Глава 19
Майкл, сидевший на переднем пассажирском сиденье, был буквально сам не свой от волнения. Мередит медленно ехала по так называемой «старой дороге», выискивая взглядом поворот на ферму Уитчетт. Ей вдруг стало страшно: вдруг из ее замечательного плана в конце концов ничего не выйдет? Какое разочарование испытает этот славный мальчик! Но, как говорится, кто не рискует…
Поднялся сильный ветер; солнце скрылось за облаками. Деревья, размахивая ветвями, низко клонились над дорогой. Подрагивали листочки на живых изгородях. Горизонт заслонили серые тучи; они выползли словно ниоткуда. Похоже, и в самом деле вот-вот пойдет дождь. Мередит опасливо посмотрела на небо. Она не забыла, при каких обстоятельствах познакомилась с Алвином; ей следовало бы постоянно следить за дорогой. Старая дорога считалась спокойной, но она ни в коем случае не была заброшенной, и на ней невнимательному водителю грозила опасность. Вскоре ей представился случай убедиться в этом.
— Осторожно! — вдруг вскричал Майкл, хватаясь за приборную панель, чтобы не упасть на нее.
Мередит резко выкрутила руль влево. Каким-то чудом ей удалось не свалиться в глубокую придорожную канаву. Без предупреждения из-за поворота вылетел большой сверкающий БМВ. Машина мчалась посередине узкой дороги на скорости под сто километров в час. Мередит не успела рассмотреть водителя, но, выровняв руль, удивленно воскликнула:
— Ух ты! Вы запомнили его номера?
— Нет. Вот идиот! Решил, что раз дорога тихая — можно нестись, как по гоночной трассе! Жаль, что я не успел увидеть номера. Можно было бы заявить на него в полицию! И не можно, а нужно! Рано или поздно из-за него произойдет авария!
— Интересно, кто это был? В Бамфорде не так много таких шикарных машин, — задумчиво проговорила Мередит. — Куда он направлялся… и откуда ехал?
— Номерные знаки у него какие-то необычные, — заявил Майкл, помолчав немного. — Кажется, иностранные! Жалко, что я не успел…
Мередит не дала ему договорить:
— Вот, смотрите! Здесь поворот на Уитчетт! — Они свернули на проселочную дорогу и вскоре въехали на двор фермы Уитчетт. — Машина Долли на месте, — заметила Мередит, вылезая из машины. — Значит, она дома.
Мередит замолчала и огляделась по сторонам. Все было каким-то странным, не таким, как всегда. Хотя здесь, как и раньше, было гораздо чище и прибраннее, чем в тех хозяйствах, где велись работы, ей показалось, будто над фермой Уитчетт пронесся ураган. Сорваны брезентовые чехлы со старинных сеялок, веялок и молотилок; чехлы свалены кое-как, кучей, возле открытого навеса, где хранится сельхозтехника. Сарай, в котором Долли держит корм для скота, распахнут настежь, дверь болтается на ветру; из-за нее вылетают клочья сена и порхают по всему двору. Сверху, с сеновала, сняты ящики из-под чая. С ящиков сбиты крышки. Из-под крышек видны газетные обертки и посуда.
— Странно… — сказала Мередит.
Майкл, попавший сюда впервые, изумленно присвистнул.
— Боже, как здесь красиво! — воскликнул он благоговейно. — Вы только взгляните: настоящая старинная борона на конной тяге! Ничего себе… Ох, моя бы воля, я бы тут развернулся!
— Вот как? — Мередит круто развернулась к своему спутнику; его возглас отвлек ее от неприятных раздумий. — Интересно, что бы вы сделали? Переехали бы сюда и занялись сельским хозяйством?
— Ну уж нет. Я не фермер, и потом, в наши дни сельским хозяйством много не заработаешь. Я бы открыл здесь садоводческий центр. Настоящий, крупный центр. И еще создал бы сельскохозяйственный музей. Ну, может, держал бы нескольких овец разных пород, лошадей-тяжеловозов… Туристы такое просто обожают. Люди бы сюда толпами ездили! В таком центре можно отлично провести время всей семьей! Вы посмотрите, какой здесь простор! Есть где возвести теплицы и павильоны для торговли рассадой. Масса места, чтобы высаживать саженцы плодовых деревьев. И не только плодовых… Можно, например, выращивать ели к Рождеству! Будь у меня деньги, я бы купил ферму вроде этой и добился бы процветания! — Майкл глубоко вздохнул. — Но на жалованье учителя начальной школы на такое нечего и надеяться.
— Неужели вы серьезно? Правда открыли бы садоводческий центр и ради этого бросили преподавание?
— Если бы у меня была такая ферма? Место, где все нужно создавать и строить с самого начала? Даже не сомневайтесь, бросил бы тут же!
Едва отзвенел его взволнованный голос, справа, со стороны конюшни, послышался скрип.
— Кто здесь? — крикнул испуганный голос.
— Долли? — Мередит зашагала к конюшне. — Не бойтесь! Это я, Мередит, и со мной один знакомый.
Миссис Кармоди вышла во двор. Мередит ахнула, увидев, какая перемена произошла со старушкой с их прошлой встречи, и бросилась к Долли.
— Долли, что с вами случилось? Что произошло?
Миссис Кармоди пошатнулась и оперлась рукой о стену, чтобы не упасть. Волосы, всегда заплетенные в затейливую «ковригу», болтались неопрятным пучком, откуда выбивались отдельные пряди. Обычно румяное, живое лицо Долли стало пепельно-серым; на нем застыло подавленное выражение. Миссис Кармоди словно бы разом постарела на двадцать лет, усохла и превратилась в маленькую, испуганную и растерянную старушку.
— Позвольте, я помогу вам войти в дом! — воскликнула Мередит, беря Долли под руку.
Миссис Кармоди отмахнулась.
— Кто он такой? — спросила она, указывая на Майкла. — Чего он хочет? — И рука, и голос у нее дрожали.
— Это Майкл Дентон, мой знакомый и знакомый Джессики. Долли, да что же все-таки произошло? — Вдруг Мередит вспомнила мчавшийся на большой скорости БМВ и по наитию спросила: — У вас кто-то побывал? Вас напугали, обидели?
— Да, они примчались рано, уж часа два как уехали. Явились, когда я собиралась позавтракать, вот так! Даже не дали доесть бекон… — Долли говорила невнятно, то и дело останавливаясь.
«Они»? Мередит пришла в полное замешательство. Значит, не водитель БМВ.
— Кто такие «они», Долли?
К Мередит подошел Майкл, он стоял чуть поодаль, но все слышал. Вид у него сделался озабоченным.
— Надо завести ее в дом, — прошептал он. — Она сейчас упадет!
Они вдвоем кое-как ввели Долли Кармоди в гостиную. Старая спаниелиха, запертая в доме, залаяла и заскреблась в дверь, услышав их голоса. Увидев хозяйку, спаниелиха запрыгала вокруг нее и стала лизать ей руки. Мередит и Майкл уложили Долли на диван. Постепенно Долли начинала приходить в себя. Она погладила собаку по голове и почти прежним решительным голосом заявила:
— Дорогие мои, со мной все в порядке. Просто я очень испугалась. Я и думать не думала, что доживу до такого. Чтобы ферму Уитчетт так… опозорили!
— Миссис Кармоди, у вас спиртное есть? — спросил практичный Майкл. — Вам сейчас не повредит капелька бренди!
— Да, кажется, мне и правда не помешает немного… — Долли безуспешно пыталась привести в порядок прическу. — Ну надо же, вы приехали, а я в таком виде, к тому же нечесаная! Сами-то выпьете со мной?
— Потом! — решительно заявила Мередит. — Ну, Долли, рассказывайте. Кто вас так напугал?
— Полиция, — просто сказала миссис Кармоди. — Ко мне приезжала полиция.
— Полиция?! — ошеломленно переспросила Мередит. — Значит, это Алан вас так огорчил?
— Бог с вами, милочка, нет, конечно! Алан на такое не способен. Нет, ко мне приезжал другой, городской, из самого Лондона. Он привез ордер на обыск. С ним нагрянула целая команда. С собакой. Они водили ее по всему двору, и собака все что-то вынюхивала. Перевернули все вверх дном и без конца задавали вопросы. Не знаю, что они искали, но ничего не нашли. Потом они уехали.
Мередит выпрямилась. Лакстон! Кто же еще? Ну, погодите, вот она пожалуется Алану! Хотя… даже если Лакстон проявил инициативу, Алан не имел права допускать безобразия! В голову ей закралась и другая мысль: вот почему она никогда не выйдет за Алана замуж. Все дело в особенностях его работы. Она ни за что не сможет с ней смириться. Разумеется, задача полиции — ловить преступников, но иногда полицейские позволяют себе такое… Интересно, зачем они устроили обыск на ферме Уитчетт? Что они искали?
Майкл протянул миссис Кармоди стакан. Наливая бренди, он не поскупился.
— Вот, пожалуйста. Где у вас кухня? Пойду заварю чаю.
— Спасибо. Вот молодец какой! — похвалила его миссис Кармоди. В глазах старушки блеснули живые огоньки. — Говорите, вы — знакомый Джессики?
— Да, мы как раз собирались посоветоваться с вами… — Мередит замялась. — Но чуть позже. Майкл, идемте, я покажу вам, где кухня.
Выйдя на кухню, они переглянулись.
— Собака-ищейка, — прошептал Майкл. — Наркотики? Взрывчатка?
— Здесь? Это нелепо!
— Но ведь из-за чего-то они сюда нагрянули! Причем с ордером на обыск. Она сказала, что их главный был из столичной, а не местной полиции!
— Да. Мне кажется, я его знаю. При первом знакомстве он показался мне нормальным, но сейчас… сейчас мне просто не терпится высказать ему все, что я о нем думаю! — Мередит стиснула кулаки.
Ничего удивительного, что Алан не хотел рассказывать, зачем сюда приехал коллега из Лондона. Лакстон, должно быть, из антитеррористического отдела или из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков… Полная чушь! Неужели они вообразили, будто Долли — главарь незаконной преступной группировки, банды! Вдруг Мередит вспомнила: она первая произнесла слово «банда» в разговоре с Аланом, когда они говорили о загадочном покойнике, найденном на стройке. Тогда она еще спросила, не считает ли Алан, что убийство — результат бандитских разборок… Да, все становится хуже и хуже.
После того как хозяйка и гости выпили по чашке крепкого чая, Долли Кармоди немного оживилась. Ее волновало, куда подевались кошки.
— Обе сбежали, как только увидели во дворе незнакомцев и эту странную собаку-ищейку, которую они притащили с собой! Надеюсь, к вечеру они вернутся.
— Просто чудовищно! — с жаром произнесла Мередит. — Так я и скажу Алану!
— Дорогая моя, он ни в чем не виноват. Ведь это не он натравил. Мне интересно, что они искали? Как только приехали, сразу поднялись на сеновал — помните, там я показывала вам с Аланом следы? С сеновала снесли вниз все ящики, где я храню всякое старье. Потом показали мне фотографию одного типа — по-моему, того же самого, что Алан показывал мне раньше, только на их снимке тип показался мне другим… симпатичнее, что ли? Я говорила им, что не знаю такого. Они все расспрашивали о том парне, что вломился ко мне в четверг. Но я ничего не могла им рассказать. Позор-то какой! Полиция обыскивает Уитчетт! — Долли снова разволновалась. Спаниелиха, почувствовав настроение хозяйки, ткнулась носом ей в колено.
Мередит нахмурилась.
— По-моему, — сказала она, — нужно позвонить вашему лечащему врачу и попросить, чтобы он заехал и осмотрел вас.
— Да не волнуйтесь, деточка, со мной правда все в порядке. Как хорошо, что вы приехали! Вот, как все вам выложила, так мне сразу и полегчало.
— Да, но потом вам может снова стать хуже. Нужно, чтобы вас осмотрел врач. Как его фамилия?
— Доктор Прингл, дорогая моя. Где-то у меня есть номер его телефона.
— Я знаю доктора Прингла. Как только вернусь к себе, сразу позвоню в медицинский центр, — обещала Мередит.
— Ну ладно. — Долли села. Лицо у нее порозовело, и она стала гораздо больше похожа на себя прежнюю. — Так что вы от меня хотели?
— По-моему, сейчас не лучшее время… — начал было Майкл.
— Не бойтесь, выкладывайте! — властно приказала Долли.
Они объяснили, в чем состоит затруднение Майкла.
— Я знаю, — сказала Мередит, — что таким образом мы вынуждаем вас предать Уинтропов. Но Джессика не девочка, ей двадцать три года. Она тоже хочет встречаться с Майклом, а ее родственники ведут себя совершенно неразумно.
— Намерения-то у них добрые, — сказала миссис Кармоди. — За позднего ребенка всегда волнуются больше. Родителям хочется, чтобы с их малышкой все было в порядке, даже когда их нет рядом и они не могут за ней приглядеть. Ну а Алвин — он парень безобидный. Но упрямый. Значит, так. Я сейчас позвоню на Серую ферму. Говорите, там у них Бетти Чиверс? Тем лучше; значит, Элси никуда из дома не уедет. Я велю позвать к телефону Джессику. Расскажу, что ко мне приезжала полиция — все равно скоро все об этом узнают, — и попрошу Джесс приехать ко мне и составить мне компанию, посидеть со мной немножко. Не сомневайтесь, Элси мне не откажет.
— Похоже на заговор, — вздохнула Мередит.
— Чепуха! И потом, мне в самом деле не обойтись без помощи Джесс. Лошади не чищены, в доме не прибрано…
— Я помогу! — решительно заявил Майкл. — У меня весь день свободен. В школе сейчас пасхальные каникулы. Если за сегодня не успею, вернусь завтра и доделаю, не сомневайтесь. И потом, я не могу допустить, чтобы вы с Джессикой таскали тяжести.
— Спасибо, дорогой мой, вы очень добры, — сказала миссис Кармоди. — Тогда и правда оставайтесь, а ближе к вечеру я отвезу вас домой. К тому времени я совсем оправлюсь. Мне и сейчас уже лучше.
Через полчаса во двор въехала Джессика верхом на чалом пони.
— Майкл! — воскликнула она ошеломленно и, спешившись, подбежала к нему. Потом она заметила, в каком состоянии находится ферма, и в глазах у нее мелькнула тревога. — Что случилось?
Майкл и Мередит постарались как можно доходчивее объяснить, что произошло, и остаток дня ушел на наведение порядка. Они устраняли последствия бурной деятельности неутомимого Лакстона, его подчиненных и собаки-ищейки. После того как у Мередит «поехали» колготки (зацепилась за неструганую доску), после того как она сломала ноготь, ударилась головой о низкую притолоку и перетащила вместе с Майклом тяжеленные ящики обратно на сеновал, настроение у нее сделалось самое воинственное. Лондонец Лакстон и так низко упал в ее мнении после того, как обидел старушку Долли, но теперь Мередит мысленно рекомендовала его исключительно непечатными словами. Накрывать сеялки и бороны чехлами и закреплять их, чтобы не сорвало ветром, пришлось всем четверым. Они работали, а ветер усиливался, вырывая у них брезент из рук и швыряя им в глаза клочья сена и пыли.
Джессика отправилась в конюшню вычищать денники — это надо было сделать во что бы то ни стало, все остальное могло подождать. Долли рассказала своим помощникам, что подручные Лакстона обыскивали даже стойла; они рылись в соломе и обшаривали желоб с сеном, подвешенный к стене.
— Им повезло, что лошадки их не залягали! — сказала миссис Кармоди, но, судя по ее тону, лично она не огорчилась бы, если бы Лакстон как следует получил копытом под зад.
Миссис Кармоди поддерживала силы помощников, то и дело поднося им бутерброды с сыром и маринованными огурчиками; время от времени они угощались кексом и пили чай. К половине пятого все, усталые и измученные, собрались в гостиной.
— Спасибо вам, дорогие мои! — сказала миссис Кармоди, поворошив кочергой угли в камине и глядя на весело разгоревшееся пламя. — О, ну вот одна беглянка вернулась! Должно быть, скоро явится и вторая!
Красивая трехцветная кошка окинула присутствующих выразительным взглядом. Потом с достоинством прошагала к коврику перед камином и села, повернувшись спиной ко всем. Усы у кошки встопорщились, мех на спинке встал дыбом. Время от времени кошка шипела и била хвостом по ковру: видимо, вспоминала о вторжении собаки-ищейки.
— Да уж, денек выдался хуже некуда, — подытожила миссис Кармоди. Но в голосе ее уже не слышалось прежнего уныния. Физическая работа и усталость — лучшие лекарства. — Пожалуй, испеку-ка я к ужину пирожки с мясом!
— Мне пора домой, — поспешно сказала Мередит. — Алан пригласил меня поужинать. Спасибо вам большое. Так, значит, я позвоню в медицинский центр. Алан заедет за мной только в семь — у меня уйма времени.
— Только не вздумайте ни в чем его обвинять! — сурово предупредила миссис Кармоди.
— Н-ну, хорошо… Обещаю, что не скажу всего, что думаю. Но он и сам рассердится, когда узнает, что натворил у вас Лакстон!
Перед ее отъездом они перешли на кухню. Миссис Кармоди раскатывала тесто, Майкл резал лук, Джессика чистила картошку. Постепенно разговор съехал на предложение Майкла превратить ферму Уитчетт в садоводческий центр и сельскохозяйственный музей.
— По-моему, это замечательно! — воскликнула Джессика. — Тебе понадобится помощник, который будет ходить за овцами и коровами, а ты займешься рассадой и саженцами.
— Джессика умеет ходить за скотиной, — заметила миссис Кармоди. — Вот, я так и знала, что мое старье на что-нибудь сгодится. Как я рада, что ничего не продала!
Хорошо, что хоть что-то понемногу разъясняется, думала Мередит, выезжая со двора. Но лично ей стало ясно далеко не все, даже наоборот… Повинуясь внезапному порыву, она свернула на новенькую асфальтированную дорожку, которая вела на стройку.
В связи с Пасхой работы на стройке не велись. На площадке было пусто. Продуваемое всеми ветрами открытое место выглядело заброшенным и каким-то зловещим. Мередит затормозила и вылезла из машины. К самой площадке она подошла пешком. Ветер задувал ей под куртку. Хотя она и сунула руки в карманы, пальцы уже онемели от холода. Чтобы не застудить уши, Мередит надела на голову капюшон, но он не спасал от порывов злобного ветра, который то и дело трепал ей волосы, а в ноги швырял пригоршни гравия. Серое, низкое небо стремительно чернело. Несмотря на сравнительно раннее время, стало почти совсем темно.
Мередит свернула в сторону от дороги, поднялась по откосу и зашагала по еще нетронутому лугу. Она ступала очень осторожно. Почва здесь была глинистая, кое-где поросшая пучками жесткой травы. Недолго и ногу подвернуть. То и дело попадались кучки кроличьего помета, которые тоже надо было обходить. Неожиданно чуть ли не у нее из-под ног выскочил заяц; он поскакал подальше от непрошеной гостьи, за живую изгородь. Куда денутся зверьки, когда изгородь снесут?
Мередит зашагала следом за зайцем. Дойдя до живой изгороди, она вдруг услышала с той стороны монотонный характерный рев. Это не бульдозеры; вся строительная техника мирно отдыхает на площадке в километре отсюда. Рев то нарастал, то делался тише — наверное, кто-то то подъезжал ближе к изгороди, то удалялся от нее. Мередит осторожно поднялась к живой изгороди по откосу и принялась продираться сквозь переплетенные ветви боярышника и ежевики.
Второй луг, раскинувшийся за живой изгородью, уже пал жертвой внимания застройщиков. Правда, здесь пока не было ни кирпичей, ни извести, но строители успели разметить будущий поселок узкими асфальтированными дорожками. Они образовывали странный узор; некоторые заканчивались холмиками глины, другие сбегали вниз, на выпас, где и обрывались. Печальное зрелище! Как будто какой-то великан начал строить у себя в саду лабиринт, но, потеряв к нему интерес, забросил, почти закончив. По узким дорожкам раскатывали туда-сюда двое юнцов на мопедах. Время от времени они съезжали с асфальта и атаковывали глинистые холмики — наверное, учились ездить по пересеченной местности. На поворотах они упирались ботинками в грязь. Маломощные моторы кашляли, захлебываясь от усилий. Взобравшись на холм, мотоциклисты почти ложились на сиденье, слетали вниз и разражались радостными криками.
Заметив Мередит, парень, что был поближе, развернулся и поехал к ней, подскакивая на ухабах и кочках. Он затормозил перед самым ее носом, выпрямился в седле и поднял козырек шлема, словно средневековый рыцарь, который перед поединком приветствует свою даму.
— Здрасте! — закричал он.
Мередит вгляделась в бледное молодое лицо.
— Барри? — закричала она.
— Точно! Мы с вами виделись у нашего священника. Что, присматриваете себе домик? — Наверное, Барри так шутил. Он широко ухмыльнулся, снял шлем и, прижав его к груди, мотнул головой в сторону видневшихся вдали строений.
— Нет, спасибо. А начальство на стройке не возражает против того, что вы тут раскатываете?
Барри снова расплылся в улыбке.
— Да, их прораб вечно гоняется за нами, грозится вздуть как следует, да только где ему нас догнать! Как-то раз мы ему отомстили. Взяли и загнали его прямо в реку. Он стоял на берегу и ругал нас на чем свет стоит, вот мы и покатили прямо на него, и ему пришлось прыгнуть. Ну и плюхнулся в воду. Вот посмеялись мы тогда!
— Но ведь он мог простудиться, — с сомнением сказала Мередит. Интересно, подумала она, знает ли Барри, что прораб погиб. А может, он не знает, что покойный Герси и их обидчик-прораб — одно и то же лицо.
— Ничего, ему полезно! Он болван и настоящая сволочь.
Хотя Мередит в общем была согласна с оценкой характера покойного мистера Герси, она все же спросила:
— А вы знаете, что он умер?
— Ну да! — В глазах Барри мелькнуло удивление. Вдруг он встревожился. — Мы тут ни при чем!
— Я ни в чем вас и не обвиняла. Просто… неужели вы не слышали об убийстве рядом с пабом «Лис и гончие»?
— А, вот вы про что. Да. Значит, это его кокнули? — Барри задумался. — Ну надо же, — выдал он наконец на удивление тихо. — Надо сказать моему дружку.
— Возможно, когда вы за ним гнались, он записал ваши номерные знаки и сообщил в полицию, — заметила Мередит.
Барри пожал плечами.
— Мы ведь только шутили. Да и потом, он все равно не настучал бы на нас. Ни за что не настучал бы!
— Почему?
Барри посмотрел на нее с таким видом, словно она вчера родилась на свет.
— Он не из тех, кто любит стучать. То есть он таким не был, — поправился Барри. — Точно знаю, если бы он нас поймал, он был нас убил! Но бывают типы, которые стучат в полицию, а бывают — которые не стучат.
«Что ж, верно», — подумала Мередит. С таким утверждением и Алан вряд ли поспорит.
— Вы с приятелем часто выбираетесь сюда на мотоциклах?
— Да, если погода позволяет.
Мередит осторожно подбирала слова, чтобы не спугнуть Барри, он привык к тому, что его первого обвиняют, если что-то происходит.
— Значит, вы были здесь и перед теми выходными, когда на стройке нашли труп? Я хочу сказать, если вы здесь были, вы могли нечаянно наткнуться на убийц, и тогда вам было бы несдобровать.
Барри подышал на козырек шлема и заботливо стер с него полосу грязи.
— В те выходные мы и правда здесь были, но ничего такого не видели. — В его голосе слышалось искреннее сожаление. — Не повезло! Бамфорд — настоящая дыра, здесь никогда ничего не происходит, а уж если происходит, то мы пропускаем все самое интересное!
— А незнакомые машины вам здесь не попадались? — вспомнила вдруг Мередит. — Например, БМВ или другая машина с иностранными номерами?
— Нет, мы видели только старый «лендровер», весь заляпанный грязью. Но его я видел и раньше, много раз. Он принадлежит парню, который пасет тут овец. Мы с приятелем стараемся объезжать его стороной.
— Вы имеете в виду такого высокого рыжего парня?
— Точно, его! Как-то он напустился на нас, мол, мы пугаем его овец. Еще до того, как здесь проложили дорогу, мы гоняли напрямик, по полям. Случалось, задевали какую-нибудь старую овцу, которая плохо бегает, но насмерть не сбивали. А рыжий схватил дробовик да как начал целиться! В общем, после того случая мы, как видим, что он идет, прячемся за изгородью и ждем, пока он пройдет мимо.
— Алвин угрожал вам дробовиком? — ахнула Мередит.
Да, Алвин вспыльчив, она сама была тому свидетельницей в «Лисе и гончих». Должно быть, напугались мальчишки, когда увидели, как он целится в них из ружья! Фермеры имеют право отстреливать диких собак, которые задирают овец. Барри и его дружку крупно повезло, что Алвину хватило выдержки. Он вполне мог бы подстрелить их.
— Да, он нас здорово напугал! — с жаром закивал Барри. — Поэтому с ним мы не связываемся!
Приятель громко окликнул Барри. Он нетерпеливо ждал в нескольких метрах позади.
— Ладно, пока, — бросил Барри, надевая шлем. — Может, еще когда увидимся у нашего отца Голланда.
— Ты по-прежнему работаешь у него в саду?
— Да так, скорее вид делаю. Но отец Голланд парень что надо. Все понимает и не суетится. Видели, какая у него «ямаха»? Мощная машина. Ужас, как мне хочется на ней прокатиться!
— По-моему, не стоит, Барри. Иначе тебе грозят крупные неприятности! — без обиняков заявила Мередит. — Отец Голланд тебя защищает… Тебе вряд ли стоит ссориться с ним.
— Да ладно, ладно, не трону я его байк! Пока! — Барри ухмыльнулся, надвинул шлем на глаза, помахал рукой и покатил прочь.
Мередит пошла назад, глядя под ноги. Из глины и строительного мусора тянулись к солнцу чахлые ростки: желтые цветочки чистотела, ветреница дубравная, крапива, лопухи, клевер, пучки осоки. Растения словно жались друг к другу, вылезая из покореженной земли. Их мужество и цепкость невольно внушали уважение и трогали до глубины души. Скоро здесь все зальют бетоном, по цветам пройдет каток и похоронит их навеки, похоронит, как чуть было не похоронили того мертвеца.
Глава 20
Разумеется, вечером они с Аланом страшно поссорились. Сначала Мередит, перед глазами которой стояло растерянное, испуганное лицо Долли, вообще отказывалась слушать Алана. Позже она все же немного успокоилась, но лучше им обоим не стало.
Утренний обыск на ферме Уитчетт проводился не по инициативе Алана. С этим Мередит пришлось согласиться. Судя по тому, с каким видом он выслушал новости, он и сам был не рад тому, что произошло, и жалел Долли Кармоди. Он плотно сжал губы, и в душу Мередит закралось сильное подозрение: вскоре между ним и лондонцем произойдет крупное объяснение. Но в то же время Маркби упорно отказывался осудить действия Лакстона. Всегдашнее стремление защитить честь мундира! Вот что больше всего раздражало ее в нем.
— Он выполнял свой долг, — снова и снова повторял Маркби. — Честно говоря, я рассчитывал, что Лакстон возьмет с собой Пирса, но Лакстон либо не понял моих намеков, либо, наоборот, все понял, но не хотел, чтобы рядом с ним находился мой соглядатай… В общем, он лично пожелал возглавить обыск, на что у него имелись все полномочия. Именно для этого он сюда и приехал.
— Чтобы искать наркотики на ферме Уитчетт? Наверное, руководство Скотленд-Ярда с ума посходило!
Мередит заметила, как на лице Алана появляется ненавидимое ею непримиримое выражение. Речь шла о его работе, и он не собирался обсуждать с ней подробности. Он даже не говорил, что именно искал Лакстон.
Мередит ринулась в атаку:
— И дураку было бы понятно, что они искали, тем более что привезли с собой собаку-ищейку! Если хочешь знать, твоему Лакстону крупно повезло, что Долли не хватил удар во время их обыска! Как они все засуетились, когда старушке стало плохо! У нее был легкий обморок. Ваша сотрудница дала ей капельку бренди, и она пришла в сознание. А если бы с ней случилось что-нибудь похуже? Это послужило бы им хорошим уроком! Интересно, неужели Лакстон ждал чего-то другого? Долли — женщина преклонных лет, живет одна; она привыкла к размеренности и неспешности во всем. И тут к ней без приглашения, совершенно неожиданно, явились незнакомые люди. Ей даже не дали позавтракать! К ней нагрянул едва ли не целый полк, как… как в вестерне каком-нибудь! Ваши бравые ребята перевернули все вверх дном и умчались, а порядок после них пришлось наводить другим, в том числе мне! Твоему дружку Лакстону, видимо, невдомек, что старушке не под силу прибирать после их налета! Неужели ты не мог предупредить ее о приезде Лакстона? Хотя бы из элементарной порядочности…
— Не говори глупости, — устало сказал Маркби. — Какой смысл заранее предупреждать об обыске, особенно если ищешь что-то… серьезное?
Мередит понимала, что Алан прав, и замолчала, хотя внутри у нее все кипело от возмущения.
— Они поступили мерзко, мерзко! — заявила она чуть погодя. — Мне все равно, по закону они действовали или нет.
Алан наклонился вперед, и Мередит поразило свирепое выражение, появившееся у него на лице.
— Мы часто поступаем, как ты говоришь, «мерзко»! И Лакстон, и я, и все полицейские! Работа у нас такая! Ты ведь и сама любишь иногда поиграть в сыщика! Притворяешься, будто тебя интересуют «серые люди», а сама стараешься побольше разузнать о том, что творится на Серой ферме и на стройке. Но ты просто развлекаешься, а наша работа куда сложнее. Да, нам часто не приходится выбирать! Мы копаемся в грязи, переворачиваем все вверх дном и… бывает, пачкаемся сами! Как по-твоему, легко ли допрашивать родителей, у которых пропали дети? Люди вне себя от тревоги, а мы задаем им бесконечные вопросы! Легко ли сидеть в больнице у койки жертв нападения, избитых до полусмерти? А мы ведь еще и требуем, чтобы несчастные назвали приметы тех, кто на них напал! Жертве хочется только одного: стереть из памяти все воспоминания о страшном. А я или мои коллеги заставляем их переживать произошедшее снова и снова… Думаешь, нам приятно? Такое не нравится никому, ни мне, ни Пирсу, ни Лакстону, но и такую работу надо делать!
Маркби выпрямился и заговорил спокойнее:
— Сейчас все же полегче, чем раньше. Несколько лет назад создали специальные центры для людей, ставших жертвами насилия; там дежурят психологи и сотрудники, прошедшие спецподготовку. Их учат, как вести себя с жертвами насилия, как помогать им. Понимаешь, когда речь идет о том, что нужно поймать преступника, часто приходится забыть о собственных чувствах… Мы задаем жертвам вопросы, которые они не хотят даже слышать, не то что отвечать на них! Взять хотя бы… Ты даже не догадываешься, во скольких так называемых нормальных семьях имеются «скелеты в шкафу»! Мы вытаскиваем на свет пыльные старые кости и узнаем тайны, которые люди хранили годами. Мы, конечно, уверяем свидетелей, что об их тайнах не узнает никто, кроме нас… Но уже одного того, что тайное стало явным, достаточно, чтобы уничтожить человека!
— Я все понимаю! — сухо перебила его Мередит, раздосадованная пылкой отповедью. — Но, если ты не имел права заранее предупредить Долли, можно было хотя бы на день куда-нибудь увезти ее!
— Лакстон настоял, чтобы хозяйка была на месте. У него имелись на то свои соображения. Не знаю, как вел бы себя я, если бы проводить обыск у Долли пришлось мне, может быть, по-другому, а может, и нет. Возможно, я бы поступил так же, как Лакстон!
— Да, просто позор! — Мередит смерила Маркби недобрым взглядом. — По-моему, больше всего Долли переживает от стыда, от позора, который причинили ей полицейские, обыскавшие ее ферму. В какой-то миг у нее даже вырвалось: хорошо, что ее покойный муж не дожил до сегодняшнего дня. Представляешь, что пришлось пережить старушке, чтобы не сказать больше?!
— Мне очень жаль Долли, — сухо ответил Маркби, но тут же смягчился. — На что только не идут люди из страха опозориться! Помню, в молодости… я только поступил в полицию… мы проводили обыск одного дома и нашли мумифицированный труп новорожденного младенца. Его задушили пятьдесят лет назад. Младенец родился вне брака; судя по всему, представь, какой это был позор для его матери в те годы… Она замуровала трупик в камине. А через пятьдесят лет хозяйка дома умерла; дом разделили на несколько квартир. При перепланировке и нашли труп. Ты только представь: она прожила на одном месте больше полувека, не смея никуда уехать из страха, что найдут останки. Пятьдесят лет жить рядом с доказательством своего греха за тонкой кирпичной стенкой… Постоянно помнить об этом, постоянно бояться, что однажды все откроется! Ни один человек не заслуживает того, чтобы всю жизнь терзаться наказанием за грех. Даже по закону ее не наказали бы более сурово!
— Но Долли не совершала никакого преступления! — возразила Мередит, не желая отвлекаться от главного. — Она пострадала ни за что!
— Не вообще «ни за что», — тихо возразил Маркби. — А за зло, совершенное другим, о чем она, скорее всего, понятия не имеет. Да, пострадал невинный человек, но преступление все же было совершено. — Он замолчал, и Мередит поневоле задумалась, хотя ее гнев отнюдь не утих.
Им обоим уже никуда не хотелось ехать ужинать.
— Может быть, все-таки поедем? — с трудом спросил Маркби.
— Да нет, не хочу. Извини. Я понимаю, ты не виноват. Но мне от этого не легче; у меня внутри все кипит. Не могу сейчас сидеть и есть как ни в чем не бывало, особенно при посторонних.
— Если миссис Кармоди решит, что ее несправедливо обидели, она подаст на нас жалобу в установленном порядке.
— Жаловаться она не станет, она человек старой закалки. Сейчас все чуть что подают в суд. А люди ее поколения принимают все как есть. — Мередит посмотрела на Алана в упор. — Я понимаю: все, что ты говоришь, справедливо, и ты во многом прав, когда рассуждаешь о необходимости совершать мерзкие поступки. Но вряд ли я когда-нибудь смирюсь с этим. — Она решительно перешла к самой трудной части объяснения: — Алан, мне кажется, если мы с тобой когда-нибудь попробуем жить вместе, то скоро обязательно рассоримся именно из-за твоей работы. Я в самом деле так считаю.
— Я не могу бросить работу, — мрачно заявил он.
— А я не могу перестать быть собой и испытывать те чувства, которые испытываю сейчас.
Маркби вышел из комнаты; скоро из прихожей послышался шорох — он надевал свой дождевик. Потом заглянул в гостиную.
— Тогда я пошел домой. Перенесем ужин на другой раз, пока ты не уехала в Лондон?
— Да, пожалуй.
Мередит стало не по себе. Они с Аланом в первый раз так серьезно поссорились. Раньше они не раз спорили, у них бывали ожесточенные, но короткие стычки. Но сейчас все было гораздо серьезнее. Раны заживут, но рубцы останутся. Мередит глубоко вздохнула. Их с Аланом отношения стремительно заходят в тупик.
На самом деле Маркби узнал о налете Лакстона на ферму Уитчетт раньше Мередит. К тому времени, как он приехал на работу — Мередит тогда выезжала с ярмарки, — обыск на ферме Уитчетт уже прошел.
— Знаю, вы хотели, чтобы я поехал на ферму Уитчетт с ним, — с виноватым видом оправдывался Пирс. — Но он не поставил меня в известность, ничего не сообщил, пока все не было кончено. Он все устроил сам!
— Ладно, ладно, — вздохнул Маркби. — Вы не виноваты. — Он глянул на стол, приготовленный для Лакстона в углу кабинета. — Где он?
— Приехал рано, сразу после обыска, целую вечность совещался с кем-то по телефону, а потом опять уехал. — Пирс замялся. — Вид у него был очень расстроенный.
— Он, значит, расстроился! Интересно, каково сейчас Долли Кармоди? Наверное, сама не своя от гнева!
— Он передал, что будет в «Скрещенных ключах».
— Боится, что мы станем подглядывать ему через плечо, пока составляет рапорт? — язвительно пробормотал Маркби. — Или не хочет дать нам случая позлорадствовать над его неудачей? Как будто в самом деле надеялся найти на ферме наркотики! Кем он считает Долли — «крестной матерью» мафиозного клана?
— Об этом мне ничего не известно, — дипломатично ответил Пирс.
Шло время; чем больше подробностей узнавал Маркби об утреннем обыске, тем больше он мрачнел. Он, конечно, знал, что Лакстон спланировал операцию заранее, и понимал, что миссис Кармоди рассердится. Но не ожидал, что старушка так болезненно отреагирует на приезд полиции. Вечером, после ссоры с Мередит, когда Маркби услышал массу подробностей о происшествии, настроение у него было хуже некуда. Он вот-вот готов был взорваться.
Его плохому настроению способствовало и то, что он чувствовал себя обязанным защищать Лакстона от нападок Мередит. Лакстон — его коллега; теоретически они действуют заодно и расследуют одно и то же дело, хотя и с разных сторон. Кроме того, Маркби понимал: будь он на месте Лакстона, возможно, он бы поступил точно так же. Или, наоборот, совершенно по-другому. Руководство Скотленд-Ярда не без оснований прислало в Бамфорд своего человека, чужака. На него не давит груз давних знакомств и личных отношений; он способен действовать более хладнокровно и планомерно. Все верно. Но, с другой стороны, Лакстону здесь не жить. Ему не придется отвечать за последствия своих поступков!
Утром в пятницу, выйдя на работу, Маркби не без облегчения узнал, что Лакстона нет и, чтобы связаться с ним, надо, как и раньше, обращаться в «Скрещенные ключи». Маркби решил: сидя в своем обшарпанном номере, Лакстон, несомненно, замышляет какую-то новую каверзу и не хочет отвечать на неудобные вопросы.
Помешивая сахар в жидком кофе из кафетерия, Маркби мрачно озирался по сторонам. Что бы там ни говорил Маквей, приезд Лакстона означает прежде всего то, что начальство относится к местной полиции с недоверием. Разумеется, в их методах работы и в способностях лично старшего инспектора Маркби никто не сомневается. Лакстона направили в Бамфорд потому, что он специалист по наркотикам. Кроме того, он продолжил ранее начатое расследование. Тем не менее нетрудно догадаться: высшее руководство не слишком-то высокого мнения о бамфордской полиции.
Ладно, пусть они и не такие выдающиеся специалисты, но даже в Бамфорде наркотики давно не являются чем-то неслыханным. Вот и гибелью Линдси Херст нужно заниматься, несмотря ни на что. Необходимо выяснить, кто продал девушке роковую дозу героина. Дело движется туго, но тем не менее Маркби и его подчиненные медленно и верно идут по следу. Они анализируют немногочисленные улики, которые непременно приведут их к преступнику, продавшему Линдси наркотик, и к людям, которые за ним стоят.
Маркби все больше злился. В конце концов, они ведь тоже прошли необходимую подготовку! Кстати, и по раскрываемости их участок на хорошем счету — сравнительно с другими. Важно и то, что у них хорошие отношения с населением. Правда, сейчас их прекрасные отношения поставлены под угрозу из-за неуклюжих действий Лакстона. Возможно, когда Лакстон вернется в Лондон, никто ни в чем его не упрекнет, но здесь его налет еще долго будет предметом досужих разговоров. И во всем неизбежно обвинят их, бамфордских полицейских, хотя в обыске на ферме Уитчетт они не участвовали. Лучше заранее приготовиться к худшему. Долли в их краях человек известный. Обида, нанесенная ей, заденет не только окрестных фермеров.
Вчерашняя резкая реакция Мередит тоже вполне предсказуема и понятна… И все же выслушивать от нее обвинения было обидно. Маркби даже пожалел, что позвонил ей и предложил пожить в доме у Лоры, пока сестры с семьей не будет. Он рассчитывал, что они побудут немного вместе и насладятся общением. А что вышло? Ссора и обмен колкостями. Наверное, вчера он повел себя глупо. Зачем было так уж рьяно защищать Лакстона? Но дело не только в лондонце. Мередит не по душе сама его работа, она так и заявила, и Маркби понял: она говорит серьезно. Она никогда не смирится. Рейчел, его бывшая жена, тоже не была в восторге от его профессии, правда, по совершенно другим причинам.
Рейчел хотелось другой жизни, не той, какую Маркби мог ей предложить. Он, если так можно выразиться, подрезал ей крылья, не давал вести светскую жизнь, принимать гостей, развлекаться по вечерам. На суть его работы ей было наплевать. Рейчел бесилась из-за другого: его часто неожиданно вызывали на задание, отчего срывались приглашения в гости, званые вечера и прочее, и ему приходилось работать, а не отдыхать в кругу семьи. Плюс к тому — необъяснимая, по ее мнению, одержимость садоводством и комнатными растениями. В свободное время Алан предпочитал копаться в саду в старом свитере, а не развлекать гостей интересной беседой. В общем, Рейчел не выдержала. Она поняла: чтобы вести ту жизнь, какую она хочет, ей нужен другой муж. Как только Рейчел все поняла, она тут же подала на развод.
Откровенно говоря, Маркби не слишком огорчился. Даже наоборот, испытал облегчение. Он к тому времени тоже понял, что их брак был ошибкой. Просто он не был сторонником резких действий и продолжал бы жить с Рейчел и дальше без взаимопонимания. Рейчел же не ведала колебаний.
Маркби не тосковал по бывшей жене. Зато он тосковал по Мередит, когда ее не было рядом. Знай он, что сегодня им предстоит расстаться с Мередит навеки и он ее больше никогда не увидит…
Маркби почувствовал тупую боль в груди — такого с ним не случалось уже давно, лет с двадцати. Может, позвонить ей? Нет, не стоит. Наверное, сегодня она не захочет с ним даже разговаривать. Он не винил ее за все, что она ему наговорила. Мередит предельно честна и откровенна; отчасти именно поэтому он так восхищался ею. Она старается рассуждать по справедливости. Маркби понимал, что низко упал в ее мнении. И все из-за Лакстона! В нем снова вспыхнул гнев. Во всем виноват Лакстон, которого он так рьяно защищал, не желая пачкать мундир! Лакстон подорвал доверие к Маркби со стороны горожан и сельских жителей. Теперь под угрозой не только его дружба со старыми знакомыми-фермерами, но, что хуже всего, будущее их отношений с Мередит.
Маркби от всей души пожелал старшему инспектору Лакстону, чтобы того навеки замуровали во французском гипер-маркете, которым тот так восхищается.
Глава 21
Утро пятницы не способствовало хорошему настроению. Мередит мрачно смотрела в окно. Небо было сплошь затянуто облаками, дул резкий ветер. Если верить утренним сводкам погоды, к середине дня ожидался шквалистый ветер. Наступила Страстная пятница, день печальных мыслей. Она поссорилась с Аланом. Если погода не наладится, на Пасху будет лить проливной дождь.
Даже букет цветов, составленный Лорой, как будто поддался ее унынию. Цветы начали увядать. Ирисы опустили головки, а желтые лепестки нарциссов пожухли. Мередит поменяла воду в вазе, бросила туда таблетку аспирина, подрезала стебли и понадеялась на лучшее. Тюльпаны и фрезии выглядели неплохо. Жаль, что ее печаль не устранишь аспирином!
К ней заглянула Сюзи; на соседке был желто-зеленый спортивный костюм.
— Вот так так! — воскликнула она с порога. — Ну и холодина! — Она сообщила Мередит, что они с Кеном на Пасху собрались съездить в Шотландию. Сказала она это так, словно Шотландия была деревней неподалеку отсюда.
Мередит ответила: к тому времени, как соседи вернутся, ее тут, скорее всего, уже не будет. Сюзи расчувствовалась и тут же пригласила их с Аланом на ужин. Мередит стало еще хуже. Она пробормотала: по вечерам Алан чаще всего бывает занят. И все равно придется передать ему приглашение, которое, учитывая все обстоятельства, пришлось совсем некстати.
Мередит надела пальто и отправилась в город. Когда она была маленькой, на Страстную пятницу все магазины обычно закрывались. Ну а сейчас почти все открыты. Не работает только пара мелких лавочек, видимо, принадлежащих местным жителям. На улицах куча народу; все, надрываясь, тащат полные сумки продуктов. Так всегда бывает в преддверии общенациональных выходных. Люди делают запасы, как будто готовятся к долгой осаде. Мередит тоже решила на всякий случай купить к воскресенью курицу. Интересно, придет ли Алан ее проводить? Они могли бы вместе пообедать… правда, хозяйка из нее никакая, и курица, скорее всего, выйдет просто несъедобной.
Вдруг она заметила на Хай-стрит нечто необычное. Полицейский перекрыл движение; на тротуарах скапливались кучки зевак. Вглядевшись поверх чужих голов, Мередит увидела, что по шоссе в центр города движется длинная процессия. Ее возглавляли двое молодых людей, которые несли грубый деревянный крест. Один был одет обычно, зато другой… Мередит с удивлением узнала Барри в мотоциклетной кожаной куртке. Наверное, его завербовали насильно, но, даже если он и не собирался участвовать в шествии, вид у него был сравнительно бодрый. За ними шагали отец Голланд в сутане и стихаре и представитель другой церкви — как будто баптист. За священнослужителями шел хор. Хористы брели нестройными рядами, шелестя листками с текстами церковных гимнов. За хористами тянулась длинная вереница прихожан.
Заметив стоящую на тротуаре Мередит, отец Голланд радостно помахал ей рукой и зычно прокричал:
— Присоединяйтесь к нам!
Мередит влилась в толпу; кто-то сунул ей в руку листок со словами гимна. Вскоре процессия добралась до церкви, и началась объединенная служба.
Стоять на одном месте в то ветреное утро было холодно. Мередит поежилась и плотно скрестила руки на груди. Крест внесли на крыльцо; низкорослый Барри, чтобы лучше видеть все происходящее, взобрался на ближайшее надгробие. Тщедушный паренек со сморщенным личиком смахивал на эльфа или гнома. Почти рядом с ним со стены колокольни сбегала старинная водосточная труба, увенчанная головой смеющейся горгульи в капюшоне. Хотя Барри и горгулью разделяла тысяча лет, они были ужасно, просто сверхъестественно похожи, как если бы к каменной голове вдруг приделали тело и она спрыгнула с колокольни.
Мередит попятилась назад и зашла за надгробную плиту, чтобы заслониться от ветра. Отцу Голланду, чтобы перекричать порывы ветра, приходилось реветь во весь голос. Волосы на голове у пастыря встали дыбом, как будто он увидел что-то страшное и испугался. Широкое лицо, обрамленное кустистой бородой, покраснело от холода и ледяного ветра, но отец Голланд как будто ничего не замечал.
В воздушных потоках у них над головами кружили грачи; их шумные крики перекрывали голос священника и шум машин на дороге. Барри в черных кожаных штанах, съежившийся на надгробной плите, тоже напоминал тощую птицу — черного вороненка. Упершись тяжелыми ботинками в основание надгробия и подняв вверх руку, он изображал, что стреляет по птицам из воображаемого пистолета. Мередит увидела, что рот парня открылся, он крикнул: «Пиф-паф!» — и на лице его заиграла злорадная улыбка, точь-в-точь такая же, как у горгульи.
В ее размышления ворвался голос отца Голланда:
— Давайте же подумаем о приближающемся дне, когда будем праздновать Воскресение Христово! Начнем все сначала! Во Христе все оживут! Облекитесь в нового человека!
Отец Голланд замолчал и обернулся. Процессия начала вливаться в церковь. Даже Барри слез с надгробной плиты и последовал за остальными. Скоро и он исчез при помощи естественных или сверхъестественных сил. Мередит тут же укорила себя за легкомыслие. То, что Барри здесь, можно считать большой победой отца Голланда. Наконец-то трудновоспитуемый подросток начал поддаваться влиянию пастыря. Может быть, и впрямь ни на кого не стоит махать рукой? Люди теряют лишь волю к борьбе и мужество, нужное, чтобы выстоять. Сунув в карман листок со словами гимна, Мередит быстро зашагала к дому Лоры. Начнем все сначала… правильно!
Войдя, она сразу же направилась к телефону и позвонила Алану на работу. Сначала разговор буксовал; Мередит, запинаясь, передала Алану приглашение Сюзи и, набрав в грудь побольше воздуха, произнесла:
— Алан… извини меня за вчерашнее. Правда, мое отношение к тому, что произошло, не изменилось, но я понимаю, что ты ни в чем не виноват. Мне очень жаль, что мы с тобой поссорились.
— И мне! — с явным облегчением в голосе воскликнул Маркби. — Я рад, что ты позвонила. Честно говоря, я и сам собирался… Но боялся, что ты пошлешь меня куда подальше. Сейчас у меня много дел, но вечером я заеду за тобой, и мы вместе сходим к Сюзи. А пока… Может быть, ты успеешь съездить на ферму Уитчетт навестить Долли? Я бы и сам поехал, да не могу. На нас висят два убийства, и потом, надо искать дилера, который продавал героин Линдси Херст. Так что, понимаешь…
— Да, конечно, я съезжу к Долли. Я и сама собиралась.
Мередит повесила трубку. В конце концов, день оказался вовсе не таким уж мрачным. Она зашла к соседям и сообщила Сюзи, что Алан к вечеру освободится и они с радостью придут к ним на ужин. Когда им будет удобно?
Сюзи предложила встретиться в половине седьмого. Подумав, Мередит извинилась: Алан может не успеть. Тогда Сюзи перенесла ужин на семь и спросила, не возражают ли они против мясного рулета. Дело в том, пояснила Сюзи, что мясной рулет — можно сказать, единственное блюдо, которое ей удается. Мередит вполне искренне заверила ее, что обожает мясной рулет.
Уладив дела ко всеобщему удовлетворению, Мередит посмотрела на часы. Скоро полдень! Она вернулась к себе и приготовила омлет, перекусив, села в машину и отправилась на ферму Уитчетт.
На душе у Мередит стало легче, зато погода заметно испортилась. Над головой скапливались дождевые облака; ветер дул с такой силой, что гнулись макушки деревьев. Порывы ветра били в борт машины с такой силой, что ехать по прямому, открытому участку дороги стало довольно рискованным предприятием.
Мередит с облегчением затормозила во дворе фермы Уитчетт. Там никого не было, только стоял старый серебристый «ровер-мини», которого она здесь раньше не видела. В гостиной у камина сидели и дружески беседовали Долли Кармоди и Майкл Дентон; видимо, машина принадлежала молодому человеку. В камине весело гудел огонь; языки пламени ярко пылали. Ветер стучал в окна; на коврике сгрудились две кошки и спаниелиха — наверное, вместе им было веселее.
Мередит извинилась за вторжение.
— Надеюсь, я вам не помешала? Долли, я заехала узнать, как вы сегодня себя чувствуете. — Ее передернуло. — Ну и погодка сегодня! С утра стало значительно хуже. Скоро пойдет дождь.
— Дорогая моя, мне гораздо лучше! — воскликнула миссис Кармоди. — Не стоило так себя утруждать и выбираться из дому в такую мерзкую погоду. Уверена, от чашечки чая вы не откажетесь!
— Спасибо, я с удовольствием. Алан попросил меня навестить вас, но я бы и сама сообразила. Он так сокрушается… То, что произошло вчера, не имеет к нему никакого отношения, — неуклюже закончила Мередит.
— Не волнуйтесь, дорогая. И передайте Алану, чтобы не мучился. Я в самом деле совсем оправилась, благодаря молодому Майклу!
Майкл смущенно зашаркал ногами и покраснел.
— Мы с ним как раз обсуждали его планы насчет переустройства фермы Уитчетт, — продолжала миссис Кармоди. — Честно говоря, мне ужасно понравилось его предложение устроить здесь садоводческий центр!
— Уйдет много времени и сил, прежде чем все наладится, — поспешно вставил Майкл, бросая на Мередит испуганный взгляд.
— А куда нам спешить? Ферма ведь никуда не денется, не исчезнет с лица земли, — возразила миссис Кармоди. — Может, боитесь, что я продам землю чертовым застройщикам? Ну уж нет! Не допущу, чтобы здесь настроили жилых поселков! Только через мой труп! Так я и сказала тем двум пройдохам, которые ко мне приезжали.
— Каким двум пройдохам? — насторожилась Мередит.
— Из компании, которая купила бывшую Одинокую ферму. По крайней мере, один из них был оттуда. Второй-то наш, местный, Дадли Ньюман. Мы с его матушкой дружили, о чем я ему напомнила. И пристыдила его хорошенько. Как только у него язык повернулся предлагать мне такое! Чтобы на моей земле строить дома! После меня они отправились на Серую ферму; потом Элси рассказала, что Джордж Уинтроп чуть ли не пинками вытолкал их оттуда. Дело было несколько месяцев назад. — Миссис Кармоди поспешно вышла поставить чайник.
— Кажется, ваше предложение придало ей сил, — заметила Мередит.
— Только не думайте, будто я ее к чему-то принуждаю! — взволнованно ответил молодой человек. — На самом деле едва я заикнулся о садоводческом центре, как она с радостью ухватилась за мою мысль.
— Просто ваша затея пришлась ей по душе, вот и все, — сказала Мередит. — И потом, мечты о будущем помогают ей забыть, что она пережила вчера. Лучше просто не придумаешь! Долли очень хочется, чтобы ферма Уитчетт снова ожила. Заниматься на ней сельским хозяйством, как раньше, невозможно. Долли нормальный человек; она понимает, что никто не станет разводить здесь овец. А ваше предложение подошло ей как нельзя кстати. А про сельскохозяйственный музей вы не забыли? Долли будет приятно, если все ее старинные орудия труда отчистят и будут показывать посетителям.
— У нее тут есть замечательные вещи… — Майкл замолчал. — Если еще удастся уговорить Джесс помочь нам, будет великолепно.
— Когда я вчера уезжала, мне показалось, что Джессику ваше предложение очень заинтересовало.
— Да, так и есть… Но трудность в ее родственниках, Уинтропах. Не сомневаюсь, они будут вставлять нам палки в колеса. Они не захотят, чтобы она этим занималась, а уж они сумеют помешать, если пожелают!
— Знаете, — заметила Мередит, помолчав, — если Джессика на самом деле займется переустройством фермы Уитчетт, родственники не сумеют ей помешать. По-моему, Джесс вполне в состоянии постоять за себя, если у нее есть стимул. До последнего времени такого стимула не было, но вы его предоставили. Помните, как она напустилась на Алвина в «Лисе и гончих»?
Майкл вздохнул.
— Одно дело — отчитать брата в публичном месте, среди людей. И совсем другое — противостоять всем Уинтропам сразу. Буду с вами предельно откровенен. Мне не по душе, что Джесс живет на Серой ферме. Знаю, это ее дом, но для нее там не лучшее место. Сегодня мы, Долли и я, даже не смогли с ней связаться. Мы звонили на Серую ферму три раза, но к телефону никто не подходит. С линией все в порядке, ветер не оборвал провода, просто никто не снимает трубку.
— Может быть, их всех нет дома? Работы по хозяйству…
— Может быть. Но мне показалось, что миссис Уинтроп все время находится в доме.
— А может, она поехала навестить Бетти Чиверс, сестру Герси.
Майкл задумался.
— Да, может быть. Но в таком случае она взяла с собой Джесс. Если только ее не заперли в комнате!
— Нет, что вы! — воскликнула потрясенная Мередит. Она вспомнила о Мэри Энн, но сурово отогнала от себя неприятную мысль: сейчас на дворе не середина девятнадцатого века!
— Кто знает, на что способны ее родственнички? Говорю вам, у них не все в порядке с головой. Я очень волнуюсь. Я бы сам отправился на Серую ферму и потребовал свидания с Джесс, если бы был уверен, что сумею въехать в их ворота. Конечно, можно попробовать прорваться силой. Алвин Уинтроп, наверное, изобьет меня до полусмерти.
— И очень даже возможно! — поспешно закивала Мередит. — Не рекомендую вам туда ездить. Знаете что… Давайте я сама заеду на Серую ферму после чая! У меня свободна вся вторая половина дня, а отсюда до Серой фермы совсем недалеко.
— Правда? — Майкл просиял. — Мне не хотелось просить Долли. Что бы она ни говорила, она еще слаба, и потом, не хочется втягивать ее в наши дела больше, чем требуется. Уинтропы ее соседи, и Долли всегда хорошо ладила с ними. Меньше всего мне хочется, чтобы они злились на нее из-за меня. Но я очень волнуюсь за Джесс. Может, они узнали насчет вчерашнего — что я был здесь, когда она навещала Долли?
В коридоре послышались шаги миссис Кармоди. Мередит поспешно вскочила с места и поспешила на помощь хозяйке.
— Вот увидите, — обещала она, — Уинтропы не сумеют отказать мне во встрече с Джессикой!
Обещать — дело хорошее, думала Мередит, выезжая позже с фермы Уитчетт, но погода испортилась всерьез, и сейчас ей больше всего хотелось вернуться прямиком в Бамфорд и закрыться от урагана в доме. С неба полил дождь; серые струи хлестали по лобовому стеклу. Как будто сверху на машину выливали ведра воды. Дворники не справлялись с работой. Мередит, щурясь, подалась вперед. В полумраке не было видно даже дорожного полотна. На фоне почерневшего неба качались верхушки деревьев; все птицы давно спрятались от непогоды. На дороге не было ни одной машины; да и вообще никаких признаков жизни. Кроме того, появилась реальная опасность, что дорогу затопит. Канавы по обеим ее сторонам перестали вычищать, потому что в последнее время старой дорогой пользовались редко. Зазевавшись, Мередит не заметила впереди большую лужу. С обеих сторон хлынули фонтаны брызг, и Мередит испугалась: как бы не заглох мотор!
С таким же успехом Серая ферма могла существовать и на Луне. Несмотря на темень, свет не горел; дом мрачно чернел на фоне грозового неба. В сарае никого, пса тоже нигде не видно. С крыши потоками лилась вода; посреди двора уже образовалась огромная лужа. Мередит осторожно объехала ее. Она поставила машину под навесом.
Не вылезая, она попыталась отыскать взглядом «лендровер» Алвина, но неожиданно для себя обнаружила неуместную в таком месте машину БМВ. Дорогая иномарка подала ей пищу для размышлений. На Серой ферме такая выглядит совершенно вызывающе. Автомобиль, накрытый сверху брезентовым чехлом, сорванным с одной стороны ветром, стоял за пристройкой к сараю. По-прежнему не выходя из машины, Мередит стала рассматривать БМВ. Номерные знаки определенно иностранные, но из-за дождя и мрака невозможно разобрать цифры. Интересно, чья это машина и почему она накрыта чехлом — чтобы защитить дорогую машину от дождя или чтобы скрыть ее присутствие?
Чтобы выяснить это и вообще что-либо, Мередит должна была вылезти из машины — а делать это ей сейчас совсем не хотелось.
Вздохнув, она накинула на голову капюшон, открыла дверцу и побежала к дому. Ежась от холода на маленьком крылечке, она долго стучала и звонила, но дверь никто не открывал. Куда они все подевались? Может, что-то случилось с овцами? Мередит шагнула назад, под проливной дождь, и подняла голову. Как много окон! Ей показалось, что они враждебно смотрят на нее сверху. А может, за этими окнами стоят люди и тоже наблюдают за ней?
Мередит повернулась, чтобы бежать назад, к машине, как вдруг взгляд ее упал на конюшню. Джессика никак не смогла бы вывести пони под такой ливень; возможно, сейчас она как раз там, успокаивает своего любимца. Мередит снова побежала через двор, разбрызгивая грязь — ноги в туфлях сразу промокли — и влетела в пристройку, в которой помещалась конюшня.
Конюшня была такой же, как на ферме Уитчетт, рассчитанная на четыре денника, но единственным ее обитателем оказался пони Джессики. Когда Мередит заглянула внутрь, пони поднял голову, закатил белки глаз и заржал. Он, видимо, очень боялся грозы. Пони затопал копытами и вдруг со всей силы лягнул тонкую перегородку. Сказав пони «Ш-ш-ш», Мередит пошла на разведку.
За конюшней в длинной пристройке разместился амбар. Деревянная лестница вела наверх, на сеновал, который, судя по всему, занимал пространство всего второго этажа. И здесь все так же, как и у Долли! Мередит перешла в амбар, скинула с головы капюшон и огляделась.
В амбаре было довольно чисто. В углу стояла сбруя для пони; рядом, на полу, лежали оглобли. Помимо сбруи, здесь хранилось много всякой всячины. Не обнаружив в амбаре никого из хозяев, Мередит, подумав немного, начала взбираться по деревянной лестнице на сеновал.
Наверху оказалось так темно, что сначала ей ничего не было видно, кроме сваленных в кучи мешков с комбикормом. Более сильный, чем раньше, порыв ветра потряс пристройку. Задрожала деревянная обшивка. Казалось, что крыша вот-вот сорвется со стропил и улетит. Снизу послышался глухой топот: перепуганный пони пытался пробиться из стойла на волю. Мередит пожалела, что здесь нет Джессики: она успокоила бы своего любимца. Сама Мередит не имела опыта общения с лошадьми; ей вовсе не улыбалось очутиться в деннике с испуганным животным.
Ее передернуло. Пока гроза не утихнет, даже и думать нечего возвращаться в Бамфорд. А здесь хотя бы сухо. Мередит села на туго набитый мешок и приготовилась ждать.
От нечего делать в голову лезли разные мысли. Есть в Серой ферме что-то зловещее, Майкл абсолютно прав. Атмосфера здесь странная, жуткая какая-то. В глубине души Мередит соглашалась с Майклом: Джессике действительно лучше жить где-нибудь в другом месте. И вообще Уинтропы странная семья. Джессика тоже носит фамилию Уинтроп, но — загадка природы — не только внешне не похожа на своих родителей, у нее и характер другой. Может быть, и Мэри Энн была когда-то такой же, как Джессика.
Сквозь щели между балками завывал ветер; Мередит плотнее закуталась в куртку. Она слышала, как внизу испуганно мечется пони и как он бьет и бьет копытом в перегородку, стремясь вырваться на волю. Если это ему удастся, она ничего не сможет сделать. И уж конечно, она не собирается выбегать под дождь и ветер ловить обезумевшее от страха животное.
Ветер взвыл особенно злобно, и Мередит вздрогнула. Сейчас совсем нетрудно представить, что на дворе какой-нибудь 1840 год и снаружи не ветер завывает, а ревет пламя, пожирая сектантский храм. Такая картина предстала глазам Мэри Энн, когда та подбежала к окну своей запертой снаружи комнаты.
Непонятно, почему Уинтропы так не любят гостей и вообще не любят, когда к ним на ферму кто-то приезжает. Даже ее — Мередит была совершенно уверена — пустили только потому, что она знакомая Алана. Майкла бесцеремонно вышвырнули вон. И почему они так настроены против Майкла?
И это странное влечение Алвина к прогулкам возле стройки… оно граничит с нездоровой одержимостью. Стив Уэзерол обратил внимание на необъяснимое поведение Алвина, который день за днем стоял и смотрел, как растут стены домов. И роются траншеи под фундамент.
Мередит похолодела. Алвин наверняка успел выучить порядок строительных работ. Он день за днем наблюдал, как роют траншеи, как в них потом укладывают бетон, как возводят стены… Алвин!
В день первого убийства Барри и его друг не заметили рядом со стройкой никаких чужаков. И незнакомых машин не видели. Зато видели старый «лендровер», заляпанный грязью; они знали, что «лендровер» принадлежит рыжеволосому фермеру.
Мередит совершенно забыла о завывающем снаружи ветре, который сотрясал хлипкие деревянные стены, и о дожде, который безостановочно поливал их. Она начала вспоминать ту ночь, когда погиб Герси. Алвин встал из-за стола почти сразу после ухода Джессики и Майкла Дентона. Он в гневе выбежал из паба, но куда пошел? Герси вышел позже… Неужели и тогда Алвин рыскал где-то в окрестностях?
Мередит покачала головой. Бессмысленно как-то. Герси был соседом Алвина; они даже приятельствовали. А что же первая жертва? Где мотив? И самое главное, убийца ли Алвин по натуре? Он может убить, подумала Мередит. Может… при определенных обстоятельствах. Алвин сильный мужчина, и жизнь у него тяжелая, напряженная. Совсем недавно он угрожал Барри и его приятелю дробовиком. Кто знает, не дошел ли он до точки? Может, ссора с сестрой подогрела страсти?
Но почему? Мередит прислонилась спиной к деревянному столбу у себя за спиной и покачала головой. Потом принялась рассеянно водить пальцем по буквам на мешке, который служил ей сиденьем:
«Молочный порошок. Произведено в ЕЭС. Только для телят».
Многие любят за завтраком или ужином выпить чашку молока с горбушкой хлеба, но мало кого волнует, как добывается молоко, которое они пьют. Чтобы у коровы было молоко, она должна телиться. Но если теленок выпивает много молока, надои падают. Поэтому телят рано забирают от матери и поят разведенным молочным порошком, которого в странах ЕЭС в избытке, потому что они производят слишком много молока. Вполне логично… хотя Мередит не слишком разбиралась в сельскохозяйственной политике стран Общего рынка. Они так часто принимают необдуманные решения…
Зачем такой порошок нужен здесь, на Серой ферме? Здесь нет телят. Для кого тогда порошковое молоко?
Голова у Мередит пошла кругом; она заставляла себя мыслить логически, постепенно, шаг за шагом. Алан говорил, что раньше Уинтропы держали крупный рогатый скот, мясных коров. Может, они покупали телят и откармливали их, и после этого у них остался молочный порошок. Жаль, что она не разбирается в сельском хозяйстве. Правда, с коровами Уинтропы покончили довольно давно. Если верить Алану, в последние годы на Серой ферме разводят только овец. Зачем Уинтропам хранить молочный порошок, который им не нужен?
Мередит встала и принялась осматривать другие мешки. Их было шесть, и все с молочным порошком. Все мешки были чистыми, непыльными. Не похоже, что они лежат здесь давно. Порывшись в сумочке, Мередит вынула пилочку для ногтей.
Хотя пилочка была не очень острой, ей удалось прорезать в одном мешке дырку. На пол тонкой струйкой посыпался белый порошок. Мередит осторожно попробовала его на язык. Все верно, молочный порошок. И все же что-то не давало ей покоя. Подумав немного, она решила довести эксперимент до конца. И вспорола мешок по шву.
Она сразу зачихала: с пола поднялось облако белой пыли. Мередит пришла в ужас. Что она наделала? И тут она заметила, что из груды порошка торчит целлофановый пакет.
Мередит с трудом вытащила его. В пакете тоже оказался белый порошок. Зачем прятать пакет в мешке с молочным порошком? На сей раз она, не колеблясь, вспорола вторую упаковку. На пол снова просыпалась куча молочного порошка. И снова в середине второй упаковки оказался зарыт еще один пакетик, поменьше. В нем тоже порошок, и тоже белый… Мередит готова была поспорить на что угодно, что и в третьем мешке окажется пакет, а в нем героин.
Вдруг внизу хлопнула дверь, и до нее донеслись мужские голоса.
Мередит застыла на месте и принялась растерянно оглядываться по сторонам. Она была настолько поглощена своими экспериментами, а снаружи так сильно завывал ветер, что она все равно не услышала бы, как к амбару кто-то подходит. Где бы ни были Уинтропы, они вернулись!
Мередит в ужасе посмотрела себе под ноги. Весь пол усыпан следами ее бурной деятельности: толстый белый ковер порошка. Ее приезд, конечно, не остался незамеченным, они наверняка увидели ее машину во дворе. Мередит услышала собачий лай. Они привели с собой своего проклятого колли! Значит, по крайней мере один из вернувшихся людей — Алвин. Она снова услышала голоса, а потом наступила тишина, как будто один из мужчин вышел из амбара. Внизу послышались шаги; там кто-то ходил. Потом скрипнула ступенька; пришелец начал подниматься по деревянной лестнице на сеновал. Мередит лихорадочно оглядывалась кругом, ища место, где можно спрятаться. Присесть за мешками? Но их слишком мало, и они не закроют ее целиком. Если Уинтропы начнут искать, то сразу же найдут ее. А искать они начнут, это точно. А уж если они возьмут с собой пса… животное скоро обнаружит ее. Мередит поняла, что времени прятаться нет. В проеме люка показалась рыжая голова Алвина, а потом и он весь.
— А, вот вы где! — сказал он. — Вернулись, значит. Напрасно вы сюда приехали. — Голос у него был спокойный, почти приветливый. Мередит проследила за его взглядом: Алвин внимательно осмотрел рассыпанный по полу молочный порошок, потом покосился на вспоротые мешки и торчащие оттуда пакеты. — Сразу понял, что вы умная, — продолжал он. — И даже слишком умная.
Сказать, что она не испугалась, было бы неправдой. Но при виде Алвина Мередит вдруг как-то успокоилась: будь что будет. Страх сменился холодной яростью. Она злилась, потому что Уинтропы занимались таким мерзким делом, потому что она ничего не могла поделать и потому что, несмотря ни на что, Алвин ей нравился — по крайней мере, раньше нравился.
— Алвин, — произнесла она громко и решительно, — как вы-то оказались замешаны в эту… мерзость? — Она показала на одну из пластиковых упаковок, торчащую из надорванного мешка с порошковым молоком.
Серые глаза Алвина прищурились.
— Не вмешивайтесь не в свое дело!
— Я обязана вмешаться. Так поступил бы на моем месте любой нормальный человек. Подумать только, Алвин, наркотики! Хуже ничего и быть не может! Они губят людей, молодых людей, и их родителей тоже, всех, кто их любит… разрушают все кругом! Представьте, что будет, если из-за такой вот гадости погибнет ваша семья… Например, пострадает Джессика. От наркотиков умирают! И потому вы убийца!
— Заткнитесь! — заревел он, и почти тут же на улице прогремел гром.
Мередит видела, как шевелятся его губы, как искажается в ярости лицо, как он выкрикивает ей какие-то слова, которых она не слышит.
Когда громовые раскаты стихли, Мередит продолжила атаку:
— Наркомания — бедствие. Это бедствие случается не с какими-то неизвестными людьми, которые живут так далеко, что о них можно не думать и можно не считаться! Наркоманами становятся такие же люди, как вы, ваши соседи и близкие! Неужели вы не слышали, что случилось с Линдси, молодой девушкой, вашей соседкой? Она была ровесницей Джесс. Симпатичная, умная, любимая родителями. После гибели Линдси ее бедная мать живет в непрекращающемся кошмаре! Раньше Линдси пела в церковном хоре, она хорошо училась в школе, совсем как Джессика. Может быть, Линдси тоже стала бы учительницей, если бы… — она взмахнула рукой, указывая на мешок, — если бы ее жизнь не оборвало вот это!
Алвин шагнул вперед, стиснув громадные кулаки. Мередит показалось, что сейчас он ее ударит. Но он остановился в нескольких шагах от нее и проворчал:
— Вы ничего не знаете! Я не такой, как вы сказали! Я никогда… мы ни за что… мы только… — Алвин весь бурлил от негодования. Он затряс рыжей головой и сухо приказал: — А ну спускайтесь вниз! — Он мотнул головой в сторону лестницы и отступил, пропуская ее вперед.
Когда Мередит принялась осторожно спускаться, на улице сверкнула молния. Как она ни ломала голову, она не могла придумать, как выбраться с Серой фермы. Уже погибли два человека. Уинтропы без всяких колебаний избавятся и от нее. Добравшись до первого этажа, она вдруг вспомнила, о чем думала раньше: не бывает потерянных душ, человек лишь теряет волю к борьбе. Она не имеет права сдаваться и терять мужество.
— Пойду скажу, что нашел вас! — пробормотал Алвин. — А вы пока побудьте здесь! — Он подошел к двери амбара и приложил руки домиком ко рту.
Но он ничего не успел прокричать. Снова загремел гром, а сразу после раската послышался страшный треск и грохот. Пристройка заходила ходуном. Во двор вылетел какой-то большой предмет прямоугольной формы и плашмя шлепнулся в лужу. Во все стороны полетели брызги. Как будто здесь взорвалась бомба!
— Это еще что такое? — ахнул Алвин.
Глава 22
Мередит сразу все поняла. Пони, наконец, выбил нижнюю перегородку своего денника мощным ударом копыта и вырвался на свободу.
Алвин опрометью выбежал под дождь; некоторое время он стоял посреди двора, дико озираясь. Потом ему пришлось отскочить в сторону, потому что пони вырвался из конюшни с громким ржанием и топоча копытами. Закатив глаза, прижав уши и высоко задрав хвост, он галопом пронесся по двору.
Забыв о Мередит, Алвин выругался перед лицом новой угрозы и кинулся в погоню. Колли ждал хозяина у двери амбара; его длинная черно-белая шерсть насквозь промокла и липла к телу, узкая волчья морда сделалась совсем тонкой. Сейчас пес сильнее, чем прежде, напоминал дикого лесного зверя. Бегущий пони пробудил в нем все его инстинкты. Пусть бежит и не овца — пес помнил о своих обязанностях. Он начал носиться по грязному двору, то припадая к земле, то неожиданно выскакивая у самой головы пони. Но все его попытки отрезать пони дорогу оказались тщетными. Пони развернулся к своему преследователю и, опустив голову, злобно куснул его.
Алвин подбежал к воротам загона и распахнул их настежь. Затем, встав у ворот, он принялся махать руками, чтобы привлечь внимание испуганного животного и заманить его в загон. Несмотря на грозу, Мередит слышала, как он свистит псу и отдает ему команды. Колли, пытаясь повиноваться, хватал пони за задние ноги, но тут же отскакивал, чтобы не попасть под копыта. Сверкнувшая молния осветила все происходящее, словно прожектор в цирке — только представление выглядело несколько диким.
Не обращая внимания на распахнутые ворота загона, пони носился по двору кругами. Алвин неуклюже, словно клоун, топал следом, крича и ругаясь; то и дело он свистел псу, часто поскальзывался в грязи и смешно размахивал руками, чтобы не упасть. Пес удвоил усилия в попытках загнать мятежного пони в угол.
Мередит понимала: Алвин и пес отвлеклись ненадолго. И все же у нее оставалась последняя попытка. Она бросилась во двор. Ветер трепал ее волосы, струи дождя били в лицо. Она быстро посмотрела сначала в одну сторону, потом в другую, ища выход. Кроме всего прочего, нельзя было забывать и о пони. Животное по-прежнему носилось по двору, а сердитый хозяин пытался оттеснить его к воротам загона. Алвин пробежал мимо нее, не заметив, поскользнулся в грязи и раскинул руки в стороны. Мередит пришла в отчаяние, поняв, что добраться до машины ей не удастся. Дорогу ей закрывал Алвин. Машина составляла ее единственную надежду на спасение, на бегство со двора. К тому же сюда вот-вот подойдут остальные Уинтропы, привлеченные шумом и суматохой!
Едва она успела подумать об остальных, как услышала вдали чей-то крик:
— Алвин, черт побери, чем это ты там занимаешься?
Страх Мередит удвоился. Она не могла бежать ни к машине, ни к воротам фермы. Любая попытка спрятаться в какой-либо хозяйственной постройке также обречена на провал. И вдруг ее на миг ослепил луч света. Он вспыхнул и тут же снова погас. Сначала Мередит решила, что над фермой снова сверкнула молния, но она не услышала грома. Свет вспыхнул снова; на земле образовался желтый прямоугольник. Через секунду он исчез.
Мередит круто развернулась и, подняв голову, осмотрела фасад. Кто-то включает и выключает свет в окне. Ей подают сигналы? В проеме окна на третьем этаже чернела чья-то фигура. Мередит не могла разобрать, кто там, но инстинктивно почувствовала: там друг. Не раздумывая ни секунды, она бросилась в дом.
Перебегая раскисший двор, она молилась про себя, чтобы дверь оказалась открытой. Тот, кто подавал ей сигналы, звал ее к себе, потому что не мог сам спуститься во двор. Почему? Этого Мередит не знала. Взбежав на крыльцо, она дернула ручку. Дверь подалась. Она распахнула ее, спотыкаясь, вбежала на кухню и, закрыв дверь за собой, прислонилась к стене отдышаться. Сердце глухо билось в груди, кровь стучала в висках.
На кухне у Уинтропов было очень уютно; от старомодной кухонной плиты, рядом с которой пристроилась современная газовая, шло тепло. Видимо, при готовке еды одновременно обогревается помещение, причем совсем неплохо. Стол был накрыт к ужину; на яркой скатерти в красную клетку стояли тарелки и лежали столовые приборы. На деревянной доске семью дожидалась огромная коврига домашнего хлеба. На стене висели в ряд начищенные до блеска медные кастрюли. В таком месте как-то не верится, что тебе грозит опасность. И все же Мередит грозила опасность, хотя кто-то из обитателей дома был ее другом. Надо найти этого друга или, если не удастся, хотя бы место, где можно спрятаться.
Мередит вспомнила, как Алвин спускался по узкой лесенке с сундучком в руках. Чтобы взять фамильную Библию, ему пришлось подняться не на один пролет. Видимо, в доме есть чердак. Если ей удастся там отсидеться, есть надежда ночью незаметно выбраться с Серой фермы. Правда, возвращаться в Бамфорд придется пешком.
Мередит начала подниматься по узкой винтовой лесенке. На первой площадке она не остановилась; должно быть, здесь живут хозяева и потому негде спрятаться. И потом, неизвестный доброжелатель стоял выше. Добравшись до площадки третьего этажа, она остановилась перевести дух. Сердце стучало гулко, как большой барабан, кололо в боку. По обе стороны узкого коридорчика были двери; в замок той, что слева, вставлен ключ. К собственному изумлению, Мередит услышала, как кто-то колотит в дверь изнутри. Потом до нее донесся девичий голос:
— Мередит!
— Джесс? — Мередит бросилась к двери и подергала ручку.
— Она заперта! — крикнула Джессика из-за двери. — Меня заперли в комнате!
Значит, Майкл оказался прав, мрачно подумала Мередит. Со времен Мэри Энн на Серой ферме ничего не изменилось. Она повернула ключ в замке, и дверь распахнулась. Джессика тут же бесцеремонно схватила ее за руку и втащила в комнату, а потом снова закрыла дверь. Мередит споткнулась о ковер и почти упала в плетеное кресло. Первую минуту она совсем не могла говорить; пришлось посидеть и отдышаться. Потом она огляделась.
Наверное, Джессику заперли в собственной спальне. Светлые обои с узором из незабудок, на кровати — темно-синее атласное покрывало. На комоде выставлен ряд детских мягких игрушек, почти все старые и потрепанные, и почти все держат плюшевыми лапами фотографии. Джессика в колледже, Джессика на пони, более молодой Алвин улыбается в камеру. Лицо у Алвина на фотографии было спокойным и довольным. Достаточно одного взгляда на старый снимок, и сразу становится понятно, как сильно изменился Алвин с тех пор и какую напряженную жизнь он ведет уже много лет.
Джессика нервным жестом отбросила назад прядь светлых волос и склонилась над своей гостьей. Потом быстро зашептала:
— Я увидела вас в окно, когда вы въехали на двор! — Голос понизился до хриплого шепота. — Я не могла открыть окно и позвать вас, потому что окно Алвин забил! Вбил клинья, и мне не удалось их вытащить. Я пыталась… — Джессика протянула к Мередит руки. Ногти были обломаны и кровоточили. — Хотела предупредить вас, но не тут-то было! Зачем вы сюда приехали?
— Майкл очень волнуется за вас. Он сейчас на ферме Уитчетт, с Долли, и я обещала заехать на Серую ферму и проверить, все ли с вами в порядке. Почему вас заперли? — спросила Мередит, которая до сих пор не могла отдышаться и потому говорила короткими, отрывистыми фразами.
— Потому что… потому что он здесь… и они не хотят, чтобы я его видела! — Джессика мотнула головой и стала очень похожей на испуганного пони, который услышал незнакомый и зловещий шум. Прежде чем Мередит успела спросить: «Кто — он?» — Джессика испуганно зашептала: — Сюда идут!
Голоса слышались снизу. Потом по деревянным ступенькам затопали шаги. Значит, Уинтропы все поняли. Они знали, что Мередит не могла сбежать со двора и не прячется в хозяйственных постройках. Они знали, что она где-то в доме.
Мередит принялась озираться, надеясь что-нибудь придумать.
— Может, я залезу в платяной шкаф?
— Да, да! — Джессика начала подталкивать ее по направлению к указанному предмету мебели, но вдруг остановилась и встревоженно воскликнула: — Ах, Мередит! А ключ?
— Ключ? — Сначала Мередит ничего не поняла, но потом с ужасом осознала, что держит в руке ключ от спальни Джессики. Наверное, она машинально стиснула его, когда Джессика втащила ее к себе в комнату.
— Он увидит… Алвин заметит, что в замке нет ключа! — прошептала Джесс. — Надо вставить его на место!
— Джесс! — прошептала в ответ Мередит. — Вам известно, что хранится наверху, на сеновале?
— Нет… Они не хотят, чтобы я об этом знала… Мередит, ключ!
— Ах да… — Мередит передала Джессике ключ.
Девушка подлетела к двери и распахнула ее.
На крошечной площадке напротив, тяжело дыша, стоял Алвин.
— Из-за вас одни неприятности! — хрипло проговорил он, когда взгляд его упал на Мередит. — Джесс, возвращайся к себе и сиди тихо. Твой проклятый пони разнес всю конюшню; мне с трудом удалось запереть его в загоне. Пусть теперь побегает под дождем! А вы, Мередит, — марш вниз!
— Я тоже иду, — громко заявила Джессика.
— Нет, Джесс, ты никуда не идешь. Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Героин! — звонко произнесла Мередит. — Джесс, они прячут на сеновале героин. Пакеты в мешках с молочным порошком.
С красного лица Алвина мигом схлынули все краски. Посмотрев ему в глаза, Мередит поняла: да, он способен на убийство. Алвин шагнул к ней, и она невольно — просто не смогла удержаться — шагнула назад. И тут она услышала звонкий девичий голос.
— Алвин, ты дурак! — воскликнула Джессика. Ее страх как будто совершенно исчез. — Огромный тупой идиот! Значит, позволил ему себя уговорить, да? — Она кричала все громче и громче. — Ему всегда удавалось подбить тебя на что угодно! Он-то выйдет сухим из воды, сбежит, как всегда, а тебя оставит отвечать! Неужели не понимаешь? Он совсем не изменился! Как и раньше, способен на любую подлость, а ты, как и всегда, купился! Я знаю, что он здесь. Видела из окна, как он подъезжает на своей шикарной иномарке. Запер меня в комнате и думаешь, будто я ни о чем не догадываюсь? Я сразу поняла, что ты не затеваешь ничего хорошего!
Не в первый раз Мередит изумилась храбрости девушки. Очевидно, она совсем не боится гнева брата. Как будто храбрость Джессики лежала в спячке до тех пор, пока все не стало хуже некуда и в голове не сработал сигнал тревоги.
— Ладно, — угрюмо проворчал Алвин. — Спускайся и ты тоже. Но знай, Джесс, я запер тебя наверху, заботясь о тебе же! Не хотел, чтобы тебя считали соучастницей. Как говорится, меньше знаешь — лучше спишь. А теперь ты все знаешь, теперь ты тоже замешана в деле, как и все мы, и все из-за этой стервы проклятой, из-за ее длинного языка! — Он ткнул пальцем в Мередит. — А теперь еще ты уперлась! Прошу тебя, Джесс, подумай как следует, крепко подумай! Если ты спустишься вниз, ты все узнаешь и будешь повязана, как и все мы! — Помолчав, он продолжал едва ли не жалобно: — Джесс, я хотел уберечь тебя от греха!
— Ах ты, увалень! — гневно и в то же время с любовью ответила Джессика. — Никак не научишься жить своим умом! Пойдемте, Мередит. Спустимся и взглянем им в глаза.
Уинтропы собрались на кухне. Они сидели вокруг стола; могло бы показаться, будто они собираются ужинать, только в тарелках не было еды. После того как вошли Алвин, Джессика и Мередит, все повернулись к ним. Элси Уинтроп мерила Мередит мрачным, злобным взглядом. У ее мужа, сидевшего рядом, вид был ошеломленный, но он упрямо выставил вперед подбородок — так ведут себя люди простодушные, поняв, что дело не заладилось. Люди вроде Уинтропа-старшего никак не могут взять в толк, из-за чего все вдруг пошло не так, и не готовы отвечать за последствия.
Кроме них, за столом сидел еще один мужчина, которого Мередит раньше не видела. Кто он такой? Как только они вошли, незнакомец встал и отрывисто спросил:
— Ее зачем втянули? А это еще кто?
Он был одного роста с Алвином и так же крепко сложен. Лицо загорелое; черты лица несут отдаленное сходство с лицом Алвина, только волосы светлые. Костюм заграничного покроя. Но Мередит прочитала в его лице нечто такое, отчего кровь застыла у нее в жилах. Такие же серые, как у Алвина, глаза были непроницаемыми, как камни. В них не было ни жалости, ни слабости, ни сочувствия. Только голый расчет. По сравнению с ним старшие Уинтропы и Алвин выглядели неотесанными простаками. Человек с таким лицом, с такими глазами способен на любое преступление! Мередит вдруг с ужасом поняла: скорее всего, незнакомец и совершил преступление, причем не одно…
— Зачем ты привел сюда Джесс? — спросила миссис Уинтроп. Ее широкое лицо побагровело. — Мы ведь договорились, что ее не нужно ни во что посвящать! Ей опять станет плохо, как было до того!
— Джесс знает, что хранится на сеновале, — ответил Алвин. — Вот она ей сказала! — Он слегка подтолкнул Мередит вперед, отчего та споткнулась.
Его мать не выдержала.
— Чего ради вы постоянно суетесь не в свое дело?! — К ненависти и гневу на ее лице примешалось теперь и отчаяние.
Незнакомец смерил Мередит долгим холодным взглядом, видимо оценивая ее возможности. Она постаралась сохранять невозмутимость и не отводить глаз. Но кажется, ей это не слишком удалось. Губы незнакомца скривились в насмешливой гримасе. Он пожал плечами.
— О ней мы сумеем позаботиться.
Ноги у Мередит сделались ватными; она из последних сил старалась держаться, чтобы не упасть. Она нисколько не сомневалась в значении слова «позаботиться». Интересно только, где ее зароют. Здесь, на ферме? В еще одной траншее на стройке? А может, привяжут к ногам кирпич и швырнут в реку? А что, если попробовать выиграть время? Она скажет, что Алан Маркби в курсе ее передвижений; если она к определенному сроку не вернется в город, он сам наведается на Серую ферму.
Самое ужасное, что это неправда. Алан думает, что она на ферме Уитчетт; и, даже если он потом узнает, что оттуда она поехала на Серую ферму, пройдет несколько часов. А Уинтропы скажут: да, она приезжала к нам, но потом уехала. И все. Алвин уведет ее машину куда-нибудь подальше и бросит на отдаленной улочке. Ее исчезновение станет еще одной неразгаданной тайной.
Да, можно наврать, что Алан в курсе ее передвижений. Возможно, ей даже удалось бы убедить в чем-то Уинтропов. Но этот человек с холодными глазами сразу раскусит ее. Более того, ее вранье может обернуться ей же во вред. Если он решит, что полиция напала на их след, он ускорит события. Остается надеяться, что ее смерть не будет болезненной. Сильный удар по затылку — такой, каким убили Джерри Герси.
— А как же я? — спросила Джессика, врываясь в скорбные мысли Мередит. — Обо мне вы тоже позаботитесь? — Она возвысила голос и выставила вперед подбородок, глядя прямо в эти каменные глаза.
— Ты член нашей семьи, — ответил незнакомец. — Ты будешь держать язык за зубами.
— Ну уж нет! — Джессика встряхнула длинными светлыми волосами. — Молчать я не стану! Особенно сейчас. — Как ни была она молода и невинна, особенно по сравнению с незнакомцем, в ее голосе звенели стальные нотки. Она ведь тоже носила фамилию Уинтроп.
И этот, с каменными глазами, тоже Уинтроп, вдруг поняла Мередит. Она начала догадываться, кем может быть незнакомец. Скорее всего, он понял, что она догадалась… Еще один гвоздь в крышку ее гроба. Интересно, как он сумел окрутить всех своих родных? Как втянул их в свои грязные делишки? Из глубин подсознания тут же выплыл ответ: такой человек не способен никого любить, ни о ком не способен заботиться. Даже своих ближайших родственников он беззастенчиво использует и ни перед чем не останавливается ради собственной выгоды. Интересно, а они-то понимают, что их использовали? Понимают ли, какой он? И сознают ли, что натворили, во что вляпались? Джессика безусловно все понимает; вот почему Уинтропы старались удержать ее подальше от него. Уж она-то знает цену и родителям, и брату, и…
Внимание мужчины с каменными глазами на время переключилось с Мередит на Джессику. Он подался вперед, облокотившись загорелыми руками о стол. Эти руки, подумала Мередит, уже много лет не знают тяжелой физической работы. Они холеные, ухоженные, но все равно заляпаны грязью… и кровью. Похоже, их владельцу все равно, испачкается он еще больше или нет.
— Послушай-ка меня, девочка. — Он говорил тихо, но в кухне возникла мертвая тишина. — Теперь ты знаешь, что здесь происходит; она тебе рассказала. — Кивком он указал на Мередит, не сводя глаз с лица Джессики. — Имей в виду: ни один человек, ни полиция, ни кто другой, ни даже твой дружок, о котором мне рассказывал Алвин, не поверит, что ты не была в курсе с самого начала, что ты тоже этим не занималась. Ты пойдешь в тюрьму, как и все мы!
— В тюрьму так в тюрьму, — хладнокровно согласилась Джессика. — Мне давно надо было обратиться в полицию! Я догадывалась, что у нас неладно и что они что-то прячут. Но ты прав, я действительно считала, что это семейное дело, и я действительно долго молчала, не желая выдавать своих близких. Только я не знала, что ты торгуешь наркотиками. А если бы знала — сразу заявила бы в полицию! Но я и подумать не могла, что ты пал настолько низко. Кстати, я никому не рассказала о человеке, который был здесь вечером в ту пятницу.
Алвин приглушенно выругался, а старый Уинтроп поднял голову и прошептал:
— Что тебе об этом известно, девочка?
— Вы забыли, что я плохо сплю? Часа в четыре утра мне не спалось, я услышала шум, выглянула из окна и увидела, как ты, папа, и ты, Алвин, запихиваете тело в «лендровер» и уезжаете. Вы убили его, да?
— Нет, они его не убивали! — хрипло вскричала ее мать. — Вот видишь, Джесс, ничегошеньки-то ты не понимаешь! Это я разбила ему череп. Он что-то вынюхивал у нас на дворе. Я его увидела. Меня пес разбудил; он лаял и гремел цепью. Сначала я подумала, что приехал он… — Элси Уинтроп дернула головой в сторону незнакомца; тот выпрямился, убрал руки со стола и скрестил их на груди. — Я спустилась вниз, открыла дверь и окликнула чужака, но он меня не слышал. Потом он пошел в конюшню. Я поняла, что ничего хорошего от него ждать не приходится. Взяла старую кочергу и тихо отправилась за ним. Этот человек успел подняться наверх; стоял и рассматривал мешки. Он услышал мои шаги и обернулся, но я оказалась проворнее. Ударила его со всей силы — раз, другой. Потом позвала мужчин и велела им избавиться от трупа.
— Он тогда… не умер, — дрожащим голосом заявила Мередит. — Вы знали, что он был еще жив?
Элси Уинтроп смерила ее презрительным взглядом.
— А мне какое дело, умер он или нет? Мне показалось, что он мертвее некуда! В общем, главное было поскорее от него избавиться. Не хватало еще, чтобы его нашли на нашей земле! — Она ткнула в Мередит коротким пальцем-обрубком. — А теперь послушайте, что я вам скажу, мисс всезнайка! Все, что я сделала, все, что сделали мы все, мы сделали ради спасения нашей фермы! Запомните хорошенько. Что бы мы ни сделали, так оно и должно быть. Мы на все пойдем ради нашей фермы!
В разговор вмешался Алвин; его сдавленный голос дрожал:
— Ради спасения фермы? Вот этой проклятой фермы? Она слопала всю мою жизнь! Неужели ты думаешь, будто я хочу спасти ее? Думаешь, я хочу провести здесь остаток своих дней?
— Помолчи, мальчик, — хрипло проворчал старый Уинтроп. — Ты говоришь ерунду! Конечно, ты здесь останешься! Это твоя ферма!
— Не нужна она мне! — закричал Алвин. — Когда вы поймете своими тупыми башками? Не хочу оставаться на этой проклятой ферме! — От его голоса зазвенели медные кастрюли на крюках. Он продолжал уже тише: — Я похоронил того парня заживо, как теперь говорят, из-за этой проклятой фермы! Я убил Джерри из-за этой проклятой фермы! Он догадывался, Джерри догадывался, что у нас тут неладно! Джерри был не дурак.
Алвин повернулся к Мередит. Она увидела, что в нем больше нет ни гнева, ни враждебности.
— Когда Джерри увидел меня в пабе, — сказал он устало, почти извиняясь, — он, оказывается, обиделся на меня, потому что я сидел и пил вместе с вами, Аланом и тем парнем-архитектором. Потом заявилась Джесс со своим парнем. Я понял: если они подружатся, парень будет регулярно наведываться на ферму и вскоре поймет, что у нас что-то не так. Он парень смышленый, сразу видно. В общем, я не знал, что делать. Что было дальше, вы знаете, вы все видели. Джесс ушла со своим дружком, и у меня охота пропала сидеть в пабе и болтать с вами, будто ничего не случилось! Все пошло кувырком! Я ушел, но на сердце было неспокойно из-за Джесс. Ну, я и отправился пройтись в поле, чтобы как-то остыть. Погулял час-полтора, а на обратном пути встретился с Джерри — он как раз возвращался домой. Он начал язвить: мол, мы с полицейским болтали, как старые друзья. А потом еще сказал, что Алан не будет держаться со мной так уж по-дружески, если узнает, чем мы занимаемся на Серой ферме. Он не знал, что именно у нас тут хранится, но подозревал, что мы что-то прячем. «Если бы мне пришлось рассказать все, что мне известно…» — сказал он, и я испугался. Я понял, что ему надо заткнуть рот, и я его заткнул. Хотя с Джерри я никогда не ссорился, он был хорошим человеком и для Бетти всегда был хорошим братом. Сейчас он умер, бедная женщина осталась одна, и все из-за этой проклятой фермы!
Алвин плюхнулся на стул у стола, выставил локти на клетчатую скатерть, закрыл голову руками и беззвучно заплакал. Его широкие плечи задрожали.
Джессика подошла к брату и положила руку на его рыжие кудри. Потом она посмотрела на незнакомца:
— Ехал бы ты отсюда! Все, что мог, ты уже сделал. Ты больше не причинишь вреда нашей семье. Ты и так уже натворил достаточно — Бог свидетель! И не возвращайся сюда больше. Ты нам никто. Даем тебе час на то, чтобы убраться, а потом вызываем полицию.
— Заткнись! — заревел незнакомец. Он метнулся к Алвину и потряс того за плечо. — А ты возьми себя в руки! Мы еще можем выйти чистыми! Только с ней надо что-то решать! Джесс болтать не станет, хоть и грозится! Она не пошлет в тюрьму своих родителей!
— Не нужна ферма… — с удивлением проговорил старик Уинтроп, как будто до него впервые дошел смысл слов сына. Все остальное как будто не имело для него никакого значения. Любые разумные доводы проходили, не оставляя в мозгу старика никакого следа. Но слова сына задели самую чувствительную струну в его душе. — Не нужна тебе Серая ферма? Да ведь она наша, здесь наша земля. Уинтропы жили здесь испокон веку!
— И подыхали здесь! — сдавленным голосом, не поднимая головы, ответил Алвин. — И я тоже скоро сдохну, если не уберусь подальше! Я не хочу подыхать здесь, не хочу зарывать жизнь в эту проклятую землю!
Старик Уинтроп посмотрел на сына в упор. Оцепенение у него на лице сменилось смирением.
— Что ж, тогда нет смысла продолжать. — Он перевел взгляд на незнакомца. — Все кончено, парень. Слышал? Все кончено. Лучше забирай свое добро, и расстанемся по-хорошему.
— Вы все дураки! — в ярости проговорил незнакомец. — Если хотите, оставайтесь и разбирайтесь с полицией сами. А я уезжаю!
Алвин поднял голову и закричал:
— Давай, беги! Ты всегда убегал! Всегда убегал отсюда, а возвращался, только когда тебе было выгодно!
Незнакомец не стал отвечать. Развернувшись кругом, он выбежал во двор, окутанный сумерками, под дождь. Захлопнулась дверь. И тут же послышался жалобный визг. Наверное, пес, терпеливо ждавший хозяина на крыльце, бросился к вышедшему человеку и был грубо отброшен ногой в сторону.
Джесс склонилась над Алвином; тот снова тихо заплакал. Слезы лились между его натруженных пальцев. Миссис Уинтроп, возможно в силу привычки или потому что просто не знала, чем еще заняться, открутила кран и налила в чайник воду. Зато ее муж казался совершенно потерянным. Он сидел, уставясь в стену напротив себя и тряся большой круглой головой.
— Не нужна ферма! — бормотал он время от времени.
На улице взревел мотор. БМВ вылетел со двора в ночь, и Мередит в отчаянии подумала: «Ведь он и впрямь выйдет сухим из воды!»
Глава 23
Гроза бушевала за окнами полицейского участка; Маркби с тяжелым сердцем размышлял о Мередит. Как она добралась до фермы Уитчетт? И зачем он попросил ее проведать Долли? Сегодня не такой день, когда можно ездить с визитами.
Главное — добраться до фермы, дальше с ней все будет хорошо. Маркби был рад, что Мередит ему позвонила, очень рад. Вечером они с ней увидятся. А до вечера она благополучно пересидит грозу на ферме Уитчетт. Долли разожжет камин, поставит чайник, испечет фруктовый кекс и свежие ячменные лепешки. Маркби представил, как Мередит и миссис Кармоди сидят у пылающего камина, в тепле и уюте, и греют ноги, и ему стало завидно. Очень завидно, по правде говоря.
— В нашем кафетерии остались только галеты в пачках, — доложил Пирс, посланный на разведку, — и рулеты с сыром. Да, еще чипсы, но вы их не любите. Я запомнил. У сырных рулетов тоже какой-то подозрительный вид. Поэтому я захватил две пачки печенья.
— Спасибо, — хмуро ответил Маркби.
— Я бы заскочил куда-нибудь в магазин, но на улице льет как из ведра.
— Да, поливает как следует. Похоже, нас ждет мокрая Пасха.
— Наверное, нет смысла спрашивать, нельзя ли в понедельник взять выходной? — робко и без особой надежды осведомился Пирс.
Маркби глубоко вздохнул, но тут же одернул себя: какого черта! Пирс не из тех, кто боится грязной работы или лишний раз не съездит на вызов в свою смену. Он заслужил отдых, как и его многострадальные родственники. Правда, сейчас в участке очень не хватает людей, но то же самое будет и на следующей неделе, и через неделю…
— Почему бы и нет? — ответил старший инспектор и добавил скрепя сердце: — В крайнем случае, если мне понадобится помощь, у меня есть еще старший инспектор Лакстон…
— Спасибо, сэр! — воскликнул Пирс, не веря своему счастью. Затем оба посмотрели на пустой стол. — Кажется, ему понравилось в «Скрещенных ключах», — заметил сержант.
— Хочет держаться от нас подальше, и кто бросит в него камень? А сегодня, наверное, он вообще никуда не выходит из-за дождя.
В дверь постучали, и в кабинет просунулась голова констебля Джонс.
— Сэр, вы сейчас свободны?
— Нет, — ответил Маркби с набитым ртом. — У меня перерыв на чай.
— Там к вам просится один молодой парень. Бедняга похож на промокшую крысу. Ему пришлось от самой автостоянки идти под дождем. А еще он чем-то сильно расстроен.
— В чем дело? Что он натворил?
— Сбежал, хотя ему велено было оставаться на месте. Его фамилия Дэйли, он экскаваторщик со стройки.
— Что?! — хором воскликнули Маркби и Пирс.
— Так его позвать? — спросила Джонс. — Или вы спуститесь?
— Ведите его сюда! — приказал Маркби. Помолчав, он добавил: — Пирс, принесите еще чашку чаю. У меня странное чувство, что у молодого Дэйли есть что нам сообщить.
Дэйли примостился на краешке стула и боязливо стиснул руки. По его лицу бежали струйки воды; промокшая куртка была вся в темных пятнах. Несчастный промокший экскаваторщик и вправду был похож на мокрую крысу, как описала его констебль Джонс.
— Знаю, сэр, вы приказали никуда не отлучаться, но на меня просто нашло. Извините, что я вот так сбежал, но ничего не мог с собой поделать. Я все время думал об этом, о том мертвеце и как ковш экскаватора его подцепил. И потом я все мучился, в голове вопросы разные вертелись. Я поехал к своей тетке Брайди; она живет в Рединге.
— А почему вы вернулись? — спросил Маркби.
— Тетка меня и прислала. Они с отцом Брэди все и решили. Велели мне вернуться и рассказать все, что мне известно. Но знали бы вы, как я боялся возвращаться! Неприятности мне ни к чему. Если он и правда убийца, ему не понравится, если в него ткнут пальцем. Я что хочу сказать, может, тот, на кого я думаю, и не убийца вовсе? Но следствие-то идет. Если я скажу, что видел его, вы начнете его допрашивать, верно? А ему это не понравится.
— Дэйли, — ровным голосом проговорил Маркби, — я совершенно ничего не понимаю. Почему бы вам не начать с самого начала и не рассказать, что или кого именно вы видели. Вы видели погибшего перед тем, как он умер?
Он задал вопрос просто так, по наитию, но Дэйли оживился.
— Да, сэр, вот именно. Уж теперь я врать не стану. Когда я… когда экскаватор его выкопал, я сначала не узнал бедолагу. Он был весь в грязи и мертвый, мертвее не бывает… В общем, он выглядел по-другому. Я тогда сказал, что не знаю его, и думал, что так оно и есть. А потом вы показали мне его фотографию. Человек на фото не был похож ни на кого из моих знакомых, но мне почудилось в нем что-то знакомое.
— Погодите! — велел Маркби. Порывшись в папке на столе, он протянул Дэйли снимок живого Роше, который дал ему Маквей. — Ну, что скажете?
— Он! — Дэйли смерил старшего инспектора удивленным взглядом. — Если бы вы сразу показали мне этот снимок, я бы сразу сказал, что знаю его. Здесь он выглядит совсем по-другому.
— Потому что здесь он еще жив. Но этот снимок мы получили всего несколько дней назад. Итак, где и когда вы его видели?
Но Дэйли бесполезно было поторапливать; видимо, у него получалось рассказывать только по-своему.
— Я задумался. Как увидел то, другое фото, с мертвецом, то испугался. Все вспоминал, где я мог его видеть — его или человека, который на него похож. И вот как-то ночью я ворочался на своей койке… Мне все время снились страшные сны. Дошло до того, что я боялся закрыть глаза — клянусь! Все время мерещилось, будто он выскакивает из-под земли, совершенно голый, как будто настал Судный день, и все мертвые встают из могил!
— И вы вспомнили? — спросил Маркби, не давая Дэйли впасть в истерику, как во время их предыдущего разговора.
— Да, вспомнил, я же вам говорю. Проснулся среди ночи, и вдруг меня стукнуло: эге, да ведь я его видел! Все вспомнил. Дело было в прошлый четверг. Вот именно, в прошлый четверг…
Маркби изо всех сил сдерживал волнение и нарастающее раздражение. Скорее, Дэйли, скорее! Именно в прошлый четверг Долли заметила, что у нее на ферме побывал чужак.
Если Дэйли видел Роше в тот же день, значит, человек, проникший на ферму Уитчетт, почти наверняка он.
— Дело было вечером, сидели мы в пабе. Он называется «Лис и гончие». Недалеко от стройки…
— Знаю! — перебил его Маркби.
— Обычно я туда не ходил. А в тот день меня позвал Джо Риордан. Там внутри много зальчиков; сначала мы устроились в первом, где стойка, но народу набилось столько, что мы с Джо перешли в другой зальчик, маленький. В нем хватает места только для двух столиков и длинной скамьи. Сели мы, значит, за стол, а тот тип… — Дэйли ткнул пальцем в фотографию Роше, — оказался рядом с нами. Клянусь! Он сидел почти впритык ко мне, так что я ничего не путаю. И говорил он как-то чудно, немножко гнусаво. Потому-то я его и запомнил.
— Хотите сказать, у него был французский акцент?
— Может, и так, — с сомнением ответил Дэйли.
— Тот человек, по вашим словам, говорил. — Маркби начал терять терпение. — Шон, с кем он говорил? Вы видели человека, с которым он разговаривал?
— Конечно видел, а как же! И его я тоже узнал. Такой здоровый рыжий детина с ближайшей фермы. Он часто вертелся возле стройки, наблюдал, как мы работаем. Он приятель Джерри, Джерри Герси…
— Распечатайте его показания, пусть подпишет протокол, и не давайте ему снова исчезнуть! — велел Маркби Пирсу. — Снимите ему номер в отеле и растолкуйте хорошенько, чтобы до него дошло: он обязан оставаться в Бамфорде! Вам придется сообщить ему, что Герси погиб. Он, конечно, испугается до полусмерти, но лучше, если он узнает о смерти Герси от нас, чем от кого-нибудь из рабочих. Пусть поймет, что мы его защитим и бояться ему нечего.
— А вы что собираетесь делать? — спросил Пирс, увидев, что Маркби потянулся к телефону.
— Съезжу на Серую ферму. Неужели вы не понимаете? Роше заехал не туда! Он выследил нужного ему человека, но, поскольку не знал местности, просто перепутал фермы. Роше все же был иностранцем, и в его речи слышался легкий акцент, хотя по-английски он говорил хорошо. Ему не хотелось задавать слишком много вопросов из-за французского акцента, который неизбежно привлекал к нему внимание. Поэтому он отправился наугад. Видимо, решил, что Алвин с фермы Уитчетт, и именно туда вечером в четверг он в первую очередь поехал на поиски. Но его спугнула Долли. Видимо, Роше сразу понял, что заехал не туда. Поэтому на следующий вечер, в пятницу, он поехал уже в нужное место, то есть на Серую ферму… Как звонить в «Скрещенные ключи»? От всей души надеюсь, что Лакстон у себя. А если в номере его не окажется, я поеду один!
— Можно я тоже поеду с вами? — спросил Пирс.
— Нет, вы не спускайте глаз с Дэйли, он для нас настоящая золотая жила! Мы не имеем права снова его упустить… Алло! «Скрещенные ключи»? Будьте добры, мне нужен мистер Лакстон. Да, Лакстон. Пожалуйста, позовите его к телефону. Передайте, что по срочному делу!
Маркби прикрыл ладонью микрофон.
— Лакстон вчера повторил ошибку Роше: он тоже поехал не на ту ферму! Он обыскивал ферму Уитчетт, когда должен был обыскивать Серую ферму! Алло, Лакстон, это вы? Я сейчас к вам приеду. Да, прямо сейчас! Да, напал на след. Вы, Лакстон, обыскивали не ту ферму! Сейчас поедем куда следует!
Чуть позже Маркби стоял посреди номера Лакстона в «Скрещенных ключах». Они жарко спорили. Лицо Маркби побагровело от раздражения: ему никак не удавалось склонить Лакстона на свою сторону. Столичный гость не желал двигаться с места без ордера на обыск.
— Из-за вчерашней ошибки я и так уже оказался в неудобном положении! Что же нам, так и ездить с одной фермы на другую? Дайте мне какие-нибудь улики, чтобы я мог требовать ордер!
— Я ведь вам сказал, Дэйли видел Роше вместе с Алвином Уинтропом!
— Этого недостаточно! — не сдавался Лакстон. — Возможно, они просто болтали о том о сем — как обычно говорят незнакомые между собой люди в пабах.
— Тогда почему Алвин не сознается, что знает Роше, что видел его? Я показывал ему фотографию, конечно, фотографию трупа, но лицо было вполне узнаваемо! И ведь прошло всего несколько дней после того, как они с Роше общались в пабе. По словам Дэйли, они разговаривали довольно долго… Но Алвин внимательно смотрел на снимок, а потом заявил, что он никогда не видел этого человека! И вообще, Уинтропы уже давно ведут себя очень странно. Не любят, когда к ним кто-то приезжает, не хотят, чтобы Джессика встречалась со своим приятелем, хотя он вполне добропорядочный молодой человек. Они явно что-то скрывают! И я готов поспорить, что Джерри Герси что-то заподозрил или увидел. Потому-то Алвин его и убил! Сестра Джерри, Бетти Чиверс, — подруга Элси Уинтроп и их соседка. Ее, одну из немногих, всегда охотно привечали на Серой ферме! И хотя Бетти, по-моему, не отличается особой сообразительностью, из ее рассказов Джерри мог кое-что понять и сделать выводы!
Увидев на узком личике Лакстона признаки нерешительности, Маркби поспешил закрепить успех:
— Послушайте, с самого начала выбор места, где похоронили труп, не давал мне покоя. Тот, кто зарыл Роше, должен был знать, что на том месте ведется строительство. Он неоднократно видел, как возводится фундамент, как закладывают бетон в траншеи. И самое главное, человек, похоронивший Роше, знал, что одну траншею вырыли в пятницу, а бетон будут укладывать только в понедельник. Кроме того, злоумышленник наверняка прекрасно знает местность. Так кто же он такой? Если он не работает на стройке, то хотя бы часто наведывается туда! По свидетельству архитектора Уэзерола, Алвин постоянно околачивается возле стройки! Стив говорит, что процесс строительства словно завораживает Алвина — он наблюдает, как растут стены, словно малый ребенок, который смотрит на проносящиеся мимо поезда. Да, именно такое сравнение употребил Стив. В общем, имейте в виду, — Маркби упрямо выставил вперед подбородок, — если вы откажетесь ехать на Серую ферму, я поеду без вас. В конце концов, здесь мой участок, и я в ответе за все, что у меня происходит. Я возьму их, а с вами или без вас — мне все равно!
Лакстон частично капитулировал, но упрямо не сдавал последнюю позицию:
— Ладно, ладно, мы с вами приедем на Серую ферму и скажем хозяевам: у нас есть все основания полагать и так далее… и что потом? Один из нас возьмет вилы и останется охранять всю семейку, а второй в одиночку обыщет ферму?
Маркби досадливо выдохнул. В чем, в чем, а в логике Лакстону не откажешь! Он сосчитал про себя до десяти и, стараясь не сорваться, сказал:
— Разве вам никогда не приходилось арестовывать преступников, не имея на руках неопровержимых улик? Разве у вас никогда не возникало такого вот нутряного чутья? Поверьте мне, я знаю здешних людей. С Алвином мы вместе учились в школе. Я не собираюсь везти вас на Серую ферму просто так. В конце концов, вы потом вернетесь в Лондон, а мне здесь жить! Я знаю, что я прав! Просите ордер и собирайте свою команду. Но, ради всего святого, поторопитесь!
Лакстон поджал тонкие губы.
— Хорошо. Попросим срочный ордер и вызовем подкрепление. И конечно, нам понадобится собака.
Разумеется, на сборы ушло много времени, которого, по мнению Маркби, у них почти не оставалось. Он не обрадовался даже, заметив, что Лакстону передались его нетерпение и беспокойство.
Наконец, они отправились в путь. Небольшая процессия на огромной скорости летела на Серую ферму. Первую машину вел Маркби; рядом с ним сидел Лакстон. Далее следовали патрульная машина с тремя констеблями и микроавтобус с кинологом и его умным питомцем. Погода по-прежнему была мерзкая; дождь лил так, что дворники не справлялись и лишь беспомощно размазывали воду по ветровому стеклу. С обеих сторон в придорожных канавах стояла вода; порывы бокового ветра угрожали перевернуть машины. Темнело, из-за грозы небо было сплошь обложено тучами. Кроме того, просто наступал вечер. Настроение у Маркби портилось. Обыскивать Серую ферму при такой видимости — почти безнадежное дело.
Очевидно, Лакстон думал то же самое. Он смотрел в окно и бормотал себе под нос:
— Они, наверное, давно все перепрятали. Я больше чем уверен. Не знаю, сможет ли собака работать в такую погоду. Сколько нам еще ехать?
— Мы уже приехали! — отрезал Маркби, на полной скорости заворачивая на узкую дорожку, ведущую к ферме.
— Эй, осторожно! — вскричал Лакстон.
Им навстречу из-за поворота вылетела другая машина; яркие лучи фар рассеивали сумрак и дождь. Маркби нажал на тормоз, и их занесло к обочине. Они остановились на волосок от встречной машины. Ехать дальше невозможно. Кому-то непременно надо было уступить дорогу.
— Почему этот идиот не сдает назад? — раздраженно спросил Маркби. — Ведь видит же, что за нами едут другие! — И патрульная машина, и фургон остановились у поворота, сразу за автомобилем Маркби. На секунду дворники разогнали струи воды, и Маркби вдруг закричал: — Да ведь это же тот самый гад, что оглушил меня! Тот самый БМВ! Ведь не может же быть двух таких одинаковых машин!
— Представляю, как он обрадуется встрече с вами! — сухо парировал Лакстон. — Пошли скорее, а то уйдет! — Он открыл дверцу и выпрыгнул под дождь.
Старшего инспектора Маркби не требовалось поторапливать. С владельцем БМВ у него были личные счеты. Но тот, разглядев патрульные машины, выбрался из БМВ и проворно перепрыгнул через канаву. Потом он начал взбираться наверх по насыпи к живой изгороди, за которой начиналось поле. Наверху под ветром туда-сюда качались деревья; живая изгородь казалась темной дрожащей волной, которая колыхалась и, казалось, вот-вот выплеснется на берег.
При виде беглеца у обоих полицейских взыграла кровь. Виноват беглец или нет, еще неизвестно, они отреагировали механически, как пес Алвина при виде мчащегося пони. Поравнявшись с Лакстоном, Маркби закричал:
— Стойте! Полиция!
Беглец не обратил на его крик никакого внимания. Он продрался сквозь живую изгородь, царапая лицо и руки и изорвав одежду, и помчался по полю. Маркби и Лакстон не отставали. Они пролезли в образованную беглецом дыру. Маркби смутно различал впереди, на поле, какие-то горки и ухабы, о которые они постоянно спотыкались. Недоумение вскоре сменилось прозрением. Они оказались на лугу и бежали мимо развалин старого молитвенного дома.
Времени на то, чтобы думать, не оставалось. Прямо над их головами сверкнула молния, осветив все происходящее: беглеца, развалины, деревья и живую изгородь. Вдруг запахло порохом; Маркби почувствовал, как в лицо дохнуло жаром. С криком он дернул Лакстона в сторону, и оба упали на четвереньки. Сзади послышался оглушительный треск. За ним последовал страннейший звук, который еще долго потом вспоминал Маркби. Долгий заунывный стон и треск. Так, наверное, стонет и кряхтит раненый великан.
На самом деле примерно это и произошло. Молния ударила в большой дуб, который опасно нависал над дорогой.
Встав на колени, Маркби успел заметить, что могучее дерево раскололось пополам, прямо по центру, и ближняя половина падает на них — медленно и неотвратимо. Вниз, вниз…
Конечно, дерево падало вовсе не медленно. Умом Маркби это понимал. Все происходило очень быстро, только для него время как будто приостановило свой бег.
Им повезло. Дерево рухнуло на расстоянии всего нескольких метров от них. Верхние ветви накрыли почерневшие развалины сгоревшего молитвенного дома. И тут они услышали крик боли — кричал человек.
— Он там, под деревом! — вскричал Лакстон.
Оба с трудом поднялись на ноги и, скользя и спотыкаясь, поспешили к упавшему громадному дереву. Лакстон вытащил из кармана фонарик и посветил на ветви.
— Куда он, черт возьми, подевался?
— Вон он, я вижу ногу! — показал Маркби. — Помогите поднять!
К ним подбежали констебли, ехавшие в патрульной машине. Они впятером с трудом подняли тяжелый сук, но сдвинуть его, чтобы заползти под дерево, им не удалось.
— Придется как-то поднять его; надо вызвать по рации скорую и подъемное устройство! — тяжело дыша, сказал Маркби. — У него может быть сломан позвоночник.
— Сэр, там есть каменные плиты! — вдруг сказал один из констеблей. — Если удастся подсунуть одну из них под сук, получится рычаг, и мы его поднимем…
— Да, попробуем! Если получится — волоките их сюда и поднимите ветку!
— Их не сдвинешь! — прокричал издали второй констебль. — Они врыты в землю! Погодите, в фургоне есть лом и лопата!
Принесли орудия труда; ценой огромных усилий из земли выкопали две каменных плиты, доволокли их к упавшему дереву. Запыхавшись, все пятеро каким-то чудом подсунули плиты под толстый сук, придавивший беглеца к земле. По крайней мере, теперь можно было не опасаться, что его раздавит. Пока один из констеблей вызывал по рации подкрепление и скорую, Маркби заполз в образовавшийся узкий лаз. К лицу и одежде липли мокрая глина и листья, ветки царапали кожу и рвали одежду. Перед тем как нырнуть в лаз, Маркби снял дождевик и теперь, извиваясь, волок его с собой.
Добравшись до раненого, Маркби услышал стон. По крайней мере, он жив! Маркби удалось набросить на несчастного свой плащ. Лакстон обошел дерево кругом, осторожно взбираясь по веткам, и посветил вниз фонариком на лицо раненого.
— Знаете его? — громко спросил Лакстон, перекрикивая завывания ветра и шорох листьев.
— Да. — Желтый луч света плясал на лице раненого, окруженного своеобразным венком из веток и зеленых листьев. «Зеленый человек», — невольно подумал Маркби, и его пробила суеверная дрожь. И тут он вспомнил, кто перед ним. — Я несколько лет его не видел, но я его знаю. Это Джейми Уинтроп!
Услышав свое имя, раненый открыл глаза и застонал. Потом взгляд его остановился на склонившимся над ним Маркби, и губы его разжались.
— Алан?..
— Все хорошо, Джейми, — ответил Маркби, хотя сердце у него вдруг сдавило, как обручами.
— Ты ведь не отправишь меня… в тюрьму… — Голос раненого был еле слышен на фоне грозы, но тем не менее говорил он ясно. — В детстве… помнишь… мы играли в сыщиков и воров… здесь, на этом самом лугу…
— Помню, Джейми, — с грустью сказал Маркби. — Но я вырос и стал настоящим сыщиком и потому, старина, я арестую тебя по-настоящему!
Прошло немало времени, прежде чем они добрались до самой фермы. При помощи подъемника приподняли упавшее дерево, и санитары вытащили раненого Джейми Уинтропа. На его счастье, он к тому времени потерял сознание. Маркби и Лакстон, промокшие до нитки и давно переставшие обращать внимание на сырость и холод, снова сели в машину Маркби. Один из констеблей задним ходом отогнал БМВ, и все, наконец, смогли заехать во двор Серой фермы. Во дворе никого не было, но на кухне горел свет.
— Что здесь происходит? — Лакстон показал на выломанную перегородку, которая валялась в луже посреди двора. Подойдя поближе, он пнул перегородку ногой. — Гроза тут ни при чем, в доске огромная дыра!
Из второй машины высыпали констебли. Кинолог открыл заднюю дверцу фургона и выпустил пса. И тут, словно по сигналу, начался бедлам. Вдруг и без предупреждения из мрака на них вылетело нечто с красными глазами и блестящими, острыми как бритва клыками. Неведомое существо утробно рычало.
— Вот так штука! — ахнул Лакстон.
Для колли тот день выдался неудачным. Пес промок, замерз и долго пробыл один. Ему не удалось помочь хозяину справиться с пони, да еще приходилось уклоняться от клыков и копыт. А потом его пнул человек, у которого оказалось плохое настроение. И все же пес был на своей территории и почуял незваного гостя. Колли решил спасать свою честь. Пес-ищейка, дружелюбный лабрадор, не мог тягаться с овчаркой, но он не был и трусом и приготовился к бою, который тут же и разгорелся.
Предоставив констеблям разнимать дерущихся псов, Маркби побежал к дому, не обращая внимания на дождь. Он распахнул дверь кухни — и замер на пороге, словно громом пораженный.
Обитатели дома сидели вокруг стола и пили чай. Старшие Уинтропы казались совершенно невозмутимыми; Алвин выглядел мрачным и подавленным. У бледной Джессики было решительное выражение лица. А рядом с Джессикой сидела… Мередит. Мередит?! Маркби даже поморгал, отгоняя наваждение. Неужели в самом деле она? Мередит чуть смущенно улыбнулась ему:
— Здравствуй, Алан.
Уинтропы хором поздоровались с ним — как-то заторможенно, как заспанные прихожане утром в церкви. Потом миссис Уинтроп встала и спокойно взяла еще одну кружку.
— Алвин. — Маркби понимал, что он что-то говорит, но не был уверен, что голос, который он слышит, в самом деле принадлежит ему. — Отзови, пожалуйста, своего пса. Он пытается загрызть полицейскую собаку.
— Хорошо, сейчас. — Алвин как будто очнулся из своего забытья, встал и неуклюжей походкой вышел в сумерки. Вскоре со двора послышался свист.
— Вы его арестовали? — тихо и холодно спросила Джессика.
— Да. Он ранен, и его отвезли в больницу. — Маркби замолчал и принялся краем глаза наблюдать за миссис Уинтроп. Впервые за все время он заметил на ее широком лице признаки беспокойства. Неожиданно для самого себя Маркби принялся ее утешать: — Фельдшер считает, что все не так страшно, как кажется. — Миссис Уинтроп немного обмякла. — Скорее всего, у него сломано несколько ребер, — продолжал Маркби и в довершение пояснил: — Молнией разбило старый дуб. Дерево рухнуло прямо на него.
— Давно собирался спилить проклятое дерево, — мрачно проговорил старик Уинтроп. — Да все руки не доходили.
— Там, во дворе, еще много ваших? — деловито осведомилась миссис Уинтроп. — Надо поставить новый чайник. Джесс, зажги-ка огонь.
— Да, мама. — Девушка встала.
— По-моему, не стоит, — возразил Маркби. — Мы на службе, приехали с обыском…
— Не нужно, — спокойно возразила миссис Уинтроп. — Мы-то знаем, зачем вы пожаловали.
— Оно лежит на сеновале, — вмешалась Мередит. — Спрятано в мешках с молочным порошком под маркой ЕЭС.
— Вот как? — еле слышно переспросил Маркби.
— Да. Я там немного намусорила. Вскрыла мешки своей пилочкой для ногтей. Мне очень жаль, что так вышло.
— Тебе жаль?! — Старший инспектор, наконец, опомнился и закричал: — Что ты вообще здесь делаешь? Тебе положено было сидеть на ферме Уитчетт!
Глава 24
— Наверное, — задумчиво произнес отец Голланд, — в наши дни мое служение в чем-то сродни работе служб социальной помощи. Мне бывает приятно, когда удается помочь ближнему. Но я всякий раз испытываю шок, когда выясняется, какие темные дела творились, можно сказать, под самым нашим носом. Кто бы мог подумать, что на Серой ферме творится неладное? Я уже не говорю о таком серьезном преступлении, как торговля наркотиками!
— Уинтропы не торговали наркотиками, — возразила Мередит. — По крайней мере, те, что живут на Серой ферме. Они просто разрешили Джейми хранить у себя его товар.
— По-моему, Джеймс Уинтроп, — с жаром произнес Маркби, — самый низкий человек из всех, кого я знаю. Подлый и бессердечный, он сбывал наркотики чужими руками. Он всячески заботился о том, чтобы самому никогда не иметь дела с товаром. Использовал своих же ближайших родственников, играя на их слабости и общем невежестве! Он прекрасно понимал, как им тяжело и что им приходится переживать всякий раз, как он их подставляет! Время от времени, когда Джейми привозил сюда на хранение очередную партию, он подбрасывал старикам пару сотен, и те так радовались! Видите ли, они почти не видят живых денег. Доли с прибылей они не получали. Джейми все забирал себе. Но иногда совал им пачку двадцаток — от щедрот своих. Последнее может сыграть в их пользу на суде.
— Тридцать сребреников, — кивнул отец Голланд. — Что ж, смею надеяться, в свое время я напишу на эту тему пару проповедей. Кстати, а что сейчас, до суда, творится на Серой ферме?
— Старики Уинтропы отпущены под залог. Суд учел все смягчающие обстоятельства, а также то, что кому-то надо ходить за овцами и так далее. И потом, старики все равно никуда не убегут. Куда им деваться? Алвин содержится под стражей по обвинению в убийстве. Без него родителям приходится туго, но, насколько мне известно, молодой Дентон приезжает на Серую ферму каждый вечер и по выходным, а днем старикам помогает один пожилой сосед. Ну а что будет дальше… кто знает?
— Бедный Алвин, — вздохнула Мередит. — Мне он нравился.
— И мне тоже. Но, прежде чем начнешь его жалеть, вспомни о человеке, которого он похоронил заживо! — сухо напомнил ей Маркби.
— Плохо… — Отец Голланд покачал головой. — Как по-вашему, он понимал, что его жертва жива?
— Кто знает?
— А по-моему, он этого не сознавал! — Мередит упорно продолжала защищать Алвина. — Судя по его словам, он ни о чем не догадывался. И потом, не забывайте, он пытался спрятать улику, которая обличила бы его мать в убийстве. Он думал, что Элси убила француза.
— Так ли? — Маркби с сомнением покачал головой. — Ну да, знаю, именно так он говорит сейчас! Может быть, он даже убедил себя в том, что так оно и было. Но кто знает, о чем он думал тогда и понимал ли, что Роше не умер? Психическое состояние Алвина, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Как бы там ни было, он уже много лет не рассуждал здраво!
Алвин — просто ходячий нервный срыв, вот кто! Но, с другой стороны, кто из нас может назвать себя абсолютно нормальным человеком? Перечитайте правило Макнатена! По-моему, Алвин вменяем и прекрасно сознавал, что делает. Разумеется, он ничего не предпринимал, чтобы проверить состояние Роше и убедиться в том, что тот умер; он сам так говорит. А как было на самом деле? Допустим, он заметил, что Роше подает признаки жизни и, если его доставить в больницу, он может быть спасен. Выздоровев, француз обязательно расскажет, что прячут обитатели Серой фермы… Возможно, Мередит, ты скажешь: у Алвина имелся серьезный повод желать Роше смерти. Если залить человека цементным раствором, можно почти наверняка утверждать: он не выживет. Конечно, это всего лишь мои домыслы. Я ничего не знаю, как и ты. Выносить вердикт предстоит судье и присяжным! Но если тебе непременно надо кого-то жалеть, может, вспомнишь о несчастном Роше? Или полицейские не в счет? У Роше, наверное, есть родители, братья, сестры, может быть, подружка… По-моему, он тоже заслуживает жалости.
— Вчера мы молились за упокой его души, — сказал отец Голланд. — А также за упокой души Джерри Герси. Прискорбно! Обычно пасхальная служба — радостное событие; ее главная тема — воскресение из мертвых, а не схождение в могилу. Кстати, Герси хоронят в следующий четверг. — Отец Голланд помолчал. — По случаю Пасхи церковь украсили цветами. Мередит, перед отъездом в Лондон загляните и полюбуйтесь — цветы еще там. Кстати, Элси Уинтроп тоже помогала украшать храм. Она много лет отвечает за цветы. Мне говорили, она замечательно управляется с лилиями. Сестра Джерри Герси, Бетти Чиверс, сама настояла, чтобы Элси срезала цветы на похороны Джерри, потому что она всегда так красиво их раскладывает. И потом, Элси по-прежнему ее подруга, несмотря на то что Алвин убил Джерри.
Все долго молчали. Наконец, Мередит не выдержала:
— Как ужасно и… как странно!
— Моя дорогая Мередит, я уже привык к странностям жизни. В свое время мне пришлось иметь дело со многими странными делами. Конечно, некоторые вещи до сих пор изумляют и огорчают меня, например наркотики на Серой ферме. А знаете, желание Бетти Чиверс, чтобы Элси Уинтроп занималась цветами на похоронах ее брата, меня нисколько не удивляет. Похороны ожидаются пышные, по первому разряду, будет даже хор. Насколько я понял, все расходы берет на себя Ньюман, подрядчик. — Отец Голланд как будто вспомнил что-то и резко сменил тему: — Еще кофе?
— Нет, спасибо, нам уже пора уходить, — поспешно сказал Маркби.
— По-моему, миссис Чиверс понимает, что Алвин не собирался убивать Джерри! — Мередит все не давали покоя последние слова отца Голланда. — Он просто испугался.
— И тем не менее он его все-таки убил, — сурово возразил Маркби. — Алвин — парень сильный. Он фермер и умеет быстро убивать. Удар — и шея сломана. Никаких проблем.
— Замолчи! — не выдержала Мередит. — Ужас какой!
— Да, но не я первый об этом заговорил.
Неожиданно Мередит вспомнилось, что говорил Барри.
— А ведь он убил напрасно! В полицию Герси бы не пошел и делиться своими подозрениями насчет того, что на Серой ферме творится неладное, не стал бы. Не такой он был человек. Если бы Алвин так не расстроился из-за Джессики и молодого Майкла и как следует поразмыслил, то понял бы, что Джерри, как всегда, просто брюзжал. Я не сомневаюсь, что Алвин остыл бы… Смерть Джерри очень опечалила его. Он часто говорил о том, что миссис Чиверс осталась совсем одна.
— Прискорбный случай, — вздохнул отец Голланд, составляя пустые чашки на поднос. — Когда у такого сильного и крепкого парня, как Алвин, нечиста совесть, да к тому же он чего-то боится, жди беды!
— Вот странно, — встрепенулась Мередит, — вы сейчас упомянули о силе Алвина, а я вспомнила слова Долли Кармоди о том, какими сильными были раньше женщины, которые работали на ферме. Крестьянкам вообще-то полагается быть сильными и крепкими; они ведь управлялись с тяжелыми утюгами, катками для белья и так далее. Но я сейчас о другом. Должно быть, и Элси очень сильная, хотя годы, конечно, берут свое.
— Элси Уинтроп даст сто очков вперед многим мужчинам, — согласился Маркби. — Когда она хватила Роше кочергой, удар вышел очень сильным. Элси не сомневалась, что может убить человека; по-моему, она и собиралась его убить.
— И все ради своей фермы…
— Благими намерениями, как говорится… — вздохнул отец Голланд. — Одно преступление влечет за собой другое. Сначала они разрешили Джейми хранить его страшный товар у себя на сеновале. После этого совсем недалеко и до убийства. Апостол Павел предостерегает нас: не бывает «больших» и «малых» грехов. «Малый» грех обязательно ведет к «большому». Не забыть бы указать на это юному Барри!
— Мне по-прежнему непонятно одно, — заметила Мередит. — Почему Алвин зарыл Роше на стройке, в незаполненной траншее? По-моему, гораздо проще и безопаснее было похоронить труп на территории своей фермы. Там их земля, и никому бы не пришло в голову искать Роше.
— А если позже Алвин продаст Серую ферму под застройку? — возразил Маркби. — И не забывай о неписаном соглашении, которое он заключил с Дадли Ньюманом. Он понимал: если на их земле начнется строительство, труп найдут в первом же пласте перевернутой земли. Вот он и решил, что надежнее спрятать убитого под слоем бетона. Откуда ему было знать, что траншея оказалась недостаточно глубокой и пришлось ее углублять. И все произошло отчасти потому, что приятель Алвина, Джерри Герси, небрежно отнесся к своим обязанностям и вовремя не проследил за землекопами! Как ни странно, Джерри сделал первый шаг в цепочке событий, приведших к его собственному убийству. Или, скорее, не сделал шага. Он халатно отнесся к своим обязанностям… В общем, из маленького желудя вырос огромный дуб! Включите этот образ в свою проповедь, падре!
— «Не было гвоздя — подкова пропала…» — нараспев произнес отец Голланд. — Раньше я помнил все стихотворение целиком, особенно последние строчки: «Враг вступает в город, пленных не щадя, потому что в кузнице не было гвоздя».
— На выбор места захоронения повлияло и другое, — продолжал Маркби. — Во-первых, старику Уинтропу не хотелось хоронить Роше на земле Серой фермы из суеверных соображений. Он не желал работать, зная, что рядом покоится человек, который с его помощью отправился на тот свет. И потом, не забывайте: по местным поверьям, где-то рядом со стройкой находится кладбище «серых людей». Может быть, тут сыграла роль своего рода генетическая память; в общем, и Алвин, и его отец решили, что лучшего места для захоронения трупа не найти. Оно даже в своем роде почетно. Можно сказать, они устроили Роше почти достойные похороны.
— «Серые люди»! — вдруг воскликнул отец Голланд. — Так и знал, что я что-то забыл! Он хлопнул ладонями по коленям и отрывисто продолжал: — Мередит, до вашего отъезда мне бы хотелось кое-что вам показать. Уверен, вас это заинтересует.
— Правда? — Мередит широко раскрыла глаза. — «Серые люди»?
— Вот именно. Я упомянул о секте в разговоре со старым приятелем, редактором «Бамфорд газетт». Он кое-что вспомнил, порылся в каталоге… И вот, пожалуйста… — Отец Голланд встал и взял со своего письменного стола пожелтевшую газету. — Мне велено обращаться с нею очень бережно и вернуть ее. Это архивный экземпляр. Вот, здесь статья… Опубликована почти десять лет назад, а написал ее тот самый Греттон, который приезжал на раскопки молитвенного дома. Греттон решил, что его сведения могут представлять интерес для местных жителей, поэтому и переслал редактору «Газетт» свои заметки.
Мередит схватила газету и принялась жадно читать.
— Господи… Алан, оказывается, они все переселились в Австралию!
— Что?!
— Да, уехали… И об этом тогда же, в 1845 году, написала «Бамфорд газетт»! Греттон приводит в своей статье цитату. Я не знала, что «Газетт» выходила уже тогда!
— Основана в 1828 году, — кивнул отец Голланд.
Маркби взял у Мередит газету и начал читать.
— Видимо, после того, как сгорел их молитвенный дом, они решили обезопасить себя. Вот тут Греттон указывает: в те дни всем людям, владевшим каким-либо ремеслом, предоставляли бесплатный проезд в Австралию. Понятно, почему они все поднялись с места и уехали. Почти все сектанты, судя по всему, вели успешную торговлю или были крепкими ремесленниками. Здесь полный список членов секты; рядом с каждой фамилией указан род занятий. Мередит… прочти последний абзац!
Мередит снова взяла газету и пробежала пальцем по списку, опубликованному Мэтью Греттоном.
— Пять Филлипсов. Должно быть, та самая семья, которую Мэри Энн бежала ночью предупредить о пожаре. Ничего удивительного, что она так стремилась предупредить их! Они, оказывается, состояли в той самой секте!
— Читай дальше, — с улыбкой сказал Маркби. — Последняя фамилия в списке.
— «Мэри Энн Уинтроп, доярка», — с удивлением прочитала Мередит. — Значит, вот в чем дело! Мэри Энн общалась с сектантами, потому что их молитвенный дом находился совсем рядом с Серой фермой. Скорее всего, она сдружилась с Филлипсами и перешла в их веру. Уинтропы, видимо, пытались ей помешать, а поняв, что ничего не получается, дотла сожгли молитвенный дом! Выходит, Уинтропы всегда были опасной семейкой! По крайней мере, они всегда были сторонниками радикальных мер. Страшно даже представить, что могло бы произойти с Майклом Дентоном! Он чудом избежал опасности…
— И все-таки в конце концов Мэри Энн сбежала, — заметил Маркби. — Переселилась в Австралию и начала новую жизнь.
— Может, вышла замуж за одного из Филлипсов… — предположила Мередит. — Среди них указаны трое мужчин без жен.
— Домыслы, мисс Митчелл!
— Готова поспорить, что так и было. И вот что еще я тебе скажу. Упоминания об этом нет в фамильной Библии Уинтропов. О сорванной ураганом крыше они упомянули, а о том, что кто-то из членов семьи уехал в Австралию, ни слова! Бедняжка Мэри Энн! После того как она перешла в другую веру, родные отказались от нее. Уинтропы не умеют прощать!
— Гонения на «серых людей» — бесславная страница в истории Бамфорда, — сказал отец Голланд. — Когда-нибудь я напишу об этом проповедь. Тема благодатная.
— Нам пора! — решительно заявил Маркби. — Мы обещали Джессике, что Мередит перед отъездом в Лондон заедет на Серую ферму и попрощается с ней.
— С нетерпением жду новой встречи с вами, — сказал отец Голланд, сжимая руку Мередит в своей громадной лапище. — И вашей статьи!
— Теперь придется написать статью о «серых людях», — сказала Мередит, когда они пешком возвращались от дома приходского священника.
— Если тебе понадобится вернуться, чтобы что-то уточнить, позвони заранее. Лора снимет тебе номер в гостинице.
— Не хочется ее нагружать. Лучше позвоню тебе, и ты забронируешь мне номер в «Скрещенных ключах».
— А может, остановишься у меня? — негромко предложил Маркби.
— Хм… что ж, подумаем. А тебя не заботит твоя репутация?
— Даже полицейские имеют право на личную жизнь.
— Готова поспорить, в Бамфорде такому событию недолго оставаться «личной жизнью». — Мередит надолго замолчала. — И ты тоже… если захочешь для разнообразия пожить в большом городе — всегда можешь остановиться в квартире Тоби в Ислингтоне.
Несколько минут они шагали молча.
— Репутация… — неожиданно заговорил Маркби. — Времена меняются, но кое-что остается таким же, как и несколько столетий назад. По крайней мере, для пожилых людей. По-моему, наш священник только что намекал на это.
— Да, я помню, как он вдруг замолчал, едва упомянув подрядчика Ньюмана! Но при чем тут… Неужели… — Мередит замялась, а потом недоверчиво спросила: — Неужели он имеет какое-то отношение?..
— Вполне возможно! Несмотря на то что о детях, рожденных вне брака, предпочитали не болтать, даже в прежние времена местному приходскому священнику должно было быть известно, что Джерри на самом деле не брат, а сын Бетти Чиверс. Не сомневаюсь, в приходской книге имеется запись о его крещении и о матери, но не об отце. Даже сейчас, даже после смерти Джерри, Ньюман не может ни в чем открыто признаться. Боится задеть доброе имя Бетти… и свое тоже. Его жена, узнав о прошлом мужа, конечно, не обрадуется; насколько мне известно, теща Ньюмана и так не одобряет зятя.
— Правда? Значит, она знает больше, чем говорит!
— Так всегда бывает, — вздохнул Маркби. — Отчасти из-за этого нам, полицейским, так трудно работать. Видишь ли, для многих незапятнанная репутация важнее справедливости! Пусть Джерри покоится с миром. Но Ньюману и Бетти Чиверс суждено хранить свою тайну до самой смерти.
Мередит и Алан Маркби нашли Джессику и Майкла Дентона на лугу. Молодые люди сидели на развалинах молитвенного дома и о чем-то шептались, сблизив головы. Рядом безмятежно пасся пони. Вечер выдался теплый, солнечный; легкий ветерок ласкал листья на ветвях упавшего дуба, по-прежнему распростертого на лугу. Идиллию нарушал некрасивый лист рифленого железа, которым загородили дыру в живой изгороди.
— Ну, здравствуйте! — окликнула их Мередит.
Молодые люди с виноватым видом развернулись к ним.
— Здравствуйте, Мередит! — улыбаясь, ответила Джессика.
Вновь пришедшие устроились на нагретых каменных плитах.
— Где колли? — Мередит огляделась по сторонам. — Он всегда первым встречал тех, кто приезжал к вам, на Серую ферму. А сейчас его нет во дворе…
— Его забрал мистер Дженнет, тот пожилой сосед, который приходит нам помогать. Он привык к рабочей собаке; лучше, если пес попадет к человеку, который умеет обращаться с овчарками и знает, как кормить и лечить такого пса. Я хочу сказать, Виски — не домашняя собачка, он хороший рабочий пес. У мистера Дженнета есть небольшой участок; иногда он берется пасти чужое стадо, если соседи просят. В общем, Виски ему пригодится.
— Джесс, как вы теперь справитесь? — спросил у девушки Маркби.
Она пожала плечами:
— Подождем до суда… по нашим подсчетам, процесс состоится не раньше чем через несколько месяцев. Вполне возможно, и папу, и маму посадят в тюрьму. Но, даже если им дадут условный срок, жить по-старому мы больше не сможем. Отец совсем раздавлен, и даже маме как будто стало все равно. Все дело в том, что… они потеряли Алвина. — Джессика резко опустила голову, и Майкл Дентон взял ее за руку и ободряюще сжал.
— Я в порядке, Майкл! — сказала девушка, но руки не отдернула. Подняв голову, она продолжала более отрывисто: — К нам заезжал Дадли Ньюман.
— Вот ведь пройдоха! — рассердился Маркби. — Неужели ему не хватило порядочности подождать до приговора суда? Настоящий упырь!
— Он извинился за то, что докучает нам в такое время, но объяснил, что не хочет ждать. И потом, есть риск вообще потерять Серую ферму, если ее выставят на торги. Разумеется, он собирается застроить всю территорию жилыми домами; уверяет, что ему ничего не стоит добыть разрешение. Он предлагает нам кучу денег.
— Да неужели? — угрюмо переспросил Маркби. — Джессика, я бы на вашем месте на всякий случай произвел независимую оценку земли. Мистер Ньюман — бизнесмен; не сомневайтесь, он постарается приобрести вашу ферму подешевле.
— Не волнуйтесь, — сказал Дентон. — Я прослежу, чтобы Джесс не обидели. Кстати, мы с ней собираемся пожениться… конечно, когда все станет более или менее ясно. То есть нам придется ждать еще год-два.
Мередит и Маркби поздравили жениха и невесту, а затем Мередит спросила:
— Так вы беретесь обустроить на ферме Уитчетт садоводческий центр и сельскохозяйственный музей?
— Пока все наши планы без изменений. Долли очень загорелась. А если за Серую ферму дадут хорошие деньги, отец Джесс охотно вложит часть в будущий садоводческий центр. Не то чтобы он так уж любил комнатные растения или саженцы для живых изгородей. Он не понимает, как можно выращивать то, что невозможно съесть! Но они с Долли всю жизнь были соседями; мистеру Уинтропу приятно, что хотя бы Уитчетт ускользнет из лап застройщиков, даже если Серая ферма не устоит.
Все замолчали. Взгляд Маркби обратился к упавшему дубу.
— Ну и старый же он! Вы собираетесь оставить его как есть?
— Нет, на следующей неделе приедут пильщики. — Джессика смерила дуб мрачным взглядом. — Сколько раз я просила отца его спилить! Всегда боялась, что от сильного порыва ветра дуб упадет и раздавит Нельсона.
Услышав свое имя, пони перестал энергично двигать челюстями и заржал.
— Насколько мне известно, Джейми сейчас выздоравливает, — сказал Маркби спустя какое-то время, но тут же пожалел о своих словах.
— Мне все равно, что с ним! — страстно выпалила Джессика. — Да, все равно, хотя бы его и убило!
— Перестань, Джесс, ты ведь на самом деле так не думаешь! — промямлил Майкл.
— Почему? Я знаю, он мой брат, но он не принес нам ничего, кроме несчастий! Алвин всегда его слушался. Джейми знал, как запудрить Алвину мозги. Все время плел, как он хорошо живет, сколько шикарных домов у него за границей! Алвин всегда был простоват. Ему и в голову не приходило, что можно быть таким низким и подлым!
— Суд обязательно учтет все смягчающие обстоятельства, — заметил Маркби.
— Но от этого ничего особенно не изменится, ведь так? — с горечью спросила Джессика. — Алвин убил Джерри, в чем никто, кроме него, не виноват. Может быть, ему присудят пожизненный срок… по крайней мере, посадят надолго.
— Боюсь, тут я ничего не могу сказать, — заявил Маркби.
Джессика откинула волосы со лба.
— Я думала, Алвин прикончил и того, другого, я не знала, что это сделала мама… Я… отнесла на стройку цветы и положила на то место, где нашли тело. Глупость, конечно, но мне хотелось как-то извиниться за то, что мы натворили.
— Так это были вы? — ахнул Маркби. — Сержант увидел букет примул и никак не мог понять, кто его принес. Букет довольно долго нас смущал.
— Правда? — огорчилась Джессика. — Но я ведь не нарочно…
— Конечно не нарочно! — воинственно заявил Майкл Дентон.
— Да ничего страшного! — Маркби поспешил успокоить девушку. — Мы просто удивились.
— Значит, я ничем вам не помогла, да? — перебила его Джессика. — И все мы в той или иной степени виноваты! Родители и Алвин позволяли Джейми манипулировать ими, и он пользовался этим на всю катушку. Но со мной у него номер не проходил, и потому меня держали от него подальше. Они знали, что я ни за что не соглашусь ему помогать. Даже в детстве я понимала, что Джейми за человек. Родители помнили, как я пыталась открыть им глаза на Джейми. Папа и мама боялись, что я и сейчас начну обличать его. Они не желали слушать о нем ничего дурного! Так или иначе, я догадывалась, что они что-то натворили; я ведь видела в окно, как тело первого бедняги запихивали в багажник! Нет, Майкл, дай мне договорить, я должна сказать! Я ведь могла спасти Джерри, если бы сразу пошла в полицию и рассказала о том, первом убитом? Мистер Маркби, скажите, меня тоже будут судить? Обвинят в сокрытии важных улик — или как соучастницу?
— По-моему, Джессика, вам ничто не грозит. Суду хватает забот с вашими родственниками! О героине вы не знали. Родные ограждали вас от неприятностей; вас даже заперли в комнате! Вы пытались помочь Мередит, а когда с ее помощью узнали правду, сразу недвусмысленно заявили, что пойдете в полицию. И потом, — неуклюже добавил Маркби, — простите, что я сейчас об этом упоминаю, но вы совсем недавно оправились после серьезного нервного потрясения.
Майкл смерил старшего инспектора таким взглядом, что тому стало не по себе; на Джессику жалко было смотреть.
— Нет-нет, ничего, я не возражаю! А если уж я не против, Майкл, то и тебе не следует! Меня ни от чего не нужно защищать — именно так я всегда говорила бедному Алвину. Только он меня и слушать не желал. Всю жизнь старался по-своему защищать меня, заботиться обо мне.
Снова повисло неловкое молчание, и Джессика снова принялась играть с прядью своих волос.
— Маме разрешили повидать Джейми в больнице. Она до сих пор называет его «милый Джейми». Мне никак не удается убедить ее, что все наши беды из-за него.
Джессика лягнула каблуком каменную плиту.
— Мама по-прежнему считает его ловким дельцом, и только. Когда она вернулась от него из больницы, сказала: «У нашего Джейми всегда была голова на плечах!» По-моему, она до сих пор им гордится. А потом добавила: «Когда все неприятности закончатся, он быстро встанет на ноги». Я так разозлилась, что, не подумав, ответила ей: его посадят очень и очень надолго, и поделом. Мне не хотелось причинять маме боль, так вышло… Но она ответила: «Наш Джейми наймет себе хорошего адвоката». Я спросила, наймет ли Джейми хорошего адвоката для нее, для папы и для Алвина. Но она все твердит, что на них с отцом не стоит тратить силы. «Не знаю, как насчет нашего Алвина, — сказала она. — Но судьи, наверное, поймут, что он не собирался сделать ничего дурного!» Если честно, мне никак не удается до нее достучаться.
— Джесс, не продолжай, — попросил Майкл. — Постарайся хотя бы на время выбросить это из головы! — Он поднял голову и смерил Мередит и Майкла вызывающим взглядом. — Ей не нужно постоянно напоминать о том, что было!
— Ладно… что ж, тогда мы пошли, — пристыженно сказан Маркби.
— Может быть, через несколько недель я вернусь, — сказала Мередит. — Надеюсь… в общем, надеюсь, все будет нормально, насколько это возможно.
— Спасибо. Мередит, мне жаль, что вам из-за нас пришлось столько пережить.
— Не волнуйтесь за меня! Я крепкая! — ответила Мередит.
— Ты и правда крепкая? — спросил Маркби, когда они возвращались к машине. — В самом деле так считаешь?
— По крайней мере, я быстро восстанавливаюсь.
— Надеюсь, Элси Уинтроп тоже быстро восстановится. Сейчас она, видимо, не сознает, насколько все серьезно, потому-то Джесс так и сокрушается. Но неизбежно настанет миг, когда Элси придется прозреть. Возможно, это случится, когда огласят приговор. Мне не раз приходилось наблюдать за людьми такого типа, как Элси. Они приходили в бешенство, когда у них, наконец, открывались глаза. Разум таких людей не приучен усваивать что-то новое, применяться к новым обстоятельствам… А если все же приходится, у них в голове происходит своего рода короткое замыкание. Характер у Элси властный; она не привыкла исполнять чужие приказы. По-моему, она до сих пор так ничего и не поняла. Никогда не забуду, как вошел к ним на кухню, а она приказала Джесс налить в чайник еще воды!
— Бедные Уинтропы. Мне их жаль. Столько поколений одной семьи жили вдали от мира на своей ферме, варились в собственном соку… Кстати, Элси тоже урожденная Уинтроп! Ты не знал? Отец Голланд где-то откопал эти сведения. Она приходится мужу кузиной, не то двоюродной, не то троюродной сестрой. И ее девичья фамилия тоже Уинтроп.
— Что наводит на интересные размышления по поводу близкородственных браков. Наверное, Уинтропы на протяжении многих поколений женились только на своих. Видимо, не доверяли никому, кто не носил фамилию Уинтроп. Все это очень удручает. А нельзя поговорить о чем-нибудь другом?
— Да, но я должна сказать последнее слово. Видишь ли, Алан, в последнее время я часто размышляю… Помнишь, как Стив Уэзерол сказал: когда ему приходится особенно туго, он вспоминает об Алвине, и ему сразу становится легче? Так вот, после всего того, что произошло, у меня появились другие мысли насчет министерства иностранных дел и той сидячей работы, на которую меня обрекли в Лондоне. Да, я такую работу не выбирала, но все могло оказаться много хуже, и потом, у меня все же остается надежда, что когда-нибудь все изменится. Поэтому я не стану роптать и не подам в отставку. Буду надеяться, что когда-нибудь мне предложат назначение за границей.
— Хотя могла бы и подать в отставку, — уныло возразил Маркби.
Мередит взяла его под руку.
— Честно говоря, Алан, я как-то не представляю, чтобы мы с тобой когда-нибудь решили присмотреть себе домик для совместного проживания.
— Да, наверное.
Мередит стиснула его локоть.
— Ты не забыл, что ровно в семь нас ждут Кен и Сюзи? Мы отведаем у них мясной рулет. Лучше не опаздывать, чтобы не вышло, как в прошлый раз, когда рулет перестоял в духовке и стал твердым как камень. Сюзи сгорает от любопытства. Ей не терпится услышать о моих приключениях из первых уст! А у меня пока не было времени рассказать ей все подробно. Кстати, они не поехали в Шотландию. Перенесли на потом, когда у них будет больше времени. Они долго изучали карту, читали путеводители и решили, что в Шотландии нужно провести не меньше двух недель. В общем, поедут летом. Сюзи только и рассуждает о шотландских озерах — лохах, о бреях — крутых склонах холмов, о горных вершинах и узких долинах и так далее. Далекие предки Кена родом из Шотландии; они отправятся на поиски, надеясь отыскать гнездо Мак… дальше не помню. Но отложенную поездку на север с лихвой возместит званый ужин с нашим участием и интересные рассказы. Сюзи уверяет: теперь ей будет чем поразить остальных на заседаниях Комитета содействия полиции!
— Главное, рассказывай о себе, а меня в разговор не впутывай.
Они добрались до окраины Бамфорда.
— Как все странно получилось, правда? — задумчиво сказала Мередит. — Я думаю о том, что рассказал отец Голланд и что случилось много лет назад в молитвенном доме и что случилось в прошлую пятницу. Когда я увидела, как Майкл и Джессика сидят на развалинах среди бела дня, держась за руки, а рядом пасется пони и все так мирно и спокойно, я не могла не задаться вопросом: знают ли «серые люди» о том, что они отомщены?
— По-моему, где бы сейчас ни находились их души, они превыше мыслей о мщении.
— Знаешь, когда я впервые пришла на то место, чтобы зарисовать план бывшего молитвенного дома, меня охватило странное чувство. Как будто кто-то за мной следит. Все вокруг было каким-то безрадостным. А теперь, несмотря на то, что случилось с Джейми, там чувствуется покой. Как в конце «Грозового перевала». Ну, помнишь, как-то так: «Я прислушивался к тихому дыханию ветра в траве и дивился, как это кто-то мог вообразить, будто спящих в этом безмолвии могут беспокоить беспокойные сны».
— Какая ты у меня фантазерка! — улыбнулся Маркби.
Комментариев нет:
Отправить комментарий