Глава 20
Когда Маркби унесся в Уэльс ловить сбежавших хиппи, Мередит позвонила архитектору Стиву Уэзеролу и попросила его провести осмотр дома, который она собралась купить. Стив с интересом выслушал ее и охотно согласился ей помочь, но сказал, что до конца недели он занят. Итак, покупка дома откладывалась, помощи у нее никто не просил… Пришлось Мередит сидеть без дела в «Скрещенных ключах».
Видимо, зря она решила провести вторую неделю отпуска в Бамфорде! Здесь ей больше делать нечего. Пора возвращаться в Лондон, разбираться с Тоби и со всеми остальными проблемами, которые она отодвинула на задний план, бросившись на помощь Урсуле. Наверное, она поступила опрометчиво. Что ж, она усвоила урок. Нужно заранее позвонить Тоби и предупредить его о своем возвращении. А то, может статься, пока ее нет, у Тоби поселилась какая-нибудь его подружка. Поскольку застать Тоби дома можно только поздно вечером, возвращение в Айлингтон придется отложить до завтра. Сегодня же… сегодня надо что-то придумать.
Второе убийство снова прервало работу археологической экспедиции. Мередит понятия не имела, есть ли сейчас кто-нибудь на раскопе. Она позвонила Урсуле в Оксфорд, но к телефону никто не подошел. Можно, конечно, зайти в музей… Подумав, Мередит отказалась от этой мысли. Если Джексон там, он обязательно снова начнет выспрашивать у нее про брошь, а она больше ничего не может ему сказать. Кроме Джексона, в музее крутится Карен с жалким лицом и то и дело на что-то натыкается… Возможно, Дэн тоже там. Вот уж кого Мередит совсем не хотелось видеть!
Ближе к вечеру скука стала невыносимой. Мередит села в машину и поехала на Бамфордский холм.
Она ничуть не удивилась, найдя на холме лишь двух молодых землекопов. Потные, мрачные, они сидели на земле и пили пиво из банок. Рядом с ними в земле торчали грязные лопаты. Рабочие сообщили Мередит, что весь день засыпают раскоп. Свидетельство их труда находилось позади них. Ликвидация раскопа — дело нудное и трудоемкое. Поскольку археологи больше не будут работать на этом месте, Джексон велел им «сделать все как было». Разумеется, могилу древнего сакса рабочие не тронули. Скелет еще предстояло отправить на исследование и консервацию; этим займутся Джексон и доктор Греттон. Пока же полицейские обнесли могилу заградительной лентой и распорядились ничего не трогать. Поэтому ликвидировать можно было только участок раскопа рядом с вагончиком.
— Жалко, что Вульфрика так и не нашли, — сказал один рабочий. — Хорошо хоть другой скелет откопали.
— Иногда вообще ничего не находят, — заметил второй.
Мередит решила, что физический труд ей не повредит, и предложила свою помощь. Однако работа землекопа оказалась куда более утомительной и требовала гораздо больших навыков, чем ей казалось. Через час у нее разболелась поясница, а на ладонях вздулись волдыри. Ее молодые напарники великодушно объявили, что обойдутся и без нее. Мередит с огромным облегчением воткнула лопату в землю, попрощалась с землекопами и вернулась к машине.
После того как хиппи и археологи убрались с холма, здесь воцарилась тишина. Только тихо шуршала сбрасываемая в раскоп земля. Как символично! Раскоп засыпают, жизнь возвращается в нормальное русло. Можно догадаться, как сейчас радуются Фелстоны: все их гости, как званые, так и незваные, убрались восвояси. И Вульфрик, если верить Рене, тоже более чем доволен. Наверное, его дух сейчас пляшет от радости на земляном валу, щелкая костяными пальцами и показывая все известные ему древнесаксонские неприличные жесты.
Вспомнив о Фелстонах, Мередит невольно вскинула голову. На вершине холма темнели развалины старой крепости… Теперь-то Брайану не придется там ночевать и караулить хиппи! Да еще полицейские вытоптали их поле, значит, и работник не приедет… Мередит живо представила комнату на первом этаже крепости: плиточный пол, разномастная мебель… За толстыми стенами сухо и тепло, ночевка в старой крепости ничем не хуже выходных в загородном доме. И еще там, наверное, кто-то прибирается.
Мередит нахмурилась. Она прекрасно помнила, что пол в комнате показался ей на удивление чистым. Картину портили лишь мелкие камушки у двери. Почему пол такой чистый? Ведь Брайан и работник вряд ли переобувались у входа! Они наверняка ходили по крепости в том, в чем работали — в ботинках, сапогах. На полу должны были остаться следы, а их нет. Значит, на полу что-то лежало… Ковер?!
Мередит быстро сунула ключи от машины назад, в карман. Почему бы и нет? Брайан обставил развалины старой мебелью с фермы. Вполне возможно, он притащил в крепость и старый ковер. Его постелили на пол. Ковер скрадывал шаги, от него в комнате стало теплее. Кстати, а как же Натали? По спине Мередит пробежал холодок. Где была Натали между тем днем, когда она сбежала из дому, и днем, когда ее труп оказался на свалке? Могла ли она прятаться в развалинах?
Да, могла, но только с ведома Брайана Фелстона. А что тут такого? Натали местная, родилась в Бамфорде. Урсула говорила, что Брайан приходил на дознание и выражал соболезнования Эми Солтер, и Эми общалась с ним как со старым знакомым.
— Здесь скрыто больше, чем кажется на первый взгляд! — произнесла она вслух и без лишних слов быстро зашагала вверх по склону к развалинам.
Мередит не знала, что будет делать, когда доберется до крепости. Дверь, как и в прошлый раз, оказалась незапертой. Мередит вгляделась и поняла, что дверь вообще не запирается снаружи. Зато внутри имеется прочный засов — тот, кто ночует в развалинах, может не бояться вторжения незваных гостей. Мередит вошла и огляделась. В приоткрытую дверь тянул ветерок — здесь, на вершине холма, он как будто никогда не утихал. На то, чтобы внимательно осмотреть комнатку, не понадобилось и трех минут. Все так же, как и в прошлый раз.
Мередит сунула руки в карманы и вздохнула. Придется поделиться своими соображениями с Аланом. Он пришлет сюда экспертов, и они наверняка отыщут следы пребывания в крепости Натали — волосы, следы косметики…
Дверь у нее за спиной бесшумно распахнулась пошире, затем тихо щелкнула задвижка, входя в засов. Мередит развернулась кругом и встревоженно вскрикнула.
К закрытой двери прислонился Лайонел Фелстон. Мередит не понимала, как старику удалось подойти так неслышно. Кстати, и в прошлый раз она заметила Брайана в самый последний момент. Наверное, трава заглушает шаги.
Лайонел оказался высоким, выше племянника. Седые нечесаные космы стояли дыбом вокруг узкого костлявого лица, на котором сверкали глубоко посаженные глаза. Если бы сейчас перед Мередит появился сам Вульфрик, он вряд ли испугал бы ее больше.
— Так и знал, что здесь прячется женщина! — сказал Лайонел. — Душа мальчика словно открытая книга!
— Погодите, погодите! — встревоженно перебила старика Мередит. — По-моему, вы неправильно поняли…
Лайонел покачал головой, обрывая ее оправдания.
— Мальчику кажется, будто я ничего не замечаю, а я сразу понял: что-то не так! Один бродит по ночам! Говорил, что следит за хиппи. Но я пораскинул мозгами… Последние дни он сам не свой. Что, запер вас здесь, а?
— Нет! — пылко вскричала Мередит. — Я пришла снизу, только что! Помогала засыпать траншеи. Вот, смотрите… — Она показала старику покрытые волдырями ладони. — А сюда… сюда я пришла только осмотреться, перед тем как ехать назад, в Бамфорд.
— От женщин все беды! — заявил старик, не обращая внимания на ее слова. — В них причина всех злодеяний! Из-за них мужчины сбиваются с пути истинного! И так было со времен грехопадения! Ева дала Адаму яблоко, а он, глупец несчастный, принял его и съел его. Вот и Брайан… Совсем теряет разум, едва завидит женщину! Женщины — причина грехопадения мужчин.
— Чушь! — возразила Мередит. — Полная ерунда, средневековье, мракобесие! Мужчины вполне способны сбиться с пути истинного и сами по себе! Только им нравится обвинять в своих ошибках кого-то другого!
Она возразила почти механически, но ее слова задели старика за живое. Взглянув на него, Мередит испугалась. Лицо Лайонела побагровело от гнева, глаза засверкали.
— Да-да, женщины сбивают мужчин с пути истинного! Сосуды греха! Мужчина обоняет их запах, видит, как они покачивают бедрами… и не может справиться с собой! А если он человек религиозный, богобоязненный, то он оскверняет не только плоть свою, но и душу подвергает опасности!
Положение было не из легких. В старой крепости толстые стены и маленькие окна, единственная дверь заперта на засов, а саму дверь загораживает Лайонел. Хоть он и старик, но еще вполне крепкий и жилистый, долгие годы тяжелой физической работы закалили его. И потом, старик совершенно спятил — сдвинулся на почве женщин, а она, к несчастью, женщина! Если бы можно было каким-то образом выбраться отсюда! Если она выбежит за дверь и закричит, ее услышат рабочие, что трудятся внизу. А может, ей удастся сбежать вниз по склону, и они ее увидят…
— Мистер Фелстон, — сказала она, — пойдемте к вам на ферму.
Старик ее как будто не слышал. Он словно перенесся в собственный мир.
— У них белая кожа, от них пахнет духами! — Он начал раскачиваться и что-то монотонно гудеть себе под нос, как будто пытался вспомнить мотив полузабытого церковного гимна, но никак не мог подобрать верную мелодию.
Интересно, подумала Мередит, удастся ли ей обойти его. Вон как глаза блестят — вдруг старик впал в транс?
Снаружи послышался рокот мотора. Совсем рядом с развалинами ехала машина! Вот она остановилась у развилки… Куда она едет — сюда? Мередит затаила дыхание.
Дверная ручка дрогнула. Мередит тут же закричала:
— Мы здесь! Мы здесь!
Метнувшись мимо старика, она поспешно отодвинула засов, распахнула дверь и с надеждой выглянула наружу.
Она не знала, кто приехал к развалинам, но почти не удивилась, увидев Брайана. Не обращая на нее внимания, он быстро шагнул через порог и осмотрел старика. Только потом он покосился на Мередит.
— Дядя Лайонел!
Монотонные завывания прекратились. Лайонел поморгал глазами, и лицо его приобрело какие-то признаки осмысленности. Он повернул свою голову пророка и смерил племянника внимательным взглядом.
— А, это ты, мальчик!
Вид у Брайана был разгневанный. Мередит испуганно подумала: «Что он замышляет?» Брайан быстро покосился на нее.
— Как вас там — Мередит, кажется… С вами все в порядке?
— Да, спасибо. По-моему, ваш дядя… немного не в себе.
— Дядя Лайонел, ступай домой! — решительно заявил Брайан.
— Я тебя не оставлю, — заявил старик. — Не оставлю тебя наедине с этой женщиной! Она собьет тебя с пути истинного!
— Иди домой!!! — заревел Брайан.
Лайонел снова заморгал глазами, но потом, к немалому удивлению Мередит, послушно вышел из развалин. Тяжело вздохнув, Брайан развернулся к ней:
— Вы что тут делаете, черт вас побери?!
— Я только… — Что сказать? — Я скоро уезжаю, вот, решила взглянуть в последний раз…
— На что? Для вас здесь нет ничего интересного! Что тут болтал старик? — Брайан с ненавистью смотрел на нее.
— Он… кажется, впал в религиозный транс. У него, видимо, пунктик насчет женщин, — осторожно ответила Мередит, думая: «Лайонел — настоящий псих, буйно-помешанный». Кстати, почему Брайан спросил, все ли с ней в порядке? Неужели Лайонел мог ей что-то сделать?
Вдруг ужасная мысль пришла ей в голову; прежде чем она хорошенько подумала, она выпалила:
— Брайан, он ведь не убил Натали, нет?
— А ну, придержите язык! — заорал Брайан. — Вы не имеете права так говорить!
Наступила тишина, только его голос эхом отдавался от толстых каменных стен.
— Это вы убили ее? — тихо спросила Мередит.
— Нет! — ответил он так же злобно, но понизив голос.
— Но ведь это вы отвезли ее труп в карьер? — Брайан не ответил, и Мередит показала на пол. — Разве раньше здесь не было ковра? Здесь очень чисто, разве что немного пыльно, да несколько камешков валяется у самого входа. Когда мы с вами виделись здесь в прошлый раз, вы все время озирались, как будто искали что-то. Вы искали сандалии Натали?
Брайан уставился на нее в упор.
— Сядьте! — отрывисто приказал он.
Мередит поняла, что придется подчиниться. Она опустилась в шезлонг. Брайан выдвинул себе деревянный стул и уселся между нею и дверью.
— Вы знакомая Маркби?
— Да. Брайан, если вам трудно, можете поговорить с Аланом, то есть со старшим инспектором Маркби. Он вас выслушает.
— Нет, вы послушайте! — Брайан сглотнул слюну и сложил натруженные ладони. — Вот как все было. Когда мне было лет одиннадцать, я пошел в школу в Бамфорде, в старую тамошнюю школу. До того я учился в начальной школе, она была поближе, в Уэстерфилде. Ее давным-давно закрыли. В общем, в школу я ездил на школьном автобусе. Он останавливался внизу, на шоссе, ради меня. Каждое утро я спускался с фермы вниз.
Он надолго замолчал.
— И в школе вы познакомились с Натали Солтер, — сказала Мередит.
Брайан кивнул:
— Она была прехорошенькой. Я таких никогда не встречал — ни до, ни после нее! Каждый день после уроков я поджидал ее у ворот школы, провожал до дому, носил ее сумку с книгами. Натали не только красотка была, но еще и умница! Очень, очень умная… В старших классах я понял, что мы с ней не ровня. Она далеко пойдет, а я вернусь на свою ферму. Я буду горбатиться день и ночь, а она поступит в университет и многого добьется в жизни. Мне очень хотелось на ней жениться, но я понимал, что на ферме она никогда не будет счастлива. О моей любви она, конечно, знала. Сама она меня не любила, и я ее за это не виню. Она была достойна лучшего!
Брайан все больше волновался. Мередит на всякий случай отодвинулась подальше. Вдруг племянник унаследовал безумие от дяди?
— Потом оказалось, что не больно высоко она прыгнула… Вышла за своего Дэна Вулларда, а он скоро начал ей изменять. Как мучилась Натали! Она сильно изменилась. Те, кто не знали ее раньше, когда она была девчонкой, и представить себе не могут, до чего она изменилась. И в этом виноват он. Когда я смотрел на нее, бывало, мне казалось, что ее окружает какое-то сияние. А после Вулларда сияние пропало! Он вроде как убил ее, вот что он сделал. Она старалась выглядеть как прежняя Натали, но она уже не была прежней Натали, она стала совсем другой! В общем, несколько дней назад она позвонила мне из Оксфорда. Сказала, что поскандалила с Вуллардом из-за его последней… Натали сбежала из дому, но в кармане у нее завалялось лишь несколько монет — хватило только на звонок мне. Она попросила приехать за ней. Ей не хотелось сразу возвращаться домой и ехать к матери тоже не хотелось. Она думала, что Вуллард станет ее искать, обзванивать подруг…
Ну вот, я приехал и забрал ее. Сначала повез ее в Бамфорд, думал, она в конце концов передумает и пойдет к Эми. Но она заявила, что к матери не пойдет. Ей хотелось побыть в таком месте, где ее не найдут. Она сказала, что хочет подать на развод, только сначала ей надо все обдумать. Как только она мне все объяснила, я сразу подумал о старой крепости. Здесь тепло и сухо, привезти еду тоже не проблема — я ведь рядом… Только одно меня смущало: развалины совсем недалеко от того места, где работают ее муженек и его подружка, — Натали, наверное, будет неприятно… А она только засмеялась. Говорит: наоборот, как здорово! Она будет тайно наблюдать за ними, а они ничего и знать не будут. Она вроде как отомстит им, возьмет свое. Она и меня убедила. Говорит: «Да брось ты, Брайан! Отличная выйдет шутка!»
Брайан передернул плечами.
— А я хотел ей помочь, хотел, чтобы она отомстила ему и его подружке, поэтому я отвез ее сюда и спрятал. Мы провели… несколько прекрасных дней.
Голос его прервался, и Мередит на секунду стало его жаль.
— Она была моей, только моей, понимаете? Я приходил сюда в сумерках, мы сидели и разговаривали. В темноте ей страшновато было тут одной, особенно после того, как нагрянули хиппи. Дядя-то Лайонел к крепости и близко не подходит, вот я и решил, что он ни о чем не догадывается.
Они здесь не только сидели и разговаривали, подумала Мередит, покосившись на свой шезлонг. Конечно, одними разговорами дело не ограничилось… Бедняга Брайан!
— А что случилось потом? — тихо спросила она.
Брайан открыл было рот, но продолжения не последовало. Снова послышался шум мотора. Какая-то машина взбиралась вверх по склону. Голоса… все ближе…
— Брайан! Вы здесь? — крикнул мужской голос.
Мередит очень удивилась. Откуда здесь взялся Алан? Брайан вскочил и метнулся к двери. Мередит последовала за ним.
За дверью они увидели Маркби, Пирса и еще одного констебля. У развилки виднелась патрульная машина. Солнце уже перевалило за вершину холма, и крыша полицейской машины тускло блестела в его лучах. Алан тяжело дышал — видно, запыхался. Увидев Мередит, он удивленно раскрыл глаза:
— Что ты здесь делаешь?
— Разговариваю с Брайаном. Алан, по-моему…
— Ладно, потом. Предоставь дело мне. Брайан, прошу вас поехать с нами в Бамфорд. Нам с вами нужно поговорить в полицейском участке.
— Надо так надо, — медленно проговорил Брайан. — Там внизу ваша машина?
Они зашагали по тропинке — гуськом, потому что тропинка была очень узкая. Впереди шел констебль, за ним Брайан, за Брайаном Маркби и Пирс. Мередит замыкала шествие. «Лендровер» Брайана стоял совсем рядом с полицейской машиной.
Брайан остановился.
— Надо бы сходить на ферму и сказать дяде Лайонелу, куда я направляюсь.
— Позвоните ему из участка, — предложил Маркби.
Брайан не стал спорить, он просто еще раз кивнул.
Сделал еще один шаг вперед и вдруг, без предупреждения, сорвался и побежал.
Действовал он быстро и всех застал врасплох. Констебль закричал и метнулся за ним, но споткнулся и упал.
Мередит закричала:
— Нет, Брайан! Не надо!
Но Брайан, не слушая, несся напрямик к своему «лендроверу». Взревел мотор; он задним ходом вывел машину на центральную тропу и с головокружительной скоростью помчался к шоссе, подпрыгивая на ухабах, трясясь и гремя. Маркби, Пирс и констебль запрыгнули в полицейскую машину и пустились в погоню. Мередит, о которой все забыли, осталась одна.
Все произошло так быстро, что она не успела опомниться. И все же она побежала к своей машине. Нечего и думать догнать Брайана, слишком поздно! Но она хотя бы успеет увидеть, чем кончится дело!
— Куда он? — задыхаясь, спросил Пирс, вцепившись в приборную панель, чтобы не упасть.
— Похоже, в Бамфорд! — ответил констебль, сидевший за рулем.
Впереди показалась дорога. «Лендровер» с ревом вывернул на шоссе, они последовали за ним.
Перегнувшись с заднего сиденья, Маркби рявкнул:
— Смотрите не упустите его!
Еще из Уэльса старший инспектор позвонил Пирсу и поделился своими планами. Он велел дождаться его возвращения. Наверное, неправильно он распорядился! Надо было немедленно арестовать Брайана.
— Осторожно! — закричал Пирс. — Он поворачивает! Он не едет в Бамфорд!
Они поравнялись с поворотом на карьер. Впереди них Брайан резко выкрутил руль. «Лендровер» покатил по тропинке, ведущей к домику Финни, и остановился. Констебль тоже повернул, полицейские успели увидеть, как Брайан с трудом выбирается из машины и, оглянувшись через плечо, бежит между деревьями.
— Осторожнее, сэр! — задыхаясь, проговорил констебль, когда они с Маркби и Пирсом пустились в погоню. — Здесь обрыв…
Не успел он договорить, как впереди послышался крик и грохот падающих камней. Потом снова грохот — еще одна лавина — и тишина.
— Господи, он сорвался! — вскричал Маркби.
Они добежали до обрыва и увидели пролом в проволочной ограде. Земля осыпалась. Брайан, скорчившись, подпрыгивал на уступах, словно сброшенный самосвалом мусор, а не человеческое существо. Его окружало облако пыли и мелких камней. Охваченные ужасом, Маркби, Пирс и констебль смотрели, как корчится и переворачивается падающий Брайан. Наконец он упал на самое дно и затих без движения — совсем рядом с тем местом, где лежал труп Натали.
Сзади послышался рокот еще одной машины. Обернувшись, Маркби увидел Мередит. Она бежала к нему, что-то крича и задыхаясь.
— О, нет… — Мередит увидела пролом, и глаза у нее сделались огромными. — Алан, он как раз объяснял мне, почему спрятал Натали! Он собирался рассказать, почему он унес ее тело! Ну, почему ты не приехал на десять минут позже?
Пирс уже прыгал по уступам, Маркби и Мередит зашагали по каменистой тропе.
Брайан лежал ничком, подложив под себя руку, а другой рукой прикрыв голову.
— Он умер? — прошептала Мередит.
Неподвижная фигура вдруг зашевелилась. Брайан застонал. Скрюченные пальцы подгребли горку пыли.
— На-та-ли… — прошептал Брайан.
Глава 21
— Разрешаю вам поговорить с ним, — сказал врач. — Только недолго. Он сильно ударился головой. Мы оставим его здесь еще на сутки и понаблюдаем за его состоянием. Кроме того, у него перелом двух ребер, трещина запястья и множественные ссадины. Кстати, пациент выражает горячее желание побеседовать с вами.
— Правда? — удивился Маркби.
Врач загадочно улыбнулся:
— По-моему, ему не терпится снять тяжесть с души. Кстати, а пост охраны у его палаты обязателен? Ваш констебль тревожит остальных пациентов; если честно, вряд ли мистер Фелстон в теперешнем состоянии способен сбежать.
— На всякий случай пусть его пока охраняют. Один раз он уже пытался сбежать! — решительно возразил Маркби.
Врач неодобрительно покосился на старшего инспектора.
— Это когда он… свалился в карьер?
Слово «свалился» прозвучало по меньшей мере двусмысленно.
— Пока неясно, как и почему он упал. Я хочу спросить его и об этом.
Врач фыркнул. Очевидно, он любил читать материалы так называемых независимых журналистских расследований, в которых расписываются зверства полиции. Затем он пожал плечами. Ему и своих забот хватало.
Маркби быстро зашагал по коридору. Сержант Пирс шел за ним по пятам. Увидев их, констебль, сидящий на стуле у палаты Фелстона, поспешно вскочил:
— Все в порядке, сэр! Он кроткий, как ягненок. Настроение у него подавленное, но вместе с тем он какой-то неугомонный. Слова из него не вытянешь; он только все спрашивает, когда вы придете. Сидит и сидит в кровати и о чем-то думает. Наверное, здорово он головой-то приложился! Знаете, что он спросил? — Констебль замолчал и смущенно посмотрел на Маркби. — Спросил, были ли вы женаты, сэр.
— Вот как? И что же вы ответили?
— Что вроде да, но точно я не знаю. На самом деле я не знал, что ему и ответить. Надеюсь, я не напортил, сэр?
— Нет, не напортили! — заверил его старший инспектор.
Брайан сидел в кровати, обложенный подушками. Лоб у него был заклеен пластырем; в распахнутом вороте пижамы виднелась марлевая повязка на груди. Одна сторона лица распухла и побагровела.
— А я вас давно поджидаю! — заявил он, вместо приветствия.
— Наслышан.
Маркби взял стул и придвинул его к кровати. Сержант Пирс сел в углу, у стены.
— Как вы себя чувствуете, Брайан?
— Как будто лошадь лягнула копытом в живот. И голова болит чертовски.
— Зачем вы побежали к карьеру?
Брайан повернулся к старшему инспектору и, не мигая, посмотрел ему в глаза:
— Сам не знаю. Наверное, хотел спрятаться в лесу. Пока я не поскользнулся, даже не видел, что стою на краю обрыва! Да ладно, какая теперь разница!
— Мисс Митчелл сказала, что вы прятали Натали Вуллард в развалинах.
— Не могу называть ее той фамилией. — Брайан беспокойно заворочался на кровати. — Для меня она была Натали Солтер — и навсегда останется Натали Солтер.
— Брайан, вы больше ничего не хотите мне сказать?
Брайан чуть повернул голову, чтобы лучше видеть Маркби.
— Раз вы поговорили со своей подружкой, вы уже знаете все, что нужно, о нас с Натали…
— Сейчас меня интересует не Натали, — перебил его Маркби. — Расскажите о ферме, о ваших отце и дяде. И о матери.
Фермер снова беспокойно заерзал и вдруг с горечью пробормотал:
— А вы смышленый! И не стыдно вам совать нос в чужие дела! Наверное, потому вы и стали старшим инспектором!
Забывшись, Пирс хихикнул, но тут же прикрыл рот рукой и бросил на Маркби извиняющийся взгляд.
— Ну, что ж! — внезапно решился Брайан. — Значит, так. Мой отец и дядя Лайонел — родные братья. Они всегда очень дружили. Вскоре после войны, в 1948 году, они вместе купили ту ферму, где мы сейчас хозяйствуем. Потом они поняли, что сами не справятся. Нужна хозяйка, чтобы вела дом, готовила, ну и ходила за телятами, цыплятами и так далее. Жениться обоим было не по карману. Двух жен на ферме не прокормить. Они придумали тянуть жребий, и мой отец выиграл. У него была одна знакомая девушка в Уэстерфилде. Во время войны она вступила в Земледельческую армию,
[1]
и в последний год войны они с отцом вместе были работниками на одной ферме. Ей вроде нравилось работать в деревне. И потом, в конце сороковых годов, с продуктами было плохо, многое получали по карточкам. Наверное, она решила, что не будет голодать, если выйдет за фермера. В общем, отец сделал ей предложение, и она согласилась.
Пирс недоверчиво покачал головой, а Маркби просто кивнул. Он давно уже перестал удивляться странным, необдуманным поступкам и принятым наспех важным решениям.
Брайан устремил взгляд куда-то в угол; ему как будто неприятно было смотреть старшему инспектору в глаза.
— А потом выяснилось, что Лайонел при ней делается сам не свой. Ну, невзлюбил ее, что ли… То есть мне так казалось, когда я был мальчишкой. Бывало, он глаз с нее не сводил, да еще смотрел так сердито! Мама смущалась и выходила из комнаты — не могла вынести его взгляда. — Брайан обвел взглядом полицейских и покачал головой. — Сейчас-то я понимаю, в чем дело! Вовсе он ее не невзлюбил, а скорее наоборот! И поделать он с собой ничего не мог, ведь тогда Лайонел тоже был молодым. Вначале мама была хорошенькая, живая. Ну а Лайонел… представьте, что будет, если быка отвести на поле и привязать близко к коровам. Но уж так они с отцом уговорились, что жениться мог только один из них.
Пирс беспокойно заерзал на стуле. Брайан тоже разволновался; он опустил голову на подушку и закрыл распухшее лицо руками.
— Позвать медсестру? — предложил Маркби.
— Нет, не надо. — Брайан помолчал. — В общем, дела у нас пошли паршивее некуда, понимаете? Паршивее некуда! Он места себе не находил и постоянно желал ее — в самом что ни на есть дурном смысле слова. У него все было на лице написано, и она, конечно, понимала. Даже я, даром что маленький, чувствовал: что-то не так. Правда, тогда я еще не разбирался, что к чему. Видел только, что маме у нас плохо. И чем дальше, тем хуже. Поэтому я и не удивился, когда она ушла. — Брайан вздохнул и тихо продолжал: — Она как-то поникла, понимаете? Поблекла, постарела… Я почти никогда не видел, чтобы она улыбалась. И красота ее тоже ушла. Она похудела и стала бледная, как простыня. Да и что тут удивительного? — В голосе его зазвенел гнев. — Мама горбатилась с утра до позднего вечера. Вставала с рассветом и весь день трудилась. А если когда и присаживалась, то только с шитьем или вязаньем! И вот однажды — мне было лет четырнадцать — я загонял коров на дойку. А она вышла из дому и подозвала меня к себе. На вид она была сущая старуха, хотя тогда лет ей, наверное, было не больше, чем мне сейчас. Но я сразу увидел, что она на что-то решилась. Значит, подозвала она меня и говорит: «Все, Брайан, с меня хватит, а ты теперь и без меня справишься. Поэтому я ухожу». И тут я заметил, что она держит в руке старый чемодан. Я не удивился, только прощения у нее попросил. А она: «Ты не виноват. Но если я не уйду сейчас на своих ногах, меня вынесут отсюда в деревянном ящике». Я хотел проводить ее до автобусной остановки, предложил поднести чемодан. Но она не согласилась, сказала, что справится сама. И ушла. Так и не знаю, куда она поехала; по-моему, и отец так ничего и не узнал. Она нам ни разу не написала. Надеюсь, там, где она сейчас, ей хорошо, лучше, чем было на ферме. Я ее не виню. Мне жаль, что я не смог ей помочь, но ведь тогда я был еще маленький, и ей приходилось со всем управляться самой. Она и прожила-то у нас так долго только из-за меня.
Наступила тишина. Брайан невидящим взглядом смотрел куда-то вдаль; глаза его затуманились.
— А как реагировал ваш отец? Неужели он не замечал, что Лайонел в ее присутствии делается сам не свой? — Брайан не отвечал, и Маркби осторожно тронул его за плечо. — Брайан!
Брайан медленно повернул голову к старшему инспектору:
— Отец-то? Он всегда был немногословным. И потом, они с дядей, как я вам уже сказал, всегда очень дружили. — Губы фермера расползлись в безрадостной улыбке. — Однажды одна наша корова отелилась раньше срока двойней. Телята срослись боками, как сиамские близнецы. Приплод-то родился мертвенький, да и корова едва не околела… Но, когда я смотрел на этих сросшихся телят, я почему-то подумал про отца и Лайонела. Они тоже как будто срослись, только не телами, а… как бы сказать… духовно, что ли.
— Я вас понимаю. — Теперь Маркби ненадолго погрузился в молчание, а потом спросил: — А как Лайонел отнесся к тому, что ваша мать ушла?
— После ее ухода он совсем спятил! — не раздумывая, ответил Брайан. — Он и всегда-то был немножко тронутый, а после ее ухода совсем взбесился… Кстати, вот еще почему я решил помочь Натали, когда она мне позвонила. Вуллард плохо с ней обращался, всегда ходил налево. Вот ей и захотелось отплатить ему той же монетой — сказала, пусть и он помучается немного. Маме я помочь не мог, зато придумал, как выручить Натали, поддержать ее, что ли. Я уже рассказывал вашей мисс Митчелл, что спрятал ее в старой крепости. Лайонел к развалинам обычно и близко не подходит, даже как будто сторонится их. Поэтому я решил, что никто ничего не узнает. А старик-то, оказывается, догадался…
— Брайан, вы что, хотите сказать, что Натали убил ваш дядя?
Брайана всего передернуло.
— Ни о чем подобном я даже не заикался!
— Но вы ведь так думаете? А что, вполне логично. Он отомстил ей как будто за уход вашей матери…
Брайан смерил Маркби враждебным взглядом:
— Я понятия не имею, что случилось, я правду говорю! Пока Натали жила в крепости, я каждую ночь приходил к ней. Во вторник прихожу, а она мертвая лежит на полу… Я как вошел, сразу догадался, что она мертвая, а не спит, только никак не мог поверить… Моя Натали была такая красивая, такая живая! Бывало, я приходил к ней, и она становилась прежней — там, в старой крепости, вдали от него… Я наклонился к ней, взял ее на руки. Она уже остыла, и лицо у нее посинело, но я все не верил и думал: вдруг мне удастся ее оживить — вдохнуть в нее жизнь. Приложил я губы к ее губам и сразу понял, что все напрасно.
Пирс снова заерзал на стуле, ему явно было не по себе.
— Когда это было? — ровным тоном спросил Маркби.
— Часов в десять, в пол-одиннадцатого. Дядя Лайонел уже лег спать. Я не знал, что делать. Конечно, перепугался. Я понимал, что должен как-то избавиться от тела. Но как? Уже стемнело, но хиппи еще жгли костер и снова устроили свои пляски. Похоронить ее в земле я не мог, вот и подумал: если нужно спрятать овцу, проще всего укрыть ее в отаре, среди других овец… Попозже, когда все стихло, я завернул тело Натали в старый ковер, который лежал на полу в замке, погрузил его в багажник «лендровера» и поехал вниз, к карьеру. Решил на время схоронить ее на свалке. Подумал, что старый ковер затеряется среди мусора. Ну а после я собирался незаметно вытащить ее и похоронить где-нибудь в лесу. Только я боялся, что старый Финни подсмотрит, что я делаю, поэтому машину я остановил, не доезжая карьера, вынул ковер с Натали и взвалил его на плечи… Кое-как спустился на дно карьера. Ну и трудно мне пришлось, доложу я вам! При жизни-то Натали была легонькая, как перышко, но ведь мертвое тело всегда тяжелее. Сноровка-то у меня есть, потому что часто приходилось перетаскивать вот так на себе телят и овец. В общем, ковер я оставил, а сам пошел домой.
Маркби покачал головой и тихо сказал:
— И все только потому, что вы думаете, что ваш дядя Лайонел выследил Натали в развалинах и убил ее в припадке праведного гнева?
— Слушайте! — Брайан резко сел, забыв о сломанных ребрах, но тут же выругался и, обхватив себя руками, повалился на подушку. — Слушайте… — тяжело дыша, повторил он. — Он совсем чокнутый, но только когда речь заходит о женщинах! Я специально рассказал вам о маме, чтобы вы поняли, как он таким стал! — Брайан ткнул в Маркби пальцем. — Если даже он и убил ее, он не ведал, что творил! А потом все пошло наперекосяк… На следующий день в карьер пришли поганые хиппи, принялись рыться в мусоре и нашли ее! Вы сразу примчались и все перегородили! А еще я где-то потерял ее сандалии. Помню, когда я вынул ее из багажника, у нее на ногах ничего не было. Должно быть, сандалии свалились где-то по дороге… Иностранные, дорогие, наверное. Я вернулся в крепость, поискал, но их там не оказалось. Зато я увидел вашу подружку — она везде лазила, рылась… Тогда она мне и сказала, что на свалке нашли труп. Я тут же побежал на ферму и сказал дяде Лайонелу, чтобы он не волновался. Мол, я сам с вами разберусь.
— А Лайонел что? Он признался?
Брайан покачал головой:
— Нет, ни слова не сказал.
Из-за двери послышался грохот; судя по всему, упал стул, на котором сидел констебль. Через секунду послышался громкий, возмущенный голос самого констебля:
— Нет-нет, сэр! Вам туда нельзя!
— А ну, прочь с дороги! — проревел Лайонел.
— Он здесь!
Брайан заворочался на подушках, словно собираясь встать.
Маркби нагнулся, чтобы удержать его, а Пирс шагнул к двери. Но она распахнулась настежь, и в комнату ворвался Лайонел: седые патлы разметались, глаза на изможденном лице сверкают. Констебль пытался удержать старика, но Лайонел буквально втащил его за собой.
— Брайан! Молчи, ничего не говори, слышишь? — заревел он. — А вы, Маркби, отойдите от мальчика! Он ранен и не может отвечать на ваши вопросы!
— Все в порядке! — сухо сказал Маркби, обращаясь к констеблю. — Отпустите его. Что же вы, мистер Лайонел! Разве можно так себя вести в больнице? Всех больных перепугали!
В палату вбежала медсестричка в накрахмаленном халатике, похожая на сердитого воробушка.
— Немедленно прекратите! Вы тревожите пациентов!
— Да, да!
Маркби жестом велел медсестре выйти и закрыл за ней дверь.
— Мальчик не виноват! — кричал Лайонел. — Она вскружила ему голову! Падшая женщина сбила его с пути истинного! И не его первого! Женщины кружат мужчинам голову, заставляют забыть, что хорошо, а что плохо! Вы не смеете обвинять его в том, что он ее убил!
Наступила звенящая тишина. Вдруг Брайан, забыв о сломанных ребрах, вскочил на ноги:
— Убил ее? Кто — я?! Я не убивал Натали, старый ты псих! Это сделал ты!
— Я, мальчик? — ошеломленно спросил Лайонел. — Да я и не знал, что она прячется в развалинах! Хотя и подозревал, что ты что-то затеял! До сегодняшнего дня я и близко не подходил к старой крепости! А когда зашел, то увидел там вовсе не дочь Эми Солтер. Я застал там другую женщину! Все только и говорят, что ты прятал там дочь Эми, а потом убил и отнес в карьер, и вот теперь тебя арестовали!
— Молчать! — не выдержал Маркби. В палате воцарилась тишина. — Мистер Лайонел, пока мы никого ни в чем не обвиняем! Так что давайте для начала кое-что проясним. Брайан! Погодите, мистер Лайонел, помолчите хотя бы минуту! Брайан, вы сказали, что считаете, будто Натали убил ваш дядя. Отвечайте просто «да» или «нет».
— Да! — проворчал Брайан.
— А вы, мистер Лайонел, — Маркби повернулся к старику, — приехали сюда, потому что думали, что Натали убил ваш племянник?
Лайонел явно смутился.
— Ну да. А разве нет?
Маркби тяжело вздохнул:
— Похоже, ни один из вас ее не убивал!
— О-ох, — выдохнул Брайан. — Значит, мне не нужно было убивать старого Уилфа Финни!
Глава 22
Около полуночи Мередит и Алан Маркби сидели в кухне в доме старшего инспектора. На столе между ними стояла бутылка вина и остатки пиццы.
Оглядываясь но сторонам, Маркби думал: и кухня, да и весь его дом — типичное обиталище одинокого мужчины. Для него главное — чтобы крыша не протекала, а в общем, он больше занимается садом, чем домом. На старинном буфете, между стопкой мятых конвертов и тостером, стоят горшки с молодыми черенками герани. Углы потолка затянуты паутиной; пауки чувствуют себя здесь вольготно, потому что уборщица, которая приходит к Маркби дважды в неделю, не считает нужным прибирать выше уровня глаз. Занавески выцвели. Ни одна уважающая себя женщина не согласится жить в таком беспорядке. Ничего удивительного, что Мередит хочет обзавестись собственным домом. Ну а он сам? Непонятно, какую роль она отводит ему в своей жизни.
Хорошо хотя бы, что здесь не жила Рейчел. Старший инспектор переехал в этот дом уже после развода. Все время чувствовать здесь дух Рейчел, который стоит в углу и презрительно наблюдает за ними, — вот уж поистине удовольствие не для него! Старая любовь, утраченная любовь, бывшая любовь, мертвая любовь… Натали всегда незримо присутствовала в жизни Брайана — и останется в его сердце навеки.
— Любовь истинная, но обреченная! — сказал он вслух.
Мередит изумленно раскрыла свои светло-карие глаза; старший инспектор почувствовал, что краснеет.
— Я имел в виду Брайана и Натали, а не нас с тобой.
Не давая ей времени ответить, он торопливо пояснил:
— Просто я сейчас думал о Брайане!
— Вот уж неприятная личность! — воскликнула Мередит в сердцах. Помолчав, она словно нехотя добавила:
— Хотя, если задуматься… несмотря на то что он убил бедного Финни, он по-своему трагическая фигура. И все-таки зачем он так ненавидит Урсулу? После дознания он ее до смерти напугал! Как он, должно быть, всех ненавидит! Как он ожесточен! Даже любовь к Натали, когда она еще была жива, пропитана горечью…
— Лайонела он не ненавидит. Хотя, наверное, есть за что…
Маркби замолчал и, нахмурившись, уставился в свой бокал.
— Какая жалость, что Брайан не нашел себе другую девушку. Натали не помогло то, что он с такой готовностью пошел ей навстречу!
Маркби поднял винную бутылку и покачал ее в руке.
— Другая ему была не нужна. Мы все хотим то, что не можем получить… Еще вина?
Он вопросительно поднял брови.
Мередит вздохнула. Алан, конечно, прав… Неожиданно она покраснела, поняв, что Маркби имеет в виду их самих, а вовсе не Брайана и Натали.
Наверное, Маркби догадался, как ей не по себе, потому что он отрывисто продолжал:
— Представляешь, как переполошился Брайан, узнав, что труп Натали так скоро обнаружили! Он-то собирался забрать его со свалки и зарыть где-нибудь в лесу — устроить, если можно так выразиться, достойные похороны. Должно быть, он почти ума лишился от горя и страха.
Мередит подперла подбородок рукой.
— А я все время думаю, как Брайан жил все эти годы… Наверное, работая от рассвета до заката, он убегал в свой вымышленный мир, в котором они с Натали были вместе! Наяву же они пробыли вместе лишь несколько дней, пока Натали пряталась в старой крепости. Их счастье оказалось недолгим, как у Ромео и Джульетты. Несмотря ни на что, мне хочется верить, что он сейчас утешается воспоминаниями.
— Прибереги свое сочувствие для кого-нибудь другого! — посоветовал Маркби. — Да, смерть Натали положила конец всем надеждам Брайана. Но не забывай, старика Финни он не пожалел!
— Я и не забываю. Как он посмел убить безобидного старика? Он ведь его знал всю жизнь! — выпалила Мередит.
— Брайан испугался. После того как он отнес ковер на свалку, его все время грыз страх. Вдруг Финни что-то видел и догадался? Когда Финни стало плохо, а ты вышла из машины и отвела старика домой, Брайан все видел. Он наблюдал за вами сверху, с земляного вала, а когда вы зашли в дом, подкрался поближе и спрятался под окном. Всех слов он не разобрал, но понял, что ты понравилась Финни, потому что старик разговорился. Какие-то обрывки разговора он все же уловил, и ему стало не по себе. Потом ты предложила подвезти Финни на дознание. Брайан решил, что риск слишком велик. Вот почему, дождавшись, пока ты уедешь, он заставил бедного старика замолчать навечно.
Мередит передернуло.
— То-то мне все время казалось, будто за мной следят! Зачем он положил Финни в могилу саксонского воина? Неужели думал, что его там не найдут?
Маркби ссутулился.
— Ну да, наверное, он решил, что там труп найдут не сразу. А зачем бросил в могилу… Наверное, назло Вулларду. Хотел напугать его, выбить из равновесия. Вулларда Брайан ненавидит люто, от всего сердца!
— Да… наверное.
Мередит вспомнила нарисованное лицо пугала.
— И все-таки до сих пор неизвестно, кто убил Натали! — продолжал Маркби. — Если, конечно, верить Лайонелу и Брайану, а мне кажется, они оба говорят правду.
Вдали часы на колокольне пробили полночь. В Бамфорде темно; окна закрыты ставнями, улицы давно опустели. Разошлись по домам из пабов последние завсегдатаи, торговец кебабами закрыл свой фургончик и уехал: в последнее время многие бамфордцы возмущались тем, что он торгует допоздна.
— Ну, хватит! — решительно заявил Маркби, отодвигая коробку с остатками пиццы. — Мы ведь не собираемся сидеть и толковать об этом всю ночь? Не так я представлял себе сегодняшний вечер. Хотя утром, когда я увидел в «Скрещенных ключах» Пирса, я сразу понял: работа снова встанет на моем пути.
— Ты первый заговорил о Брайане. Признался, что все время думаешь о нем!
— О тебе я тоже думаю.
Их взгляды встретились. Мередит наклонилась над столом и взяла его за руку.
— Я тоже больше не хочу говорить о Фелстонах! Ты не забыл, что завтра я возвращаюсь в Лондон?
— Кстати, как ты поступишь с Тоби? — спросил Маркби.
— Так нечестно! Если мы решили не говорить о Фелстонах, давай пока забудем и о Тоби!
Маркби взял ее за другую руку.
— О Тоби я тоже не забываю ни на минуту! И в моей голове зарождаются самые черные мысли! Кстати, сколько лет этому беспечному юному жеребцу?
— Где-то около тридцати. И не смотри на меня так мрачно! Тоби совсем не в моем вкусе. Если честно, он меня дико раздражает. Включает рок-музыку на полную громкость, а квартиру превратил в свинарник.
— Он симпатичный?
— Да, наверное. И у него целый выводок девиц. Обещаю, как только вернусь, велю ему немедленно съезжать и подыскать себе другое жилье. Может, ему удастся переехать к одной из своих подружек, если найдется желающая жить с ним вместе.
— Ну а ты? Отвезти тебя в «Скрещенные ключи»?
— А ты хочешь, чтобы я уехала?
Мередит заглянула ему в глаза и вопросительно изогнула бровь.
— Не говори глупости, — прошептал он. — Конечно, не хочу!
— Тогда я остаюсь. — Мередит потянулась к бутылке. — Кстати, знаешь, вовсе не обязательно было меня подпаивать!
Глава 23
— Тоби! — закричала Мередит и забарабанила в дверь ванной. Да что он, оглох, что ли? Неужели не слышит, как она его зовет? — Сейчас же выходи! Я опоздаю на работу! И ты, кстати, тоже!
Судя по приглушенному бормотанию, Тоби вытирал голову полотенцем.
Ругаясь себе под нос, Мередит села на стул в коридорчике рядом с телефоном и злобно посмотрела на аппарат. Дурацкая трубка с кнопками! Какое бесполезное изобретение! Она вернулась из Бамфорда неделю назад, и с тех пор ей звонили всего два раза — и оба раза не Алан! Наверное, он по-прежнему с утра до ночи ищет убийцу Натали Вуллард и допрашивает Брайана, которого обвиняют в убийстве Финни. И все равно мог бы позвонить! Не так уж много времени нужно, чтобы набрать ее номер! Хватило бы и пяти минут… Да, таковы все мужчины, даже самые лучшие. После бурной, страстной ночи и нежного прощания утром — полная тишина! Ни одного жалкого телефонного звонка!
Зато ей позвонил архитектор Стив Уэзерол и обещал выслать полный отчет об осмотре дома. Вкратце он сообщил, что жить в нем можно, только придется обязательно заменить всю сантехнику в ванной и кухонное оборудование, что выльется в кругленькую сумму. Кроме того, камины в обеих спальнях наглухо забиты досками. Из-за отсутствия вентиляционных отверстий заколоченные трубы забиты старой сажей. Мередит вздохнула. С чего она решила купить дом и поселиться в Бамфорде?
Мередит посмотрела на календарь, приколотый к стене над телефоном. На картинке была изображена малиновка в снегу, а рядом с птичкой — бутылка ледяного молока. Надпись над картинкой гласила: «Ваш молочник желает вам счастливого Рождества! Запаситесь свежим молоком, оно порадует вас в любую погоду!»
Разозлившись, Мередит оторвала листок календаря. Все равно сегодня уже последний день месяца. Кстати, сегодня благотворительный фонд прекращает финансировать раскопки на Бамфордском холме. Пусть Вульфрик и дальше спокойно спит в своей могиле… Правда, Урсула — еще один человек, позвонивший Мередит, — обмолвилась: в связи с находкой броши Иен Джексон попросил руководство фонда выделить ему еще немного денег. Он даже договорился о встрече с членами правления. Джексон, как он выразился, «копнет» в нескольких местах, где, по его предположениям, находится захоронение Вульфрика. Впрочем, Урсула не питала иллюзий. Она почти не надеялась, что Джексону удастся убедить в своей правоте руководство фонда.
На двери ванной щелкнула задвижка, и в коридор вырвался клуб пара. Затем показался всклокоченный Тоби в одном полотенце. От него пахло шампунем Мередит и ее же мятной зубной пастой.
— Время! — Мередит выразительно постучала по наручным часам. — Кстати, ты хоть прикройся! Я еще не позавтракала, и ты меня лучше не зли!
— Не суетись. Никакой спешки нет. Я приготовлю завтрак! — охотно вызвался Тоби, нимало не смутившись, и вразвалку направился в кухню.
Приняв душ и одевшись, Мередит тоже вышла в кухню. Тоби, накинувший на себя купальный халат, сидел за столом и читал вчерашний выпуск «Стандарда». Завтракал он тостами с джемом. Ел он неаккуратно. Весь стол оказался усыпан крошками, на груди красовалось оранжевое пятно. Помешав кофе, он сунул мокрую ложку в сахарницу.
— Ты обещал съехать! — воскликнула Мередит, обращаясь к газете. Одновременно она с трудом пристраивала на столе свою чашку и отыскивала в хлебнице целый кусок хлеба.
— Ага, обещал, — промямлил Тоби с набитым ртом. Газета зашуршала, он отшвырнул ее в сторону. — Но потом я подумал: а зачем, собственно? Ты ведь все равно покупаешь себе дом где-то в глухомани. Рано или поздно ты туда переедешь, а мне таскаться туда-сюда… Зачем тратить время и силы? По-моему, самое разумное, если я останусь здесь!
— Тоби, в ближайшее время я никуда отсюда не перееду. Господи, ну ты и неряха! В джеме опять полно масла!
Выставив локти на стол, Тоби задумчиво продолжал, будто не слышал ее:
— Тебе ведь не терпится поселиться со своим полицейским, да? Почему бы ему, кстати, самому не переехать к тебе? Пусть запишется на курсы повышения квалификации при Хендонском училище…
— Я не так уж жажду поселиться вместе с Аланом — по крайней мере, не настолько. — Жить с человеком, который за целую неделю ни разу не удосужился позвонить? Ха!
— Черта с два! Зачем еще так рваться в глухомань, где живут одни чокнутые фермеры, а на свалках валяются трупы бывших жен? Ну, не хочешь туда — оставайся здесь! Мы с тобой всегда хорошо ладили… И что ты в нем нашла, в своем старшем инспекторе? Чем он лучше меня, например? Кстати, ты мне всегда нравилась!
— Ох, Тоби, прекрати, ради всего святого! — Мередит закрыла лицо руками. — Неужели мои слова до тебя не доходят? И потом, я для тебя старуха. Наверное, у тебя комплексы — мечтаешь переспать с женщиной постарше!
— Я видел твой паспорт. Я всего на шесть лет моложе тебя!
— Если мне захочется молоденького мальчика, будь уверен, им будешь не ты! — довольно злобно заметила Мередит.
— А ты не зарекайся. По-моему, мне есть чем тебя удивить. Ведь ты меня почти не знаешь с определенной стороны! Неисследованные глубины, так сказать… Ты ведь даже не пыталась понять, какой я!
— Я вижу, какой ты, не сходя с места. Доедай быстрее и поехали, только одеться не забудь!
Для Урсулы день тоже не задался с утра. Она повернула на заасфальтированную стоянку у правления благотворительного фонда. Предстоящее заседание ее совсем не радовало. Официально члены правления должны заслушать просьбу Джексона о дополнительном финансировании и дать ответ. Однако Урсулу терзало дурное предчувствие. Одними деньгами дело не ограничится, на заседании неизбежно всплывут и другие вопросы.
Конечно, наивно ожидать, что Джексону дадут еще денег. Он напрасно тратит время! Ни Урсула, ни Дэн не считали, что члены правления сжалятся над несчастным Джексоном. Их обоих пригласили на заседание, чтобы они изложили свою точку зрения. Сегодня они с Дэном впервые увидятся на людях после дознания… Они вообще не виделись, потому что из-за смерти Финни раскопки опять приостановили.
Урсула знала, что Дэну предложили взять несколько дней отпуска по семейным обстоятельствам, но он отказался. Очень неразумно! Конечно, Дэн вымотался, устал. А раз отказался взять отпуск, все решат, что он бездушный и черствый… Одному Богу известно, что взбредет в голову членам правления! Впрочем, совсем скоро она все узнает.
Урсула наклонилась и принялась запирать цепь на замок.
— Сула!
Услышав голос Дэна, Урсула вздрогнула от неожиданности. Она выпрямилась и обернулась, стараясь придать себе невозмутимый вид. Он шагал к ней размашистым шагом. Опять надел мятый костюм! Непонятно зачем — чтобы произвести хорошее впечатление на руководство фонда или каким-то образом подчеркнуть свой статус вдовца? Хорошо хоть сменил жуткий черный галстук-бабочку на более яркий, в бирюзовую и темно-синюю крапинку. Так сказать, не траур, а полутраур.
— Где твоя машина? — спросила Урсула, когда он подошел.
— Я приехал на автобусе. Как ты?
Он буквально поедал ее взглядом.
— Подготовилась.
— Они же не станут…
— Станут!
Дэн неуклюже зашаркал ногами и отвернулся.
— Слушай, Сула, ты меня прости…
Она вздохнула:
— За что, Дэн? Я взрослый человек. Ты ни в чем не виноват.
— Никто не виноват! — пылко вскричал он. — Мы с тобой любим друг друга! — Не дождавшись ответа, он продолжал, правда, уже потише: — Сула, не проси, чтобы я от тебя отстал, потому что я не могу. Не могу взять и разлюбить тебя! Любовь нельзя привернуть, как кран. Я не хочу скандала, но мне все равно, кто что скажет. И я не допущу, чтобы ты страдала из-за всего, что случилось.
— Вряд ли они заговорят об этом при Джексоне и вообще при посторонних. — Урсула наконец отважилась посмотреть ему в глаза. — Дэн, почему ты не взял отпуск по семейным обстоятельствам? Тебе ведь предлагали! Кстати, тебе в самом деле нужно отдохнуть.
— А что я буду делать? Сидеть дома и выть от тоски? Мне по-прежнему кажется, что Натали убил тот чокнутый старик. Какого дьявола его до сих пор не арестовали?
— Лайонела? По-моему, полицейские уверены, что он ее не убивал. Я уж скорее подумала бы на Брайана — преступление на почве страсти. Да, он прикончил беднягу Финни. Но в то, что он убил Натали, Маркби, похоже, не верит. Вряд ли Фелстонам предъявят обвинение в убийстве твоей жены. Возможно, полиции известно что-то, чего мы пока не знаем.
— Значит, главный подозреваемый — по-прежнему я! — мрачно подытожил Дэн. — Маркби ужас как хочется пришить мне убийство Натали! По его глазам видно. Но я не убивал ее, Сула! Ты мне веришь?
— Да, теперь верю. А раньше сомневалась… Знаешь, Дэн, в том, что тебя вообще подозревали, виновата я.
Не дослушав, он пылко затряс головой:
— Ни в чем ты не виновата! Мы с Натали так скандалили… рано или поздно все равно что-нибудь да случилось бы. Меня до сих пор прошибает холодный пот, как представлю, что она сидела наверху, в развалинах, и следила за нами. Да, изобретательности ей было не занимать!
Урсула попробовала заступиться за покойницу:
— Ее подстрекал Брайан. То-то мне всегда казалось, что он как-то особенно злорадно смотрит на нас!
Вуллард покачал нечесаной головой:
— Нет, Натали вертела им, как хотела. Бедняга! Мне его даже немного жалко. Что ж… — Он расправил плечи. — Пора взглянуть в лицо действительности!
В порыве сострадания она тронула его за руку:
— Дэн, все будет хорошо! В конце концов все обязательно наладится.
Он крепко стиснул ее пальцы:
— Конечно. Если не для меня, то для тебя, во всяком случае. От всей души надеюсь!
Прежде чем она успела что-либо сообразить, он поднес ее руку к губам и поцеловал.
И тут на стоянку въехала машина. Дэн поспешно выпустил руку Урсулы, но приехавшие успели заметить поцелуй. Послышался визг тормозов, из машины вышли Джексон, Карен и Рене.
— Девочки приехали поддержать меня! — взволнованно воскликнул Джексон. Его неуместная оживленность не предвещала ничего хорошего. — Как по-вашему, есть у нас надежда? — набросился он на Урсулу и Дэна. — Рене расскажет, что пишет диссертацию о Вульфрике. Это должно произвести на них впечатление!
Рене, стоящая за Джексоном, выразительно закивала.
— Иен, ты особенно ни на что не рассчитывай! — бесцеремонно заявил Дэн. — Мы, конечно, сделаем все от нас зависящее. Но ты ведь понимаешь, что надежды почти нет. Как правило, члены правления своего мнения не меняют.
— Да, но ведь теперь у нас есть брошь! — Джексон радовался, как ребенок. — Находка все меняет и придает нашим поискам совершенно иное направление! Руководство фонда отказало нам в финансировании, еще не зная о броши! Куда они теперь денутся?
Не прекращая разговора, они вошли в вестибюль и остановились у подножия лестницы. Джексон заговорщически понизил голос:
— Сула, я принес фибулу с собой! Твоя подруга Мередит разрешила мне взять ее для музея, что очень мило с ее стороны. Теперь у нас есть весомое вещественное доказательство! Должно быть, старик действительно нашел захоронение Вульфрика. Больше такой фибуле взяться неоткуда. Да, Вульфрик там, где я и предполагал, иначе и быть не может!
Джексон достал из кармана небольшой футляр для драгоценностей, на крышке была выгравирована фамилия местного ювелира. Интересно, подумала Урсула, что лежало в футляре прежде? Джексон открыл крышку. В футляре, завернутая в салфетку, лежала маленькая золотая брошь.
— Иен, мы не можем доказать, что старик нашел фибулу именно на месте раскопок, — справедливости ради сказала Урсула.
— А где же еще? — В глазах Джексона появился нездоровый блеск. — Где же еще?! О господи, чего бы я ни отдал за то, чтобы знать, где находится та проклятая кроличья нора!
Дрожащей рукой он закрыл футляр и сунул его в карман.
Дэн и Урсула встревоженно переглянулись. Иен хватается за нечаянно найденную фибулу, как за последнюю соломинку. Скоро соломинка обломится, и тогда… От Иена можно ожидать всего. Им не хотелось быть свидетелями страшной сцены.
Дэн опомнился первым и громко сказал:
— Пойдемте! На заседание лучше не опаздывать!
— Да, да! — согласился Джексон и огляделся по сторонам. — Куда опять запропастилась Карен? Придется идти без нее.
Словно откликнувшись, запыхавшаяся Карен показалась на пороге.
— Не волнуйтесь, я здесь.
Ее слова предназначались Джексону, но раскрасневшееся веснушчатое лицо было обращено к Дэну. Заметив, с каким обожанием дурнушка смотрит на Дэна, Урсула невольно поежилась от смущения. Нет, тут не просто обожание… Она как будто просит за что-то прощения! Неужели Дэн ничего не замечает? Нет, кажется, заметил.
Дэн улыбнулся и спросил:
— Как дела, Карен? Произнесешь пламенную речь?
— О да! — просияла дурнушка. — Конечно, Дэн! Все, как ты захочешь!
Все произошло примерно так, как и предполагала Урсула.
— Спасибо, мистер Джексон! — решительно заявил директор, выслушав хранителя музея. — Вашу просьбу поддержали доктор Греттон и мистер Вуллард, мы учли все ваши доводы…
Джексон задергался, рыжеватые волосы встали дыбом.
— Нет, не все! — не выдержал он. — Вот!
Он выложил брошь на середину стола и подтолкнул ее под самый нос директора.
— Да, да, мистер Джексон, все, что вы говорите, очень интересно. Однако ее происхождение остается неясным. Старик, который нашел брошь, или, как вы говорите, фибулу, имел привычку рыться на свалке. Возможно, там он ее и нашел; брошь выкинули за ненадобностью, не подозревая о ее ценности, а взяться она могла откуда угодно.
— Невозможно, слишком много совпадений! — Джексон словно оцепенел. — И потом, старик ведь сказал, что нашел фибулу в кроличьей норе!
— Да, так он сказал даме, которой подарил брошь. Но этой дамы сейчас здесь нет, как и самого старика. Поскольку он… умер, — директор быстро покосился на Дэна, — мы уже не сможем его расспросить! А без доказательств все ваши доводы — просто слухи, мистер Джексон. Сведения, полученные из третьих рук. На них нельзя полагаться. Поэтому… больше здесь не о чем говорить.
Джексон вскочил и, не заботясь больше о приличиях, с грохотом отодвинул стул. Он схватил со стола футляр и брошь, сунул их в карман. Лицо у него исказилось, руки дрожали, в глазах появился нездоровый блеск. Хранитель музея совершенно потерял голову.
— Какая… какая чудовищная глупость! Какая недальновидность! И это после стольких трудов, после того, как мы нашли скелет! Могила Вульфрика там, на холме, иначе и быть не может! Раз старик нашел ее, значит, и я могу найти! Просто мне требуется больше времени!
— То есть больше денег, мистер Джексон. Извините, но фонд больше не в состоянии спонсировать ваши раскопки.
Джексон застыл на месте, потом прокричал что-то неразборчивое и, спотыкаясь, бросился прочь. За ним ринулись обе девушки, все трое с грохотом скатились по лестнице. Урсула слышала рев Джексона, голоса Карен и Рене, торопливый цокот каблучков… Потом все стихло.
Директор вытер пот со лба. Дэн и Урсула, переглянувшись, встали, но убежать не успели.
— Доктор Греттон, мистер Вуллард! — сухо обратился к ним директор. — Прошу вас ненадолго задержаться.
Они снова сели.
Директор снял очки и принялся протирать стекла носовым платком.
— Прискорбная сцена, весьма прискорбная. К сожалению, нам предстоит разобраться еще с одним… м-м-м… щекотливым делом. Мне предстоит очень непростая, можно сказать, сложная задача. Члены правления поручили мне переговорить с вами обоими. Мистер Вуллард, я никоим образом не хочу усугублять ваше горе и, так сказать, взваливать на вас дополнительную ношу. Но вам следует знать, что члены правления очень обеспокоены. Ваша… дружба с доктором Греттон вызывает нежелательные толки. Разумеется, никто не вправе каким бы то ни было образом возлагать на вас ответственность в связи с кончиной вашей супруги, но…
— Можете не продолжать! — громко и грубо заявил Дэн. — Я подаю в отставку!
Директор явно испытал облегчение, но Урсула воскликнула:
— Нет, не делай этого! Не смей!
— Еще как смею, и я только что это сделал! — Дэн смерил директора таким свирепым взглядом, что тот невольно поежился. — Только вот что: если я ухожу, доктор Греттон остается. Понятно? Она ни в чем не виновата, и я выйду в отставку только при таком условии!
— Погоди! — закричала Урсула. — Дэн, ты не имеешь права! Ты не можешь уйти именно сейчас! — Она развернулась к явно струсившему директору: — Он сейчас не в себе! Вы не смеете требовать, чтобы он подал в отставку, пока полиция не найдет убийцу Натали! Иначе все подумают, будто вы считаете Дэна виновным, не верите ему! Значит, вам и вашим членам правления известно что-то, не известное полиции, а Дэну есть что скрывать! Молчи, Дэн, не перебивай! — Урсула снова обратилась к директору: — Так и передайте своим членам правления: как только все закончится, мы с Дэном оба уйдем. Но до окончания следствия мы остаемся!
— Нет, Сула, ты не должна! — вскричал Дэн.
— Если уйдешь ты, уйду и я! Либо мы оба, либо никто! Вам ясно?
Директор закивал так быстро, что Урсула на секунду испугалась: как бы у него не отвалилась голова. Он с трудом нашарил на столе очки и кое-как, криво нахлобучил их на нос.
— Доктор Греттон, я обязательно передам все, что вы сказали, членам правления. Ваша точка зрения мне ясна. Не сомневаюсь, члены правления не захотят бросать тень… и ставить под сомнение действия полиции. Значит, пока повременим, да? — Директор смерил их пристальным взглядом. — До тех пор, пока полиция… м-м-м… не обнародует результаты.
Дэн и Урсула спускались по лестнице молча, но оба кипели внутри.
— Пока полиция не убедится в том, что я ее не убивал! Вот что хотел сказать старый пердун! — Дэн мрачно покосился на Урсулу. — Эх, Сула, зачем ты только выступила!
Не отвечая, она вышла на улицу и отомкнула замок на велосипеде. Подняв голову, она сухо возразила:
— Я сказала все, что должна была!
— Как бы там ни было, я очень тебе благодарен.
Он скорбно скривил губы.
Урсула развернула велосипед к выезду со стоянки.
— Дэн, пойми, дело не в том, как я к тебе отношусь. Дело в принципе! Члены правления не имеют права лезть в нашу личную жизнь! Они неверно толкуют тот злополучный пункт устава и, кстати сказать, прекрасно это понимают! Если я уволюсь из фонда, то уволюсь на собственных условиях! Не желаю, чтобы меня выгоняли, как какую-нибудь падшую женщину в позапрошлом веке! Они, пожалуй, готовы выставить нас на всеобщее поругание, провезти в телеге по всему городу!
Неожиданно унылое лицо Дэна осветилось улыбкой.
— Ладно, мы еще повоюем!
— Еще как повоюем! Ну, пока!
Урсула села на велосипед и покатила прочь. Повернув на шоссе, она поняла, что по-прежнему кипит от негодования. Отбросив назад длинную прядь волос, она ожесточенно заработала ногами, стараясь сбросить накопившуюся энергию, дать выход злости. Перед глазами стояла какая-то пелена. Надо бы успокоиться — днем здесь всегда оживленное движение. Неожиданно ее подрезала машина. Урсула нажала на тормоз, но колеса продолжали вращаться. Что-то не так! Она снова нажала на тормоз, попыталась дать задний ход, выкрутила руль, чтобы избежать столкновения, — но все напрасно.
От резкого толчка она выпустила руль. Велосипед на миг встал на дыбы, как дикая лошадь. Беспомощную Урсулу подбросило в воздух и швырнуло на обочину. Послышался визг тормозов, а потом — женский крик. От удара у нее стеснило грудь, стало трудно дышать. Потом со всех сторон подступила темнота.
Урсула открыла глаза. Оказалось, что она лежит на тротуаре. Кто-то подложил ей под голову автомобильный коврик. Прищурившись, она вгляделась в окружающий ее туман. В тумане постепенно проступили черты Дэна.
— Сула! — кричал он. — Сула, что с тобой?
— Не знаю… — пробормотала она. — Мой велосипед…
Она попыталась повернуть голову, но застонала от ужасной боли.
— Не двигайся! Скорая уже едет!
Дэн осторожно надавил ей на плечи, укладывая на землю.
— Где мой велосипед?
Внезапно это показалось ей страшно важным.
Дэн покосился на искореженную груду металла, лежащую рядом.
— Боюсь, ему конец. Слава богу, тебя отбросило на тротуар, а не на проезжую часть, под колеса машин!
«Иначе мне бы тоже настал конец, — подумала Урсула. Да что со мной? Перелом?»
Она попыталась пошевелить ногами. Больно… Это хорошо! Лучше уж боль, чем онемение и паралич.
В поле зрения вместо Дэна замаячило до смешного молодое и свежее лицо полицейского.
— Потерпите, мисс! Скорая сейчас приедет.
— Это все мой старый велосипед! — прошептала она. — Давным-давно надо было сдать его в металлолом! Так и знала, что в нем что-нибудь сломается.
Рев сирены возвестил о приближении машины скорой помощи. Люди расступались, пропуская медиков. Урсула почувствовала, как ее поднимают и несут. Уже из салона она услышала, как молодой полицейский говорит по рации:
— Да, сержант, я только что его осмотрел. Трос тормоза перерезан, никаких сомнений. Девушке крупно повезло! Обеденное время, много машин. Счастье, что она не убилась!
В тот вечер Тоби вернулся раньше ее. Мередит по дороге домой заехала в круглосуточный супермаркет. Войдя в прихожую с двумя битком набитыми сумками, она сразу увидела Тоби. Тот проворно подскочил к ней и выхватил покупки — небывалая галантность!
— Одно глупое слово, — предупредила она, кипя от негодования, — и здесь, в этой самой квартире, произойдет убийство, я тебе обещаю!
Тоби криво улыбнулся:
— Звонил твой дружок-полицейский.
— Наконец-то! — обрадовалась Мередит, но радость тут же улетучилась, сменившись досадой.
— Когда?
— Минут десять назад. Просил, чтобы ты ему перезвонила.
Только тут до Мередит дошло, что Тоби какой-то необычно серьезный и даже официальный. Он разглядывал ее, как британскую подданную за границей, попавшую в беду.
— Что там стряслось? — быстро спросила она.
— Твоя подруга Урсула упала с велосипеда. Попала в аварию. Несчастный случай, вернее, не несчастный случай, а…
— Что ты бормочешь? Что там случилось?!
— По-моему, твой полицейский считает, что ее пытались убить.
Глава 24
Урсула криво улыбнулась:
— Наверное, вам кажется, что я выжила чудом!
Она полулежала в шезлонге во дворике у себя за домом, положив вытянутые ноги на большую подушку, под которую был подсунут перевернутый цветочный горшок.
— Ну, и как вы себя чувствуете? — спросила Мередит.
— Все болит. Ничего страшного, отделалась синяками, так мне сказали в больнице. Сначала подозревали трещину в черепе, но вроде обошлось. Голова, правда, раскалывается до сих пор, но в целом мне гораздо лучше. Самое утомительное то, что мне велели отдыхать! А как я могу отдыхать, когда у меня целая куча дел? Старый велосипед придется выкинуть — туда ему и дорога. Пора завязывать с велоспортом. Куплю себе машину. Да, уменьшение озонового слоя меня очень волнует, не хочу, чтобы выхлопные газы загрязняли атмосферу и так далее. Но я уже внесла свой вклад в защиту окружающей среды. Сколько лет я ездила на проклятом велосипеде. И вот, смотрите, что получилось!
— Не без посторонней помощи! — возразила Мередит. — Того, кто это сделал, не назовешь вашим другом.
Урсула вздохнула. Они сидели в тени старой яблони; от солнечных бликов рябило в глазах. Детские качели, привязанные толстым канатом к старой, но вполне прочной ветке, закинули наверх, чтобы не мешали. Над головой Мередит маячило деревянное сиденье, и она то и дело косилась на него. Пчелы весело жужжали над ближайшей клумбой; на гладком белом камне в декоративном садике в сладкой дреме развалилась белая кошечка. Кошку не взволновал даже дрозд. Словно понимая, что пушистая хищница не шелохнется, птица весело скакала по лужайке в нескольких шагах от белой кошачьей мордочки.
— Полицейские говорят, что злоумышленник, возможно, выбрал велосипед наугад. В последнее время в нашем районе участились случаи хулиганства. Подростки взламывают замки, угоняют машины и катаются в них по улицам, а потом бросают. Стоянка, где я оставила велосипед, примыкает к шоссе и никем не охраняется. Войти туда может кто угодно. Оба тормозных троса перерезали почти до конца, но не совсем. Они держались на ниточке. Вряд ли я заметила бы неладное, даже будь я понаблюдательнее. Но после заседания я была сама не своя. Я разговаривала с Дэном и ужасно психовала из-за всего, что нам пришлось выслушать. Как только я отъехала немного и нажала на тормоз, тросики тут же лопнули. И вот вам результат.
Мередит совсем не считала происшествие обыкновенным, хотя и злостным хулиганством, но до поры до времени решила держать язык за зубами.
— Не расскажете, чем закончилось заседание?
— Конечно, расскажу. Почему бы и нет? Все, что там было сказано, вполне можно было ожидать. Я заранее знала, чем все закончится, можно было и не ходить…
— Возможно, — возразила Мередит. — Постарайтесь вспомнить все с самого начала, когда вы оставили велосипед на стоянке, и все, что происходило до заседания и после него.
Урсула оживилась, глаза у нее заблестели.
— Вы считаете, кто-то хотел убить меня, правда? Именно меня, причем кто-то из тех, кто присутствовал на заседании. Если честно, о таком даже думать противно. Ведь я давно знаю их всех, мы вместе работали несколько недель…
— Ну а что говорит Алан Маркби?
— Моим делом занимается не он, а городская полиция. Но его держат в курсе, и, судя по всему, что я слышала, он все же участвует в расследовании. Конечно, мне почти ничего не говорят. Маркби приходил сюда и беседовал со мной. Он замечательно умеет утешать! Прямо старый семейный доктор… Наверное, он бы стал врачом, если бы не пошел служить в полицию. Но свои карты он не раскрывает, хотя, подозреваю, он думает примерно то же самое, что и вы. Кстати, он очень красивый мужчина. Сложись все по-другому… Когда он вам надоест, дайте мне знать, я охотно им займусь! Шучу! Не отвечайте! Ух, как у вас сверкнули глаза! Не хочу наживать себе второго смертельного врага — вы ведь считаете, что один у меня уже есть! Сейчас расскажу, что произошло тем утром, когда я упала с велосипеда.
Мередит внимательно слушала. Ближе к концу рассказа из дома послышались голоса. Один из них оказался знакомым. Мередит обернулась и заметила:
— Как будто Дэн.
Урсула насупилась и беспокойно заерзала в шезлонге.
— Он самый. После несчастного случая каждый день является меня навещать. А странно у нас с ним все получается! Я думала, между нами все кончено — по крайней мере, в том, что касается меня. Но сейчас, после скандала и после того, как руководство фонда проявило такое бессердечие, мы с Дэном невольно сблизились… Вот уж правда, никогда не догадаешься, какой еще фокус выкинет жизнь!
Вуллард уже вышел из дома и размашистой походкой шел по лужайке. Он спугнул дрозда, который улетел прочь, негодующе кудахча. Кошка открыла один глаз и лениво дернула кончиком хвоста.
— Здравствуйте, Мередит! — Дэн протянул ей мощную лапищу. — Как мило, что вы приехали навестить больную из самого Лондона! Пожалуйста, уговорите ее отдыхать хотя бы немного! Она то и дело выбирается из шезлонга и начинает заниматься делами. Меня она не слушает.
Покровительственные, собственнические нотки в его голосе ужасно раздосадовали Мередит. Она встала.
— Я обещала Алану встретиться с ним в Бамфорде, так что я, наверное, пойду. Урсула, я непременно загляну к вам перед отъездом.
Уходя, она оглянулась через плечо и увидела, что Дэн уселся рядом с шезлонгом и заботливо склонился над Урсулой. Пусть он не вызывает симпатии, но в одном ему не откажешь: в его преданности Урсуле можно не сомневаться. Да и невозможно вмешиваться в жизнь других людей. Урсула сама разберется в своих личных проблемах. А у нее, Мередит, появились и другие заботы…
Когда она через час приехала в Бамфорд, в городке было тихо. Бамфорд лениво нежился на полуденном солнце. Однако у музея было шумно, оттуда только что вывалилась толпа школьников. Учителя усаживали детишек в автобус. В дверях стоял взволнованный Иен Джексон. Едва завидев Мередит, он закричал:
— Вот ведь озорники — сущие разбойники! Но их хотя бы что-то интересует. Рад снова видеть вас! Мы поместили вашу фибулу во временную экспозицию, а потом я подберу для нее подходящую витрину. Признайтесь, вы тоже думали, что фибула произведет впечатление на руководство фонда? Как бы не так! Равнодушные мерзавцы! Мало ли где Финни мог ее найти! Можно подумать, он откопал ее на свалке, а не на холме!
Хранитель музея презрительно фыркнул.
— Да, Урсула мне рассказывала. Мне жаль, что вам не повезло. Кстати, а Карен здесь?
Джексон нахмурился:
— Да, где-то там. Скорее всего, в хранилище, раскладывает по местам наглядные пособия после экскурсии.
— Карен! — позвала Мередит, приоткрывая дверь хранилища.
Карен Хенсон балансировала на шатком ящике, пытаясь впихнуть на полку коробку со слайдами. Лицо у нее раскраснелось от напряжения. Она развернулась и, тяжело дыша, воскликнула:
— Мередит! Сейчас, секундочку!
С трудом впихнув на полку тяжелую коробку, она грузно спрыгнула на пол и отряхнула руки.
— К нам тут школьники приходили на экскурсию.
— Я видела, как они уходили. Похоже, им в музее понравилось.
— Да, по-моему, тоже. Их водил Иен. Он хорошо умеет обращаться с детьми. Мы показываем им экспонаты и рассказываем о них. Ну, и еще, конечно, им нравится вот что. — Порывшись в ящике, Карен извлекла маленький, но вполне устрашающий с виду топорик. — Наглядное пособие к разделу «Бронзовый век». Конечно, топорик не подлинный, но очень похож на настоящий. И почти такой же тяжелый. Его можно потрогать, подержать в руках. Дети обожают такие вещи!
Карен положила топорик на полку.
Мередит притворила за собой дверь хранилища:
— Карен, у вас найдется время? Я бы хотела поговорить с вами. Похоже, здесь нам никто не помешает.
Карен немного удивилась:
— Да, конечно! О чем вы хотите со мной поговорить?
Мередит предпочла пока уклониться от прямого ответа.
— Я только что из Оксфорда. Ездила навестить Урсулу. Кажется, она идет на поправку.
Лицо девушки покрылось еще более густым румянцем, уголки рта обиженно опустились вниз.
— Правда? Хорошо.
— Кажется, вы не очень рады.
— Что вы, я рада, — сухо ответила Карен.
— Перед уходом я столкнулась с Дэном. По-моему, он навещает ее каждый день.
Мередит понимала, что наносит удар ниже пояса. Зато она достигла желаемого результата.
— Послушайте! — выпалила Карен. — Я очень рада, что она не слишком пострадала! Но она не моя подруга, а ваша. По-моему, она отвратительно поступила с Дэном. Он ее любит, а ей на него наплевать! Она ничуточки о нем не думает!
Голос у нее задрожал, водянистые глазки наполнились с трудом сдерживаемыми слезами.
— Ах, Карен! — с непритворной жалостью воскликнула Мередит. — Ну зачем, зачем вы это сделали? Зачем перерезали тормозные тросы?
Карен с размаху плюхнулась на ящик, на котором только что стояла.
— Я не собиралась… Но, когда Иен привез нас с Рене на стоянку возле фонда, мы увидели, как Дэн целует Урсуле руку. И тогда… я так ее возненавидела! Мне захотелось причинить ей такую же боль, какую она постоянно причиняет ему! После всего, что он пережил, она заставляла его страдать! И тут как раз подвернулся удобный случай… Они все зашли в вестибюль и стали разглядывать брошь, которую вы дали Иену. А я увидела ее старый велосипед… Ну и подумала: никто не удивится и ничего не заподозрит, если она упадет со своей развалюхи. До этого я разбирала в вагончике временные стеллажи для находок, и в сумке у меня остались плоскогубцы… Рене шутит: мне надо было пойти в плотники… Я перекусила тросы почти до конца и сразу ушла. — Карен насупилась. — Когда я узнала, что она в самом деле угодила в аварию, мне нисколько не было ее жаль, так и знайте! — выпалила она. — Просто страшно стало… Ведь она могла разбиться насмерть… Наверное, я очень плохая… Ну и пусть! Ничего не могу с собой поделать.
Мередит придвинула к себе свободную коробку и осторожно села на нее.
— Карен, ведь покушение на Урсулу — не единственный ужасный поступок, который вы совершили, правда?
Карен вскинула на нее испуганные глаза:
— Что вы имеете в виду?
Мередит сунула руку в карман:
— В тот день, когда в карьере нашли труп Натали и полицейские всех допрашивали, я поднялась к старой крепости. Потом появился Брайан Фелстон и здорово меня напугал! Но я успела все там осмотреть и нашла вот что.
Она протянула к Карен ладонь, на которой лежали обрывки разноцветной соломы, подобранные в развалинах.
— Я не сразу сообразила, что это такое. Но потом поняла: они выпали из вашей старой шляпы.
Карен покосилась куда-то вверх. Проследив за ее взглядом, Мередит увидела ту самую шляпу, висевшую на гвоздике. Она встала и приложила один клочок к розовой маргаритке.
— Видите, совпадает. В то утро вы к крепости не поднимались; я помню, что с раскопок вы не отлучались. Значит, соломинки попали туда накануне. Но если вы поднимались в крепость накануне, вы просто не могли не увидеть Натали, которая там пряталась.
Карен упрямо мотнула головой:
— Нет, я ее не видела.
— Как же туда попали клочки соломы с вашей шляпы? Вы подрались с Натали, и шляпа слетела с головы?
Карен вскочила, нервно потирая руки:
— Говорю вам, понятия не имею, как они там оказались! Я…
Обычно неуклюжая дурнушка двигалась так быстро, что застигла Мередит врасплох. Карен молниеносно схватила с полки копию древнего топорика и, подскочив к ней, замахнулась. Ее лицо искажали гнев и страх.
Мередит была почти одного роста с Карен, и сил ей было не занимать, но она сидела и не успела подготовиться. От неожиданности она упала на пол. Карен набросилась на нее. Она впала в совершенное неистовство, лягалась и даже кусалась. Мередит прикрыла голову руками: главное — защититься от удара топором! Судя по виду, таким вполне можно раскроить череп. Ей показалось, что у Карен много рук, как у индийского многорукого божества. Топорик просвистел совсем рядом с ухом Мередит, другой рукой Карен пыталась ее задушить.
Вокруг них с грохотом сыпались на пол музейные экспонаты. Мередит отчаянно соображала. Положение у нее незавидное, вырваться вряд ли удастся… Говорят, у безумцев силы удесятеряются, а Карен сейчас никак не назовешь вполне здоровой… Из последних сил вырываясь, Мередит вспомнила: кажется, Алан когда-то говорил, что убийцы обычно убивают одним и тем же способом. Карен уже поняла, как легко задушить человека. Неужели ей суждено умереть так же, как и Натали?
Вдруг дверь хранилища распахнулась настежь, в хранилище ворвалась Рене Кольмар.
— Что здесь происходит, черт возьми? — закричала она, бросаясь к сцепившимся женщинам.
Сразу оценив положение, американка остановила Карен с помощью простого приема: схватила ее за волосы и запрокинула голову назад.
Карен замерла, а Мередит, с трудом пошатываясь, встала на ноги. Рене отпустила Карен, и та, пробормотав что-то нечленораздельное, свернулась на полу клубком.
Топорик она выронила, Рене поспешно подобрала оружие.
— Объясните, что здесь происходит?
— Карен хочет кое-что нам сказать! — произнесла Мередит, пытаясь отдышаться.
По-прежнему свернувшись клубком, Карен сдавленно пробормотала:
— Я такая несуразная и глупая… Я вечно все ломаю и порчу. Ничего не получается…
— Тихо, тихо!
Рене помогла Карен встать и усадила ее на коробку.
Карен подняла заплаканное лицо. Она не сводила с Мередит умоляющего взгляда.
— Понимаете, я люблю Дэна. Очень люблю. Я так сильно его люблю, что мне больно. Знаю, он никогда не ответит мне взаимностью… Как он может полюбить меня, такую… некрасивую, глупую… Все считают меня пустым местом! Но я не могла смотреть, как он страдает! Они обе его мучили, издевались над ним — и жена, и Сула Греттон! Но Натали — хотя бы законная жена, понимаете? С ней я бы как-нибудь смирилась, а он взял и влюбился в Сулу. Теперь его мучили две женщины, и я ненавидела их обеих! А потом пропала его жена. Никто ничего не говорил, но все осуждали Дэна, я видела! А Сула… просто мерзавка! Она не постеснялась обвинить его в открытую, она поделилась с вами, Мередит!
— Да, поделилась, — кивнула Мередит.
— Вот видите? Они обе мучили Дэна! А он такой беззащитный… Не умеет за себя постоять. Да, вы правы. Я действительно наткнулась на Натали в развалинах старой крепости… Я поднялась туда под вечер — просто посмотреть. Мне давно хотелось осмотреть развалины, с тех пор, как мы начали работать на холме, но все никак не удавалось. В тот день мне было так плохо… хотелось куда-нибудь уйти с раскопок — куда угодно. В общем, я добралась до развалин. Толкнула дверь, она оказалась незапертой, и увидела Натали. Она сидела и читала книгу. Натали!
В глазах Карен мелькнуло удивление — наверное, такое же, какое она испытала, увидев пропавшую жену Дэна.
— Сидела и читала, как ни в чем не бывало! Она тоже удивилась, когда увидела меня, можете не сомневаться! Я накричала на нее. Сказала: все считают ее пропавшей без вести и подозревают Дэна в чем-то нехорошем… Она расхохоталась в ответ. Объяснила, что они с Брайаном Фелстоном решили подшутить над Дэном! Подшутить! — Карен едва не задохнулась от гнева, ее водянистые глазки злобно засверкали. — Тогда… не знаю, что на меня нашло! Я накричала на нее. Велела ей немедленно спуститься вниз, на раскопки, показаться всем и во всем признаться. А она заявила, чтобы я не совала свой нос в чужие дела — наговорила еще много обидных вещей обо мне и о моих чувствах к Дэну. Обозвала меня дурой, сказала, что Дэн и не посмотрит в мою сторону…
Карен снова горько разрыдалась.
— Она влюблена в него по уши, — тихо сказала Рене, стоящая рядом с Мередит. — Я давно заметила… А ему хоть бы что. Бедняжка!
— Я схватила ее, — зашептала Карен. — Хотела выволочь ее из замка и привести вниз, на раскопки. Но она толкнула меня и сбила с головы шляпу. Я и так была вне себя, а когда эта пигалица меня ударила, вообще не выдержала… Схватила ее за горло. И вдруг она… разок дернулась и стала оседать на пол. Сначала я подумала, что она притворяется. Потом решила, что она потеряла сознание, и очень перепугалась. Выбежала из замка и вернулась на раскопки, а о том, что произошло, никому не сказала. А на следующий день ее труп нашли на свалке. Сказали, что ее задушили. Не знаю, как ее тело попало на свалку, но поняла, что, наверное, я задушила ее. Я убила ее!
В голосе Карен зазвенели удивленные нотки.
— Раньше я даже не представляла, до чего просто убить человека!
Она замолчала.
— И что же дальше? — спросила Рене, обращаясь к Мередит.
Мередит могла бы многое сказать в ответ ей. Правосудие можно толковать по-разному. В суде применяют одни законы, в жизни — часто совсем другие. Да, Карен поставила себя над законом, но жизнь в очередной раз обошлась с ней несправедливо. Карен — прирожденная неудачница. Всю жизнь ей не везло, не повезло и сейчас. Возможно, она действительно не хотела убивать — так вышло… С другой стороны, людям вроде Дэна всегда удается выйти сухими из воды, избежать ответственности за свои поступки. В чем-то виноваты и Урсула, и даже покойная Натали, и Брайан, и все, кто имеет отношение к печальным событиям…
Однако вслух Мередит сказала совсем другое:
— По-моему, ей нужно найти хорошего адвоката и вместе с ним пойти к Алану Маркби. Если она не явится с повинной, в убийстве Натали обвинят другого, невинного человека. Хотя… если вдуматься, что такое «невинность» и «вина»?
Рене глубоко вздохнула.
— Я пойду с ней. — Нагнувшись, она тронула Карен за плечо. — Пойдем! Наймем тебе самого лучшего адвоката, какой найдется в этом захудалом городишке!
Не слушая ее, Карен снова разрыдалась. Она и так не была красавицей, а от слез подурнела еще больше. Нос покраснел и заблестел, веки распухли…
— Карен! — возмутилась Рене. — Он того не стоит! Он подлец!
Неожиданно для себя самой Мередит резко возразила:
— Какое это теперь имеет значение?
Рене круто развернулась к ней, ее личико дышало враждебностью.
— Вам-то откуда знать? При вас есть благородный красавчик полицейский инспектор, который вас обожает! А вы попробуйте полюбить подонка!
Глава 25
— Ты должна была сразу отдать мне те клочки соломы! — уже в который раз повторял Алан Маркби.
Он все утро твердил одно и то же и успел изрядно надоесть Мередит. Ей наконец удалось вытащить Алана взглянуть на свой будущий дом. Сколько можно извиняться?
— Прости меня еще раз! — довольно сухо парировала она. — Я не сразу поняла, откуда они взялись!
— Если бы ты принесла их мне, я бы сразу понял, откуда они взялись!
— А может, и нет! Ладно, я знаю, обыкновенная солома не бывает такого цвета. Но я не поняла, что это за клочки, и вообще забыла о них. Там на полу валялось много разного сора — грязь, камешки. И только когда Урсула подробно описала, что произошло накануне аварии, я поняла, что тросы перерезала Карен, — больше некому. А потом я подумала: наверное, и Натали тоже убила она. Скорее всего, не нарочно. Она такая неуклюжая… и такая сильная! И тогда я вспомнила ее шляпу и рассмотрела клочки соломы, которые завалялись у меня в кармане!
— Как только ты что-то сообразила, надо было сразу же бежать ко мне!
Их спор мог бы продолжаться вечно — снова и снова, по кругу.
Мередит устало сказала:
— Да, я все понимаю. Обещаю, что в следующий раз сразу прибегу к тебе и вывалю весь мусор, который заваляется у меня в карманах!
Маркби заметно встревожился:
— Надеюсь, следующего раза не будет!
— Знаешь, в такие минуты, как сейчас, я радуюсь, что мы с тобой не живем вместе. Иногда ты бываешь таким же несносным, как Тоби… на свой лад, конечно!
Опять этот чертов Тоби! Маркби нахмурился и оглядел пустую гостиную, которую они осматривали. Проследив за его взглядом, Мередит подумала: сейчас он отыщет в доме какой-нибудь вопиющий недостаток и объявит, что жить в нем нельзя.
Но Алан молчал, и Мередит поспешила удовлетворить собственное любопытство:
— Карен явилась с повинной?
— Да, — нехотя буркнул он.
«Ах, чтоб тебя!» — подумала Мередит.
— Ладно, в чем дело? Тебе не нравится дом? Если да, постарайся, пожалуйста, спуститься с небес на землю и скажи, что именно тебе не нравится.
— Дом неплохой, — проворчал Маркби. — Наверное, ремонт обойдется в целое состояние… И все же, наверное, ты совершила удачную покупку да еще уговорила владельцев сбить цену. Кстати, Стив Уэзерол тоже так считает.
Мередит раздраженно всплеснула руками:
— Так в чем же дело? Из-за чего ты хмуришься? Неужели только из-за того, что я не сразу рассказала тебе про Карен? Или все-таки из-за того, что я покупаю отдельный дом, а не переезжаю жить к тебе? Я думала, с жильем мы уже разобрались. Если я поселюсь отдельно от тебя, между нами ничего не изменится. И даже наоборот, мы будем чаще видеться. Мы ведь оба этого хотим!
Маркби развернулся к ней. Лицо у нее раскраснелось, густая челка упала на лоб.
— Да. Во всяком случае, я хочу. — Вздохнув, он заправил ей за ухо непокорную прядку волос и погладил ее по щеке. — Дом тут совершенно ни при чем, как и то, что вы скрыли важные сведения, мисс Митчелл! Дело в другом.
Мередит скорчила гримаску:
— Так в чем же? Не тяни, ради всего святого. Не молчи! Хотя не скрою, загадочность тебе идет. Когда ты молчишь, ты становишься таким интересным!
Уголки его губ дрогнули в улыбке.
— Ты сейчас сама интересная. Здесь какая-нибудь мебель есть?
— Кровати нет, если ты ее имеешь в виду, а на полу многовато пыли и щепок. Охладите свой пыл, старший инспектор! Подумайте о чем-нибудь серьезном.
— Ладно, — проворчал Маркби, отходя от нее. — Сейчас меня и правда беспокоит кое-что серьезное. К сожалению, пока не могу ничего тебе сказать. Я беседовал с Фуллером, патологоанатомом, который проводил вскрытие Натали Вуллард. И он кое-что сообщил… Мелочь вроде твоих клочков соломы, но она никак не дает мне покоя. — Старший инспектор посмотрел на часы. — Ты не рассердишься, если я тебя сейчас брошу? Мне срочно нужно кое-кого повидать.
— Ну, так иди! — рассердилась Мередит. — Урсула правильно заметила: ты никогда не раскрываешь своих карт! А когда решишь, что твоя «мелочь» больше не тайна, возвращайся и поделись со мной.
Мередит смотрела ему вслед из окна дома, который очень скоро станет ее жилищем. Действительно, что меняется от того, что они с ним не живут под одной крышей? Его работа все равно доставляет ей массу огорчений. Алан будет постоянно опаздывать на свидания, а то и вовсе отменять их и, не сказав ни слова в свое объяснение, уноситься прочь из-за каких-нибудь клочков старой соломы. Посреди разговора будет надолго задумываться о чем-то, а она не сможет или не будет иметь права расспрашивать его. Будет забывать звонить. Так или иначе она станет женой полицейского — разве что не официально.
— Интересно, — сказала она вслух, — куда он поехал?
Когда Маркби приехал к Дэну Вулларду, тот собирался куда-то уходить. Он удивился, увидев, кто к нему пришел.
— Здравствуйте, старший инспектор! Разве мой дом на вашем участке?
— Я расследую убийство вашей жены, — напомнил ему Маркби. — И местные коллеги оказывают мне всю необходимую помощь. Можно войти? Я отниму у вас всего десять минут. Или вы опаздываете на срочную встречу?
Вуллард колебался всего долю секунды.
— Я собирался навестить Сулу, но десять минут погоды не сделают. Входите!
Маркби следом за хозяином прошел по унылому коридору в неряшливый кабинет, думая при этом почти то же самое, что и Урсула, когда она была здесь в последний раз. Маркби прекрасно сознавал недостатки своего собственного холостяцкого жилища, но внешне его дом выглядел отнюдь не таким запущенным. Да, этот дом мог бы многое сказать о семейной жизни супругов Вуллард!
— Выпить хотите? У меня есть виски, — предложил Дэн.
— Нет, спасибо.
— Ах, ну да, вы же на службе! — Вуллард неуклюже хохотнул. — Слушайте, я все понимаю! Тело моей жены, что называется, еще не остыло, а я каждый день навещаю Сулу Греттон. Наверное, я поступаю не очень красиво. Но мнение окружающих меня людей давно не волнует. Ни для кого уже не секрет, как я отношусь к Суле! К тому же она едва не разбилась насмерть! Моя бы воля, я бы эту паршивку… — Он стиснул мощные кулаки, но быстро опомнился, присел на ручку кресла и безвольно опустил руки вдоль корпуса. — Итак, чем могу быть вам полезен?
— Я хотел бы уточнить один или два пункта в показаниях Карен Хенсон.
Вуллард удивленно поднял кустистые брови:
— А разве что-то еще неясно? Господи, ну и ну! Кто бы мог подумать такое о Карен?
— Она влюблена в вас и хотела за вас отомстить. Ей казалось, что ваша жена причиняет вам незаслуженные страдания. А еще она ревновала вас к доктору Греттон, поэтому, повинуясь внезапному порыву, и перерезала трос тормоза.
Вуллард насупился.
— Да. Вот дрянь! Ведь Сула могла погибнуть!
Только что он как будто жалел Карен, но мгновенно сменил пластинку. Он осуждал ее охотно и даже с каким-то удовольствием, что не ускользнуло от внимания Маркби.
— Значит, за всем стояла она! Она просто ненормальная!
— Итак, — сказал Маркби, не сводя с Вулларда пристального взгляда. — Она перерезала тормозные тросы, и она виновата в том, что доктор Греттон сильно разбилась. Кроме того, она утверждает, будто задушила вашу жену. Но есть одна несостыковка. Мелочь, которая не дает мне покоя… В показаниях Карен все вполне правдоподобно. Несомненно, она и сама искренне верит в то, что она убийца; на нее указывают и некоторые улики. Но вот данные судебно-медицинской экспертизы свидетельствуют о другом. Кое-что не вписывается в ее рассказ. Конечно, может статься, она что-то утаивает, о чем-то умалчивает. Может быть, она не случайно убила вашу жену. Они подрались… Ведь Карен могла, например, сказать, что Натали первая набросилась на нее, а она только защищалась. Тогда смерть миссис Вуллард можно квалифицировать как несчастный случай, а Карен понесет не такое тяжелое наказание.
Массивная фигура Вулларда словно одеревенела.
— Так в чем же дело? — отрывисто спросил он. — По-моему, все вполне ясно и понятно! Она сама сказала, что задушила Натали! И даже описала, как все было.
Маркби широко улыбнулся:
— О да, она в точности описала, как все было, и именно ее рассказ меня беспокоит. Карен утверждает, что схватила миссис Вуллард за горло, и Натали сразу осела на пол. Что ж, бывает. Ваша супруга вполне могла скончаться от сжатия сонной артерии. Такие случаи нечасто, но встречаются. Однако на вскрытии обнаружилось, что у вашей жены разорваны хрящи гортани. А это уже совсем другое дело. И вообще, объем и выраженность повреждений говорят о том, что убийца действовал жестоко и намеренно.
— Значит, она вышла из себя и сдавила сильнее, чем говорит! — почти прокричал Вуллард. — Старший инспектор, не мучайте меня! Не забывайте, речь ведь идет о моей жене!
— А я и не забываю. Поверьте, без нужды я не сообщил бы вам такие подробности. Убийство — вещь тяжелая; от него страдают все, кто к нему причастен. Поверьте, мы, сыщики, прекрасно сознаем, какую ношу взваливаем на и без того скорбящих близких.
Вулларда никак нельзя было назвать «скорбящим». Он отвернулся и буркнул что-то неразборчивое.
— Итак, — по-прежнему тихо, но неумолимо продолжал Маркби, — по моим подозрениям, на самом деле произошло вот что: Карен действительно нашла миссис Вуллард в развалинах. Они подрались. Карен схватила вашу жену за горло. Натали осела на пол. Решив, что миссис Вуллард потеряла сознание, Карен испугалась и убежала. И только потом, когда нашли труп, Карен поняла, что убила ее. Но допустим, первое предположение Карен оказалось правильным и миссис Вуллард лишь временно отключилась. Через несколько минут она начала приходить в себя. И тут на сцену выходит некто третий. Возможно, он заметил, как Карен в расстроенных чувствах вернулась на раскопки, и ему стало любопытно, в чем дело. Итак, некто заглянул в развалины крепости и увидел на полу Натали в полубессознательном состоянии. Некто отлично понимал, какие чувства испытывает к вам Карен, — она, кстати, не скрывала своего отношения! Догадаться, что произошло, не составило труда. Но некто и сам имел причины злиться на Натали. В Натали он видел помеху… Неожиданно ему представился удобный случай навсегда избавиться от этой помехи! Он, собственно говоря, решил довершить начатое, отлично зная, что в убийстве, если что, обвинят Карен. Да она и сама едва не созналась в содеянном сразу же, потому что она не преступница, а просто несчастная молодая женщина, которая не умеет скрывать свои чувства. Итак, наш некто сдавил горло женщины, которая еще не до конца пришла в себя… и давил до тех пор, пока не убедился, что его жертва умерла.
Вуллард заерзал в кресле:
— Вы занимаетесь чистой воды домыслами!
— Не совсем. Данные судебно-медицинской экспертизы действительно показывают, что смерть наступила в результате умышленных действий. Немного не совпадает с показаниями мисс Хенсон…
Наступило молчание. Затем Вуллард проворчал:
— Ну, раз вы так говорите, Маркби, значит, так оно и есть. Но заметьте! Я по-прежнему считаю, что вы занимаетесь всякими ухищрениями! Ну а если то, что вы говорите, правда, значит, ее убил один из двух чокнутых фермеров! Скорее всего, Лайонел. Но, может статься, и Брайан. И даже наверняка Брайан! Оказывается, он с детства был влюблен в Натали, а я узнал об этом совсем недавно!
— Мистер Вуллард, я не считаю, что вашу жену убил кто-то из Фелстонов. Брайану Натали нужна была живой. У него не было причин убивать ее. Лайонел — религиозный фанатик, но, если бы он нашел Натали, он, скорее всего, просто выгнал бы ее вон, осыпав проклятиями и посулив ей адское пламя! Желать ее смерти мог только человек, у которого имелся веский мотив. Например, вы… Если ничего не произойдет, виновной в убийстве, скорее всего, признают Карен. Она, знаете ли, на самом деле любит вас и предана вам от всего сердца. Несмотря на то что она нарочно испортила велосипед доктора Греттон, она, в сущности, вполне невинное и безобидное существо. Да, она еще не научилась справляться со своими эмоциями. Зато она способна на настоящие верность и преданность. Даже если я поделюсь с ней своими соображениями относительно того, что на самом деле произошло в старой крепости, она все равно будет лгать, чтобы выгородить вас. Вопрос в том, допустите ли вы, чтобы она вас выгораживала?
Вуллард побагровел и завопил:
— Послушайте, вы не имеете права так говорить! Я все отрицаю! Конечно, Натали убила Карен! Вспомните, она ведь покушалась на жизнь Сулы!
— Да, она пыталась навредить доктору Греттон, но у нее ничего не вышло. По-моему, мисс Хенсон принадлежит к числу невезучих людей, у которых ничего не выходит, за что бы они ни брались. Она увидела, как вы целуете руку доктору Греттон на стоянке. Она ведь думала, что убила вашу жену! И потому не сдержалась… Конечно, хотя доктор Греттон, к счастью, пострадала не сильно, покушение остается преступлением. Но зачем Карен взваливать на себя вину за другое преступление — преступление, успешно доведенное до конца, преступление, которое совершила не она?! Мисс Хенсон еще молода; даже если ей удастся убедить суд в своей невменяемости в момент убийства, можно считать ее жизнь конченой. Все поверят в то, что она убийца. Она сама поверила, что она убийца. Но знаете, мистер Вуллард, правда рано или поздно всплывет на поверхность. Урсула Греттон — дама умная и проницательная. Рано или поздно она сама обо всем догадается.
На сей раз молчание затянулось надолго. Наконец Вуллард в сердцах воскликнул:
— Какая несправедливость, черт возьми!
— Да, мистер Вуллард. Боюсь, жизнь — вообще не слишком справедливая штука.
— Вы не знаете, как Натали меня мучила, как она надо мной издевалась! — Вуллард сглотнул слюну и сделал отчаянную попытку взять себя в руки. — Ну ладно! Я рассказал вам почти всю правду. После того как мы поссорились, Натали действительно пулей вылетела из дому. Я понятия не имел, куда она направилась. Тогда я еще не знал, что Брайан Фелстон в детстве был ее поклонником. И разумеется, я не знал, что она прячется в развалинах замка! Карен все время ныла, как ей хочется осмотреть развалины старой крепости. Во вторник, после обеда, я увидел, как она тащится вверх по склону, в сторону лагеря хиппи. Я, разумеется, знал, что эта дурочка в меня влюбилась. Она всегда вертелась возле меня и все смотрела, как больной спаниель. Сначала она меня забавляла, потом начала раздражать. В конце концов ее обожание мне порядком надоело. Однако поделать с ней я ничего не мог, и потом, ее чувства волновали меня меньше всего! Я решил, что постепенно это у нее пройдет. Но, когда она чуть позже вернулась на раскоп, вид у нее был просто жуткий: белая как мел! Она забилась в угол и ни с кем не разговаривала. Сначала я подумал, что ее напугали хиппи или что похуже… Потом я перестал о ней думать. Мне и самому было плохо. Я понял, что не могу работать, и ушел. Решил тоже прогуляться к развалинам — так, на всякий случай. Вдруг найду там то, что так напугало Карен.
Представьте мои чувства, когда я увидел Натали! Она лежала на полу… Я глазам своим не поверил! Оказывается, пока я места себе не находил, она преспокойно сидела наверху и шпионила за мной! И тут на меня как будто что-то нашло. Я перестал соображать… Опустился рядом с ней на колени, она пошевелилась и застонала. Веки у нее дрогнули, я подумал: сейчас она откроет глаза и увидит меня. И засмеется! Я был уверен, что она обязательно расхохочется мне в лицо. Она обожала нарочно выводить меня из себя. В самом деле, здорово она меня одурачила! И тогда я подумал: ну нет, хватит! И я… стиснул ей горло, ну и… довел дело до конца. Натали так ничего и не поняла. Она ведь так и не пришла в сознание… Она не страдала. — Вуллард закрыл бородатое лицо руками. — Я оставил ее там, на полу. Когда на следующий день на раскопки приехал ваш сержант и сказал, что тело нашли в карьере, на свалке, меня как будто громом поразило! Вначале я действительно решил, что это не Натали. Как она попала на свалку? Я ведь ее не перетаскивал. Карен тоже не унесла бы тело в одиночку. И все-таки это оказалась Натали.
Вуллард посмотрел Маркби в глаза.
— Старший инспектор, признайтесь, ведь вы с самого начала подозревали, что ее убил я? Мне в самом деле очень хочется знать.
Маркби ответил не сразу:
— Когда я увидел, что покойница — миссис Вуллард, я, конечно, сразу подумал о вас. По большей части убийства совершаются спонтанно. И почти всегда убийцу нужно искать среди членов семьи и ближайших знакомых. Незнакомцы убивают значительно реже — я не имею в виду сексуальных маньяков или грабителей-наркоманов, хотя о таких случаях чаще всего и трубят средства массовой информации. А почему человек становится убийцей? Из любви или похоти, жадности или мести. Детали могут различаться, а способ действия и мотивы, как правило, одни и те же. Вы любили Урсулу Греттон. Вы ненавидели жену, которая стояла у вас на пути. Вы хотели отомстить Натали за то, что она, как вы считали, заставляла вас страдать. Можно назвать ваш случай классическим…
И вот еще что. Иногда говорят: «Удивительно, что несчастье не произошло раньше». Мне много раз приходилось наблюдать положения, которые явно вели к убийству. Я кожей чувствовал, что будет плохо, а предотвратить беду не мог. Когда я только взялся за ваше дело, я не был знаком с вами и не знал, какие у вас отношения с женой. Зато вас знала Урсула Греттон. После исчезновения вашей жены — хотя, как теперь выяснилось, тогда она была еще жива — Урсула почему-то сразу заподозрила вас в чем-то нехорошем. Она инстинктивно почувствовала, что вы способны причинить Натали вред, может быть, даже убить ее. Она заранее угадала, так скажем, заподозрила убийство… Не скрою, вначале я не отнесся к ее опасениям всерьез. Тут я оказался не прав. Я злился, потому что мне казалось, что Урсула втягивает Мередит в довольно неприятную семейную ссору. Жаль… Мне следовало сразу прислушаться к ней!
Вуллард хрипло хохотнул, как залаял:
— Значит, все-таки в конце концов меня погубила Сула! Подумать только… я ведь пошел на все это ради нее. Только ради нее!
— Неужели? Я так не думаю. По-моему, все, что вы сделали, вы сделали ради себя самого. Перед тем как обманывать других, мы вначале стараемся обмануть самих себя. Наверное, чтобы сохранить рассудок? Зная, что поступаем плохо, мы часто пытаемся свалить вину на других. Но метафизика — не моя епархия. Я занимаюсь убийствами… Ну что, поехали?
Глава 26
Мередит лежала на траве и наблюдала за ястребом-перепелятником, который завис высоко в небе и явно кого-то выслеживал. Алан затих, и Мередит решила, что ее любимый заснул. Она повернулась к нему. Маркби лежал с закрытыми глазами. Дыхание ровное, черты лица безмятежные. Вдруг ему на лоб села муха. Он что-то пробормотал и согнал муху рукой.
— Я тут думала, — сказала Мередит. — Дэн Вуллард пытался выгородить себя, как Адам. Он тоже обвинил Еву в том, что она дала ему яблоко.
Маркби промычал что-то неразборчивое.
— То же самое и Вуллард, — упорно продолжала Мередит. — Во всех своих несчастьях и пороках он обвиняет женщин, которым не повезло попасться на его жизненном пути. В конце концов, Адам ведь мог отказаться от яблока, однако же взял и съел его!
Маркби открыл глаза и прищурился от яркого солнца. Что ж, хоть какой-то ответ!
— Сколько вина ты выпила?
— Я только так, мысли вслух.
Маркби вздохнул и сел, положив руки на колени.
— Твои доводы попахивают феминизмом. Даже спорить не хочу! И потом, ты опять о моей работе, а о работе я говорить не хочу. Следствие закончено, и до суда мне хочется о нем забыть!
— Хорошо, хорошо, какие мы обидчивые! — Мередит тоже села и стряхнула с его спины травинку. Маркби в благодарность сделал то же самое для нее. — Мы с тобой как пара шимпанзе! — засмеялась она.
Алан подобрал с земли пустой пластмассовый контейнер и убрал в корзинку для пикника. Затем поднял винную бутылку и посмотрел на свет.
— Ничего себе отдохнули! Пошли пройдемся, выгоним из себя алкоголь вместе с потом.
— Как ты доходчиво все объясняешь!
Приложив ладонь козырьком ко лбу, Мередит посмотрела на солнце.
— Знаешь, а мы сегодня не одни здесь гуляем. Вон пара с собакой — на том месте, где проводили раскопки. Ух ты, знаешь, кто это? Урсула! А с ней — не кто иной как Иен Джексон! И собака — не тот ли пес, которого подобрала Карен?
Она замахала рукой и громко закричала:
— Эй!
Две фигуры помахали в ответ. Мередит и Алан Маркби встали на ноги и зашагали к Урсуле и Джексону. Те, похоже, обрадовались встрече.
— Пришли проверить, все ли в порядке после нас, — пояснил Джексон, когда Маркби и Мередит подошли поближе.
Хранитель музея обвел рукой луг, на котором совсем недавно работала экспедиция. Только прямоугольник пожелтевшей травы указывал на место, где раньше стоял рабочий вагончик. Раскоп засыпали, и окружающая местность стала похожа на пятнистый ковер со шрамами, которые еще не затянулись, но скоро затянутся.
— Вот и все. Закончился очередной полевой сезон. А все-таки он оказался плодотворным, хоть мы и не нашли того, на что я рассчитывал!
— Как вы себя чувствуете? — спросил Маркби, поворачиваясь к Урсуле.
Красавица сунула руки в карманы джинсов и тряхнула головой, отбрасывая назад непокорные черные пряди. Мередит догадывалась, как нелегко сейчас ее приятельнице. Наверное, ей кажется, что рухнул весь ее привычный мир. Молодец, она не показывает виду, как ей плохо!
— А по-вашему, как я сейчас себя чувствую, зная, что Дэн все же убил бедную Натали? Первое потрясение уже прошло. Я больше не корю себя, что напрасно обвиняла Дэна. Значит, все-таки правильно мне показалось, что он способен сделать с Натали что-то плохое… И почему я вовремя не настояла на своем, не подняла шум? Вот о чем я жалею! Он упорно лгал мне, но уверял, что говорит правду. Я могла ее спасти, ведь тогда, вначале, она была еще жива! Я могла бы в корне изменить весь ход событий, если бы… да, я всегда буду чувствовать себя виноватой.
— Не корите себя, — посоветовал Маркби. — По опыту знаю, представлять, «что было бы, если бы…» — пустая трата времени. И потом, мне кажется, вы не понимаете, насколько сильно он жаждал избавиться от жены. Он убил ее вовсе не из-за вас и не ради вас. Вы стали для него подходящим стимулом. Если бы не вы, позже обязательно появилась бы другая. Ну что, руководство фонда по-прежнему пытается отправить вас в отставку?
— Наоборот. Почему-то они вдруг начали лебезить передо мной. — Урсула поморщилась. — Наверное, проконсультировались с юристом! Я ведь пригрозила, что подам на них в суд, если они будут распространять слухи, будто я подала в отставку исключительно по личным причинам! Больше всего на свете они боятся дурной огласки. И им совсем не хочется, чтобы мое увольнение признали незаконным. Они даже снизошли настолько, что дали понять: если следующим летом я попрошу возобновить раскопки, они, скорее всего, ко мне прислушаются.
Урсула с досадой лягнула ногой вывороченный из земли ком дерна; после того как на холме побывало такое множество машин, здесь остались сплошные кочки и бугры.
— Я, конечно, подам прошение от лица Иена. Но вряд ли сама вернусь сюда работать. Слишком много горьких воспоминаний связано у меня с этим местом. И потом, я уже почти решилась в корне изменить свою жизнь!
Заметив, как насторожились Маркби и Мередит, Урсула рассмеялась:
— Не бойтесь! Хватит с меня несчастной любви! Дэн научил меня осторожности. Подумать только, после скандала в «Элсворт трасте» я почти собралась вернуться к нему! Я думала, что храню ему верность, а оказалась просто-напросто легковерной дурой! Но один урок я все же извлекла. Мне давно пора жить самостоятельно. В родительском доме я невольно чувствую себя подростком! Раньше я утешала себя тем, что нужна отцу, но это не так. Я ему не нужна. Более того, если я перестану болтаться у него под ногами, он, наверное, скорее встретит достойную женщину… Может быть, он даже снова женится. Я притворялась, будто отвечаю за его жизнь, а сама и за свою-то не могла отвечать! Самое время начать.
— Похоже, вы уже… — негромко начал Маркби.
— Да. Подала заявку на работу в Штатах. Я переговорила с Рене. Есть надежда, что Карен дадут условный срок и что это не помешает ей вернуться к научной работе. Рене побудет здесь, пока все не решится, а потом… скорее всего, я полечу в Штаты вместе с ними. Даже если я и не найду работу, все равно уеду. Устрою себе продолжительные каникулы. Я еще не подала заявление об уходе; члены правления фонда разрешили мне взять годичный отпуск. Жду его с нетерпением!
— Вы поступаете правильно! — твердо заявила Мередит. — Смените обстановку, заведете новые знакомства.
— Я бы предпочел, чтобы вы остались здесь, — вмешался Джексон. — Для меня очень важно иметь среди сотрудников фонда своих сторонников!
Пока они разговаривали, пес кружил вокруг них, пытаясь привлечь к себе внимание. Мередит погладила его по голове, и пес неистово завилял хвостом. Время от времени он даже взлаивал от радости.
— А он что здесь делает?
Джексон слегка смутился.
— Я взял его себе. Видите ли, место, где мы живем, довольно уединенное; после того, как у нас родился малыш, Бекки постоянно сидит дома одна. С собакой ей как-то спокойнее. Ну а Карен сейчас других забот хватает. Суд состоится через месяц — ее обвиняют в покушении на жизнь Сулы. Ну а что с ее нападением на Натали?
— Ее вызовут свидетельницей по делу Вулларда. Но обвинить ее могут только в одном: в умышленной порче велосипеда доктора Греттон. Что же касается Натали Вуллард… Улик уже не найти. Там поработал Брайан Фелстон; он перетащил труп в другое место, хотел сам похоронить ее… По-моему, ему тоже дадут условный срок. В общем, пока все на время успокоились — до суда над Вуллардом. А он состоится еще не скоро.
Все четверо шагали по травянистому склону. Пес бежал впереди, нюхая траву и засовывая нос в кротовьи норы.
— Кстати, — вдруг оживился Джексон после долгого молчания, — вы в курсе, что неожиданно объявилась старушка — родная сестра и законная наследница Финни? Теперь я обхаживаю ее, чтобы она разрешила мне осмотреть его домик. Ей все равно придется разбирать имущество, потому что местный совет постановил снести дом. Я предложил помочь ей все разобрать, а заодно и осмотреть.
— Какая она? — с любопытством спросила Мередит.
— Хотите верьте, хотите нет, она очень похожа на брата. Вылитая Финни — разве что зубные протезы получше. Так же сложена, примерно того же возраста и ходит так же, как он — враскачку. Носит грязные старые кофты и повсюду таскает с собой огромную старую кожаную сумку, в которой постоянно роется украдкой. Бог знает, какие сокровища она там хранит! Подозреваю, пожизненный запас пастилок от кашля. Она беспрерывно сосет их. Когда она приходит в музей, я сразу, еще не видя, понимаю, кто ко мне явился. Ее окружает настоящее мятное облако! Да ладно, лишь бы из этого вышел толк. Мередит, как дела с покупкой дома?
Мередит закатила глаза:
— Не спрашивайте! Я и не подозревала, что купить дом так сложно! Наверное, все же успею вселиться к Рождеству. Куплю самое основное из мебели — только на первое время, а потом подберу что-нибудь получше. Но первым делом придется ремонтировать ванную и кухню. Пользоваться ими в теперешнем состоянии невозможно.
— А вы поговорите с миссис Уоллес — ну, с сестрой Финни. Она охотно уступит вам мебель брата за десятку. Говорит, ей ничего не нужно. Изъявила желание забрать только его боевые награды да репродукцию «Короля Глена».
— Спасибо большое! Сидеть на креслах Финни как-то не хочется. Слишком много неприятных воспоминаний… Что там так увлекло вашего пса?
Разговаривая, они незаметно дошли до земляного вала; метис лабрадора, опередивший людей, углубился в заросли густой травы, росшей у его подножия. Хранитель музея посвистел, но пес и ухом не повел.
— Он не очень-то хорошо воспитан, — пожаловался Джексон. — Бекки собирается записать его в собачью школу, на курс послушания. Эй, ты!
Наконец пес вылез из зарослей, вывалив язык и тяжело дыша. Повернул голову к людям и вдруг громко залаял.
— Похоже, он там что-то нашел! — заметила Мередит, бросаясь к валу.
Поняв, что ему удалось привлечь к себе внимание, пес снова нырнул в заросли и скрылся из виду.
— Куда он? — воскликнул Джексон и снова принялся свистом подзывать к себе пса.
Пес залаял, но как-то приглушенно.
— Вон он! — Урсула показала на шевелящуюся траву. — Куда он пропал? Его не видно! Как сквозь землю провалился!
— Погодите! — Маркби зашагал вперед, раздвигая высокую траву руками. — Из земли торчит его хвост — вот глупый пес! — Старший инспектор обернулся к своим спутникам. — Наверное, залез в старую кроличью или лисью нору!
Все бросились вперед, не разбирая дороги.
— Как мы его теперь оттуда достанем? Ты можешь до него дотянуться? — спросила Мередит, опускаясь на четвереньки и заглядывая в дыру, в которой скрылся пес.
— Попробуем его откопать. У меня в машине лопата. Сейчас принесу!
Джексон бросился бежать вниз по склону.
— Скорее, а то он задохнется! — крикнула Урсула, разгребая землю руками. — Вот дурачок, он слишком большой и толстый! Не может сам выбраться… Как будто понимает!
Из-под земли послышался глухой и какой-то скорбный лай. Судя по всему, пес догадался, что угодил в ловушку. Он принялся разгребать передними лапами землю, пятился задом, но безуспешно. Лаз оказался слишком узким, и несчастного пса заклинило. Мередит видела только горестно поникший пушистый хвост. Пес жалобно завыл, и у нее екнуло сердце.
Вернулся запыхавшийся, раскрасневшийся Джексон. Он нес небольшую остроконечную лопату.
— Нет, позвольте мне! — задыхаясь, проговорил он, когда Маркби предложил свои услуги. — Раскапывать норы — моя работа! В профессии археолога есть один большой плюс: руки привыкают ко всевозможной работе!
Опытный хранитель музея принялся расширять лаз. Через четверть часа псу удалось выбраться самостоятельно. Он поспешно отбежал подальше от страшной норы, поджав хвост, — жалкий, перепачканный в земле.
— Придется тебе искупать его!
Урсула, смеясь, принялась счищать с черной шерсти грязь.
Но Джексон по-прежнему стоял на четвереньках и вглядывался в расширенный проход. Потом осторожно просунул внутрь лопату и вытащил кучку земли.
— Дайте кто-нибудь спички! Погодите, у меня самого есть.
Хранитель музея чиркнул спичкой и вытянул руку в туннель, стараясь осветить язычком пламени побольше места.
— Там что-то есть! — глухо загудел его голос из-под земли. — Туннель расширяется, там дальше что-то вроде пещеры.
— Осторожнее! — крикнул Маркби. — Смотрите, чтобы вас не засыпало!
Хранитель музея, не слушая, заполз в лаз. Его голова и плечи скрылись в норе. Он оказался по пояс в туннеле.
— Иен! — позвала его Урсула. — Не валяй дурака!
Джексон, извиваясь, выполз обратно. Теперь хранитель музея стал похож на пса: такой же грязный, весь в земле. Он что-то сжимал в кулаке. Повернувшись к остальным, он, задыхаясь, поднял руку вверх.
— Кость животного, — сказала Мередит, беря у него находку. — Должно быть, ваш пес разрыл лисью нору. Там, подальше, логово хозяйки, а здесь — остатки ее последнего ужина.
— Нет… — Урсула взяла у нее кость и повертела в руках. — Нет, это не кость животного!
— Дайте-ка взглянуть! — резко сказал Маркби.
Кость оказалась пожелтевшей и высохшей.
— Как специалист по судебно-медицинской палеонтологии, — медленно проговорила Урсула, — я считаю, что это ключичная кость человека.
Джексон снова упал на колени, собираясь заползти в нору, но Маркби схватил его и рывком поднял на ноги.
— Извините! С вас пока хватит. Я вызываю подкрепление. Мои люди разроют участок вала.
— Но, Маркби! — взволнованно зашептал Джексон. — Неужели вы не понимаете, что здесь может оказаться? Финни нашел брошь в кроличьей норе! Ведь все так очевидно! И как я сам не догадался? Вульфрика смертельно ранили, когда он пытался взять вал приступом. Где его скорее всего похоронили? На том месте, где он пал! Выкопали могилу, сделали усыпальницу и уложили его туда! — Джексон возбужденно запрыгал на месте. — Боже мой, он здесь! Вульфрик! Я нашел его! Сула, пожалуйста, отнеси кость в «Элсворт траст»! Ах ты, черт, нужно снова добыть у Фелстонов разрешение здесь копать!
— Успокойтесь, — сказал Маркби. — Мне все равно, кто там лежит, Вульфрик или не Вульфрик. Деньги благотворительного фонда вам не понадобятся. Раскопки будут проводиться за счет налогоплательщиков. И разрешения у Фелстонов спрашивать не придется!
Они пустились в обратный путь. Впереди размашисто шагал Маркби, Джексон то и дело забегал вперед и, ломая руки, заклинал:
— Но ведь ваши полицейские не умеют вести раскопки как полагается! Они разнесут весь земляной вал в пыль! Участок необходимо огородить, вскрывать осторожно, не нарушая слои! Каждую лопату с землей необходимо просеивать, искать человеческие останки, керамику, украшения…
— Вы считаете, что полиция работает по-другому? — в сердцах ответил Маркби. — Конечно, мы будем работать медленно и просеем весь вал сквозь частое сито! Нам нужны улики! Ведь захоронение может оказаться не таким древним!
— Вам, полицейским, повсюду мерещатся убийства! Говорю вам, там Вульфрик…
— Пусть себе спорят, — сказала Мередит, обращаясь к Урсуле.
— Надеюсь, там все же Вульфрик, — ответила ее приятельница. — По-моему, Иен заслужил награду. — Урсула лукаво улыбнулась. — Как думаете, Мередит, понравится вам жить в Бамфорде?
Мередит поморщилась:
— Сама не знаю!
Они спустились к шоссе. У обочины их дожидались две машины. Джексон, не переставая возбужденно говорить, убрал лопату в багажник. Старший инспектор, отмахнувшись от хранителя музея, сел в машину и включил рацию.
Когда он закончил говорить, Мередит открыла дверцу и села на переднее пассажирское сиденье.
— Алан, ты серьезно собираешься провести здесь полицейскую операцию?
— Конечно!
— Кто там может быть, кроме Вульфрика? Разве что какой-нибудь его воин… Как же иначе?
Облокотившись одной рукой на руль, другую Маркби закинул на спинку ее кресла. Мередит невольно залюбовалась его серыми глазами. Светлая челка упала на лоб — как всегда, когда он о чем-то задумывался.
— А может, там покоится одна несчастная женщина, которая однажды ушла из дому и которую больше никто никогда не видел живой?
— Послушай! — рассердилась Мередит. — Нечего скрытничать! Раз я подняла шум насчет Натали, значит, теперь и тебе можно суетиться вокруг какой-то старой кости, найденной в кроличьей норе?
Губы старшего инспектора дернулись, словно он собирался улыбнуться, однако в его серых глазах она не увидела веселья. Он слегка подался вперед.
— Если честно, сейчас я имел в виду совсем не Натали. Ты не угадала. — Понизив голос, чтобы его не слышали ни Джексон, ни Урсула, он продолжал: — Я имел в виду покойную миссис Фелстон!
Мередит ахнула, а потом недоверчиво переспросила:
— Неужели ты в самом деле так думаешь? Но, Алан, ведь Брайан же говорил, что…
— Как жаль, что Брайан тогда не настоял на своем и не проводил мать до автобусной остановки! — мрачно сказал Маркби.
И тут ожила рация.
Глава 27
Расшифровка беседы сотрудников Бамфордской психиатрической лечебницы и Лайонела Фелстона, фермера 76 лет.
Рассказ о событиях, связанных со смертью миссис Эйлин Фелстон, 36 лет, 3 июня 1963 года.
«Мы с братом Фрэнком всю жизнь дружили. Хотя он был на одиннадцать месяцев старше меня, но ниже ростом и не такой крепкий. В детстве нас часто принимали за близнецов — по крайней мере, так всегда говорила мама. Она сама тоже обращалась с нами как будто мы близнецы, да и другие люди тоже. Мы все детство носили по очереди одну одежду — размеры были одинаковые. И на Рождество нам обычно дарили один подарок на двоих. Насчет дней рождения не помню. Раньше не больно-то праздновали дни рождения, по крайней мере в нашей семье.
Наша мама рано овдовела. Я отца не знал, а Фрэнк был еще мал и не помнил его. Он погиб на Сомме в сентябре 1916 года. Пошел на войну, как и многие в нашем городке, — записался в бригаду добровольцев. И все они пали за родину. Мама говорила: после той войны почти в каждом доме носили траур.
Когда пришла весть о гибели отца, я еще не родился. Мама понесла после того, как отец в последний раз приезжал в отпуск. А когда он погиб, она была на шестом месяце. Я появился на свет 6 января 1917 года, Фрэнк тогда еще сидел в коляске.
Маме трудно пришлось с двумя малышами. И все-таки она растила нас сама, а не сдала в приют, как многие женщины в ее положении. Ей пришлось выйти на работу, потому что тогда вдовам платили не такие хорошие пенсии, как сейчас. От правительства она помощи не получала. Вот почему я так не люблю этих бродяг-хиппи. Таскаются по всей стране, нарушают частные владения, да еще и тянут с общества денежки! Думаете, кого-нибудь из моего поколения можно убедить, что они живут праведно? Как бы не так!
Ну так вот, мама, значит, уходила на работу, а за нами с Фрэнком приглядывали соседки. У них тоже забот было полон рот, возиться с чужими малышами некогда. Разве что присмотреть, чтобы мы не свалились в костер или не заблудились. Вот так мы с Фрэнком с малых лет приучились во всем полагаться друг на друга, и больше никто нам не был нужен. Потом мы пошли в школу, и там все было то же самое. Мы с ним всегда держались вместе и были заодно.
Когда нам исполнилось одиннадцать и двенадцать лет, мама уехала из города в Уэстерфилд, деревушку, в которой она родилась. Она вернулась домой присматривать за старым дедушкой и нас с собой прихватила. Дедушка умер, а дом свой ей отписал. Она там и жила до конца, а мы с Фрэнком в четырнадцать лет бросили школу и нанялись в батраки. Другой работы в наших краях тогда не было. Но мы ничего, терпели. Нам нравилось даже. Мы мечтали, как когда-нибудь купим свою ферму. И купили — попозже, в 1948 году. Тогда мама уже умерла; дом с клочком земли, на котором он стоял, продали совету, и там потом построили муниципальное жилье. Это называлось „принудительная сделка“, не продать мы не могли. Но мы радовались, что выручили хорошие деньги. Мы ведь так и так хотели продать дом.
Тогда земля была дешевая, не то что сейчас. Мы с Фрэнком присмотрели вот эту ферму, и даже занимать не пришлось. Хватило того, что выручили за дом. С другой стороны, у нас и было-то немного! Когда мы обустроились, у нас не осталось ни одного лишнего гроша. Нам-то не привыкать, ведь у нас никогда не было свободных денег. Чего не имеешь, того не жалеешь!
Мы работали от зари до зари, но не жаловались — мы привычные. Только не хватало времени, чтобы вести дом, готовить и чинить белье. Правду сказать, мы с Фрэнком и не были мастерами в таких делах. Подумали мы, подумали, да и решили: на ферме не обойтись без хозяйки, молодой да крепкой. Такой, чтобы и за птицей ходила, и коров доила, если нужно. А в те дни женщина не могла поселиться на ферме с двумя мужчинами, если не была замужем за одним из них. Ну, не полагалось так, и все. И правильно! В наши дни забыли, что такое приличия. Кругом сплошной блуд да извращения! А тогда еще Бога боялись.
В общем, стали мы тянуть жребий, и Фрэнк выиграл. Он сделал предложение Эйлин. Тогда ей было всего двадцать два года. Она записалась в Земледельческую армию и в последний год войны работала на одной ферме с Фрэнком. В общем, мы решили, что она нам сгодится.
Она-то, Эйлин, красотка была. И разжигала похоть в мужских чреслах! Бывало, ходила, покачивая бедрами, а когда наклонялась вперед, грудь прямо вываливалась из платья. И ведь все сама понимала! Вот уж верно сказано: чего не имеешь, того не жалеешь. Но как только попадется такая… вертихвостка, сразу внутри точно огнем обжигает. И уж так она меня распаляла!
В первое лето, как они поженились, она работала в доме или во дворе, а я глаз с нее не спускал. Я человек богобоязненный. Мама хорошо нас воспитала! Она была женщиной набожной, ни одной службы не пропускала.
Водила нас в методистскую церковь. А дедушка наш и вовсе проповедником был! И вот я вожделел Эйлин, но по своей воле заповедей не нарушал! Уж так мы, мужчины, устроены, такое у нас естество. Это она сбивала меня с пути истинного! Завивала волосы и красила губы, хотя Фрэнк ей запрещал. Помню, она сначала все просила, чтобы Фрэнк в субботу вечером свозил ее в Бамфорд на танцы. Ее-то, замужнюю женщину! Фрэнк, конечно, отказывался. Потом она поняла, что все без толку, и просить перестала.
Я видел ее каждый день, следил за ней, и желание становилось все сильнее. Она разливает чай, наклоняет голову, а я сам не свой от ее запаха. Мылом от нее пахло и цветами… Бывало, развесит она в понедельник утром свое белье во дворе — трусы, юбки там, чулки… Вытянется, чтобы приколоть белье прищепками, юбка у нее задерется, и все видно… Ноги-то белые, как слоновая кость… Я просто места себе не находил… Дьяволова работа! Ну а она… ведь видела, что со мной творится, и хоть бы что. Одно слово — вертихвостка!
Ну вот, у нас с Фрэнком всю жизнь все было общее. Когда маленькие были — делились одеждой и игрушками, как подросли — стали вместе работать и копить. Вот однажды Фрэнк мне и говорит: „Я видел, как ты смотришь на Эйлин. У нас все всегда было общее, так что будет по-честному, коли ты и здесь возьмешь свою долю. Ведь вторая хозяйка нам с тобой не по карману. Будем жить с ней по очереди, делиться, как и всем прочим. Так будет справедливо и по совести. Я сам ей скажу“.
И сказал. Сначала-то она заартачилась, шумела, плакала. Не послушалась, значит, законного мужа! Фрэнк был парень смирный. В первый раз ей все спустил, хотя ему было не по себе, ведь он обещал мне, что все наладится. „Дай ей срок, — он мне говорит. — Она согласится“.
А она все не соглашалась. Упрямая была! Я понял, что по-доброму ее не уговорить. Фрэнк-то был тихий, все ей спускал. Тогда я решил взять дело в свои руки. Пусть приучится слушаться мужчин!
Дело было вечером, как-то в начале осени. Помню, как сейчас. Я вышел прогуляться на вал и увидел Эйлин. Она собирала чернику у старой крепости. Вот она меня зовет: „Лайонел! Поди сюда, нагни мне ветку, а я оберу ягоды“.
Тут-то мне и стукнуло: да здесь не одну ягодку можно сорвать. Схватил я ее и поволок в развалины. Она дралась и брыкалась, как дикая лошадь, даже укусила меня! И обзывала всякими словами, каких я и не слыхивал! Порядочная женщина, вроде нашей мамы, в гробу бы перевернулась, коли услышала бы такое! Ну, я пару раз ее стукнул, она и затихла. Я повалил ее на пол… ну, все и сделалось. После она ничего не сказала. Поплакала только, встала, одернула юбку и вышла.
Сначала она пожаловалась Фрэнку, но он на нее прикрикнул: мол, не из-за чего шум поднимать! После того с ней больше хлопот не было, и мы жили с ней по очереди, как и обещал Фрэнк. И Эйлин тоже притихла. Поняла, кто в доме хозяин. Женщина должна знать свое место.
Меньше чем через год после того родился Брайан. Мы с Фрэнком оба считали его своим сыном. Он всегда был хорошим мальчиком.
Ну, а теперь я вам главное скажу, и вы сразу поймете, что женщинам доверять нельзя. С Эйлин много лет не было никаких хлопот… И вот однажды, мальчику тогда лет четырнадцать было, поднимаюсь я по дороге на ферму и вижу: навстречу мне спускается Эйлин — с чемоданом, в пальто и шляпке. Я ей: куда, мол, собралась? А она: уезжаю, говорит, насовсем уезжаю с фермы. Представляете? И хозяйство бросила, и нас, и мальчика! Потаскушка, одно слово!
Я велел ей возвращаться домой, но она не послушалась. Говорит, мол, решила уехать, и все, и я ей не помешаю. А вот помешал же! Пришлось, не то она осрамила бы нас, опозорила наше доброе имя! Я схватил ее за шею, надавил да чуть скрутил. А она сразу раз — и осела на землю. Я отволок ее тело в кусты и сразу пошел к Фрэнку.
От мальчика мы, конечно, все скрыли. К счастью, перед тем как уйти, она сама сказала ему, что уезжает. Представляете, родного сына бросила! Наша матушка ни за что не бросила бы нас с Фрэнком, когда мы еще были маленькие. В общем, мы с Фрэнком долго обсуждали, что делать. Все обмозговали. „Слушай, — говорю я ему, — есть на нашей земле место, где отродясь не пахали и не сеяли“. Нам запрещено трогать старый земляной вал. Еще когда мы ферму покупали, нас предупредили, что вал тот исторический и ему нельзя наносить ущерб.
В тот же вечер мы дождались, пока мальчик заснет, спустились и подрыли вал. Земля там рыхлая, вся в кроличьих норах, под землей туннели, ходы… Главное было вырыть лаз пошире, чтобы она уместилась. И вот что интересно. Стали мы копать и увидели целую кучу старых костей, а между ними — безделушки всякие, ну вроде украшения! Еще нож нашли, весь заржавелый, чаши и кубки, все выщербленные да ломаные. Целую гору всякой дряни — к чему она теперь? Эйлин мы положили к тем, старым костям, а все, что нашли под валом, снесли домой и хорошенько рассмотрели. Ничего там хорошего не оказалось, вот что! На следующее утро я отнес их обратно и зарыл в другую кроличью нору, рядом с тем местом, куда мы положили Эйлин.
Мы с Фрэнком никогда о том не говорили. Ну, а мальчик ни разу о матери не вспомнил. Думал, она уехала на автобусе. Сдается мне, он все ждал, когда от нее придет письмо. Несколько недель сидел на валу, караулил почтовый фургон. Писем не было, он и потерял интерес. В семьдесят восьмом Фрэнк умер, и мы с Брайаном остались на ферме вдвоем. Но мы и вдвоем неплохо управлялись.
Когда археологи спросили разрешения копать, я не испугался, потому что знал, что рыться они станут совсем не там, где мы похоронили Эйлин. К тому же с того дня почти тридцать лет прошло; вряд ли от нее много осталось. А испугался я, когда они выкопали древний скелет. Посмотрел я на него и думаю: сколько пролежал в земле, а как хорошо сохранился! А Эйлин они бы нипочем не нашли, если бы не случай; выходит, не повезло нам.
Жалко, что Маркби был с ними, когда нашли ту, первую кость. И еще одна бойкая девица, археолог. Конечно, они сразу поняли, что к чему, и Маркби приказал перекопать весь вал. Тогда-то и нашли Эйлин и еще другие старые кости — за тридцать лет все перемешалось. Вот шуму-то было! Говорят, откопали какого-то саксонского короля, что ли…
А Маркби — ух и хитер же! Сразу угадал, что под валом может быть Эйлин. Примерно в то время, как ее не стало, его дядя был священником в Уэстерфилдской церкви. Да-а, преподобный Маркби умел читать проповеди! До сих пор как вспомню, прямо мороз по коже!»
Записка старшего инспектора Маркби суперинтенденту Маквею:
«Все эксперты, осмотревшие Лайонела Фелстона, сошлись во мнении, что он находится в здравом уме. И я не склонен оспаривать заявление врачей. Судя по всему, Лайонелу от рождения свойственна некоторая ущербность. Нищее детство, властная, набожная мать, чрезмерная близость двух братьев, их отгороженность от внешнего мира… Впоследствии эти отклонения выразились у Лайонела в своего рода религиозном помешательстве. После известных событий ему также приходилось постоянно подавлять чувство вины, отчего его психика еще больше расшаталась.
Уверен, что в данном случае обвинитель прав и Лайонел не заслуживает снисхождения. С облегчением закрываю это поистине трагическое дело».
Мередит сказала:
— Мне тяжелее всего думать о том, что у Брайана отняли всех самых дорогих для него людей. Вот почему он стал таким мрачным и злобным. Сначала у него отняли мать, затем Натали, а теперь даже мерзкого старого Лайонела! Ведь его поместили в психлечебницу закрытого типа…
— Вот уж где он развернулся! Представляю, как он стращает остальных пациентов Страшным судом, лишая их остатков разума!
— Алан, не шути так! Бедный Брайан не такой, как мы, интеллектуалы, лишенные корней. Если у нас трудное детство, мы перебираемся в другое место и начинаем жизнь заново. А Брайан… он привязан к своей земле, к своей ферме. Каждый день он выходит из дому, видит на горизонте развалины и вспоминает Натали… и все остальное. Кстати, как он воспринял известие о том, что его мать убили много лет назад?
— Хладнокровно. Возможно, повзрослев, он кое-что заподозрил. Но даже если и так, он отталкивал от себя страшную правду. Наверное, не хотел терять Лайонела, последнего близкого человека. Правду говорят: не тревожьте прошлое! Не разрывайте старые могилы! Вот Брайан и решил, что не стоит тревожить старые кости. Конечно, когда он увидел мертвую Натали, все его страхи вернулись. Вот почему он первым делом подумал, что ее тоже убил Лайонел. Знаешь, Мередит, я очень сочувствую Брайану и даже отчасти жалею его. Ведь я, как и он, боюсь потерять то немногое, что у меня есть. Конечно, у меня есть близкие родственники — сестра и ее дети. И я нашел в себе силы жить дальше после того, как первый брак закончился неудачей. Но, откровенно говоря, больше всего меня тревожит и пугает другое. Я боюсь, что однажды ты тоже от меня уйдешь… Я постоянно думаю об этом.
— Вот оно что… А я не уйду! Да, мы с тобой не будем жить под одной крышей, но только потому, что мне нужно личное пространство, а не потому, что я свободна от обязательств. Пожалуйста, не проси, чтобы я сказала: «Я люблю тебя!» Если честно, от этих трех слов у меня мурашки по коже! Но я тоже больше всего на свете боюсь, что когда-нибудь ты от меня уйдешь…
— Что ж, одинаковый невроз — отличная почва для совместных отношений! Ты не дотянешься до выключателя?
— Только если упаду. Вот что я тебе скажу: кому-то из нас непременно придется купить кровать пошире!
Примечания
1
Земледельческая армия — женская организация, члены которой во время Второй мировой войны заменяли мужчин на фермах, занимались сельским хозяйством.
Комментариев нет:
Отправить комментарий