Глава 6
Дверь, скрипнув, приоткрылась.
— Кто здесь? — спросил дрожащий женский голос.
— Полиция, мадам! — самым добродушным образом ответил Маркби.
Пирс ухмыльнулся.
Они услышали вздох облегчения. Дверь открылась, и на пороге показалась Марджери Коллинс.
— Вот, решила заглянуть в магазин и проверить, все ли в порядке, — промямлила она. — Ведь ключи-то до сих пор у меня… Наверное, надо было их отдать… Когда я вошла и услышала ваши голоса, я не сообразила, кто это может быть, ужасно испугалась. Но мне показалось, что я должна пойти и посмотреть, кто там… Надеюсь, вы меня понимаете… Сначала я хотела позвонить в полицию, но ведь вы и есть полицейские… — Марджери совсем запыхалась к тому времени, как закончила свою тираду.
Маркби задумчиво оглядывал продавщицу. По виду ей можно было дать лет двадцать шесть-двадцать восемь. Довольно высокая, но болезненно худая, руки и ноги похожи на спички. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что она стала жертвой какой-то изнурительной болезни. Личико бледное, с острым подбородком, глаза и нос кажутся огромными. Такая кожа, как у Марджери, лет сто назад являлась бы предметом особой гордости, но в наши дни, когда модно щеголять золотистым загаром и демонстрировать безупречное физическое здоровье, мисс Коллинс выглядит особенно болезненной. Правда, прыщей у нее нет и волосы хорошие — густые, рыжевато-каштановые, слегка вьющиеся от природы. Если Марджери Коллинс как следует постричь, приодеть, подкрасить и немного подкормить, ее можно было бы назвать привлекательной. Девушка была во всем черном, видимо, так она выражала уважение к покойной хозяйке.
— Что вы ищете? — Марджери оглядела комнату, и на ее лице снова появилось недоверчивое выражение. Она заметила выдвинутые ящики стола и лежащие в беспорядке документы.
— Наверное, вы меня поймете, если я скажу, что мы ищем зацепки! — весело ответил Маркби. Тут же посерьезнев, он продолжал: — Мы пытаемся найти мотив убийства миссис Брайант. — Он помахал в воздухе письмом. — Вот что она получила незадолго до смерти. Вы, случайно, не знаете, где может быть конверт от него? Она не обсуждала содержимое письма с вами?
— Нет… не обсуждала, да и вообще… Я ничего не знаю ни о каком конверте!
Маркби показалось, что он обвинил Марджери в каком-то ужасном преступлении. Она не сводила с него глаз, огромных как блюдца.
— Я не в курсе ее переписки! Эллен была очень сдержанной.
— Когда к вам в магазин доставляют почту?
— Где-то в полдесятого утра. Почту приносит почтальон, и Эллен уносит… то есть уносила… ее к себе. Я ни разу не читала ее писем, ни деловых, ни личных. Могла вскрывать только счета за очередную партию товара. Эллен была такая. Не то чтобы скрытная, а… ну да, сдержанная. Она бы ни за что не стала обсуждать со мной ничего, что, по ее мнению, не входило в круг моих обязанностей. Мы обсуждали, как повыгоднее расположить товары в витрине; иногда Эллен замечала, что какой-то товар плохо раскупается, и разрешала снизить на него цену… Правда, распродажи Эллен не любила. Она закупала товары очень осмотрительно. Она всегда говорила, что обилие ярлычков «Распродажа» понижает статус магазина. Как будто вы не можете продать товар. Покупатели невольно начинают думать о том, что товар бракованный.
Маркби решительно повернул разговор назад, к письму:
— Значит, она не обсуждала с вами ни это письмо, ни другие письма? Вы ни разу не подслушивали ее телефонных разговоров? Не бойтесь, я не стану вас осуждать, наоборот. Сейчас для нас важны любые сведения, даже мелочи.
Марджери покачала головой, но с любопытством смотрела на мятый клочок бумаги, который старший инспектор держал в руках.
— Что там написано?
— Хм… — Маркби помолчал. — Автор письма назначает Эллен встречу, скорее всего, в день ее смерти, хотя письмо и не датировано. Как по-вашему, кто мог написать ей такое письмо и договориться о встрече? Какой-нибудь друг Эллен?
— Ни о каких ее друзьях я не знаю. И потом, договариваясь о встрече, чаще всего звонят по телефону…
Маркби кивнул. Она права. Но автор письма не стал звонить, видимо боясь, как бы разговор не был подслушан кем-то — например, той же Марджери.
— Может быть, ей написал кто-нибудь из ее Общества защиты памятников старины! — сказала вдруг Марджери, оживившись и, видимо, решив хоть чем-нибудь помочь.
— Почему?
— Потому что в субботу она ходила именно туда, в Спрингвуд-Холл, с остальными членами общества, чтобы выразить протест! — Марджери чопорно поджала губы. — Хоуп Маппл повела себя просто возмутительно… В голове не укладывается! А вдруг и Эллен ей помогала?
— Насколько нам известно, поступок Хоуп она не одобряла и ушла оттуда, чтобы, так сказать, не быть свидетельницей демонстрации мисс Маппл. В свете последующих событий кажется, что она пошла именно на встречу со своим убийцей. Может, для нее лучше было бы остаться.
Марджери задумалась и сдвинула брови.
— Но ведь она же не знала, что на встрече ее ждет… ненормальный с ножом?
— Значит, по-вашему, ее убийца — душевнобольной?
— Кто же еще? — простодушно спросила Марджери. — Нормальные люди так не поступают. Если, конечно, они не злы от природы. Такое тоже возможно. Дьявол существует и находится среди нас, мистер Маркби!
— Я никогда не сомневался в этом, мисс Коллинс. Кстати, вот вы сказали: «В субботу она ходила именно туда», но, беседуя с констеблем Джонс, вы упомянули о том, что Эллен не говорила вам, куда собирается.
— Ну да, не говорила. Но сейчас всем известно, что она ходила в Спрингвуд-Холл…
Маркби вздохнул. Марджери Коллинс — славная девушка, но ничем не может им помочь.
— Мисс Коллинс, буду вам признателен, если вы ни к чему не будете прикасаться ни в магазине, ни здесь, в квартире. Вы ведь не собираетесь вновь открывать «Иголочку»?
— Конечно нет! Это было бы полнейшей бестактностью! — Марджери испуганно воззрилась на него. — И потом, я не знаю, кто теперь владелец «Иголочки» и по-прежнему ли я здесь работаю. — Она нервно поправила пятерней неряшливо растрепавшиеся волосы. — Наверное, мне все скажет миссис Данби.
— Лора?! То есть миссис Данби, адвокат?
При упоминании своей сестры Маркби вздрогнул.
— Да. Вообще-то я именно к ней и шла, но, проходя мимо магазина, решила заглянуть. Секретарша миссис Данби позвонила мне утром и попросила как можно скорее зайти к ним. Кажется, насчет завещания Эллен.
— Завещания!
— Да, очень кстати… — пробормотал Пирс.
— Очень. — Маркби смерил своего подчиненного предупреждающим взглядом. — Тогда вам, мисс Коллинс, наверное, лучше всего сейчас пойти туда. Дом запру я.
— Хорошо, — сказала Марджери, но уходить не спешила. — А то, что вы здесь, нормально? Вы ведь не собираетесь ничего отсюда уносить? — Густо покраснев, она торопливо добавила: — Я не имела в виду, что вы что-нибудь украдете…
Маркби удивленно поднял брови.
— Я имела в виду улики…
— Не волнуйтесь, мисс Коллинс. Мы всегда ведем следствие в полном соответствии с законом. — Пирс посмотрел вверх, в потолок. — Возможно, нам действительно понадобится что-то унести, но мы всегда уделяем особое внимание вещественным доказательствам. Через положенное время мы все вернем. Но если вы волнуетесь, я переговорю с миссис Данби. Если она действительно являлась поверенной жертвы, я извещу ее обо всем письменно.
Марджери уныло улыбнулась и ушла, волоча ноги и шурша по ступенькам, как большая мышь. Захлопнулась входная дверь.
— Вот счастливое совпадение! — с воодушевлением проговорил Пирс. — Нам крупно повезло, что ее поверенный — миссис Данби. Раз она ваша сестра, мы хотя бы можем быть уверены в том, что она охотно пойдет нам навстречу.
— Не обязательно, — мрачно возразил Маркби. — Сложите все папки и деловые письма в коробку, просмотрим их в участке.
* * *
— Успокойтесь, успокойтесь, — приговаривала Лора, надеясь, что ее слова возымеют желаемое действие. — Хотите еще платок?
Она протянула руку, чтобы достать очередной бумажный платок из коробки, стоящей у нее на столе, но потом решила, что лучше передать всю коробку. Девушка плакала навзрыд.
— Но ведь я не знала! — причитала Марджери. — Я понятия не имела! Честно, миссис Данби, я ничего не знала! — Повозившись с коробкой, она вытащила несколько многослойных бумажных платочков.
— Понимаю, новость вас потрясла. Мы держим в кабинете бутылку бренди для исключительных случаев. Хотите глоточек?
— Члены моей секты не пьют.
Марджери высморкалась и вытирала нос до тех пор, пока он не покраснел.
— Понятно. Тогда, может, чаю или кофе?
— Мы не принимаем никаких стимуляторов.
— И правильно. А может, выпьете воды? У меня есть бутылка «Эвиана».
— Д-да, пожалуйста…
Лора достала воду и снова села на место. Марджери попыталась взять себя в руки и наклонилась вперед.
— Миссис Данби, по-моему, тут что-то не так! — горячо заявила она.
— Да? Почему же? Миссис Брайант недвусмысленно выразила свою последнюю волю.
— Но наверное, есть другой человек, у которого больше прав на наследство, чем у меня… Ее родственники… Хотя она никогда не упоминала ни о какой родне.
— А может, у нее никого и не было? Или они поссорились. Так бывает. Она обязательно упомянула бы о родственниках, если бы захотела оставить им что-нибудь. Вы давно у нее работаете?
— Четыре года… с самого открытия «Иголочки».
— Значит, все в порядке, — уверенно заявила Лора. — Очевидно, миссис Брайант высоко ценила вашу помощь и захотела таким образом выразить вам свою благодарность.
Она ужасно боялась, что девушка снова расплачется. Но мисс Коллинс неожиданно резко выпрямилась.
— Миссис Данби, но на нее это совсем не похоже! — Марджери заморгала красными глазами. — От Эллен обычно и «спасибо» не дождешься. Она бывала довольно резкой, даже грубой. Нехорошо говорить плохо об усопших, особенно раз она… она… — Марджери беспомощно махнула рукой в сторону документов, лежащих на столе у Лоры. — Но ее никак нельзя было назвать дружелюбной особой. Мистер Маркби спрашивал, были ли у нее друзья, а по-моему, у нее вовсе не было друзей, если не считать Общество защиты исторических памятников. Ах, миссис Данби, какой ужас! Неужели у Эллен в целом свете не было никого, кроме меня, кому можно было все оставить?
Лора попыталась найти подходящий ответ, но не сумела. Она нашла спасение в сухих цифрах и фактах.
— Кроме магазина, собственницей которого являлась миссис Брайант, у нее имеются еще счет в банке, средства на депозите и акции компаний «Бритиш телеком» и «Бритиш газ». Кроме того, у нее имеется срочный вклад в строительном обществе. — Лора подняла голову. — По-моему, вы скоро сами убедитесь, мисс Коллинс, что унаследовали довольно крупную сумму! Мисс Коллинс!
Марджери покачнулась на стуле, уцепилась за край стола и задела свой стакан. Струйки минеральной воды брызнули на стопки бумаг. Лора подхватила документы и поспешно стряхнула воду на ковер. Марджери с ужасом посмотрела на учиненный ею беспорядок и снова горько разрыдалась.
* * *
— Я ни в чем тебя не упрекаю, — терпеливо повторил Маркби, — но ведь после опознания ты могла бы и сказать мне о том, что ты ее поверенная! Представляю, как будет бушевать суперинтендент Маквей!
Ему самому происходящее тоже не нравилось. Раз Марджери получила выгоду от смерти своей хозяйки, необходимо проверить, где она была во второй половине дня в субботу. Правда, она оставалась в магазине одна и никак не могла надолго отлучиться, не говоря уже о том, чтобы сбегать в Спрингвуд-Холл и вернуться обратно.
— А я повторяю, — раздраженно ответила Лора, — что до сегодняшнего утра понятия не имела о том, что я ее поверенная! Эллен была клиенткой нашей фирмы. Все ее дела, включая составление завещания, вел еще один партнер, Джимми, — ну, ты помнишь, он недавно умер. После смерти Джимми всех его клиентов распределили между остальными, ну и мне, если можно так выразиться, досталась Эллен! Конечно, всем клиентам разослали письма — вдруг они бы захотели сделать соответствующие распоряжения. По-моему, Эллен не возражала, потому что не захотела ничего изменить. Она ни разу не обращалась ко мне с тех пор, как ее дела перешли ко мне. И только сегодня утром кто-то сказал: «А не была ли Эллен Брайант клиенткой Джимми?» Мы кинулись проверять, и оказалось, что у нас есть ее завещание. Я вскрыла его, поскольку официально являюсь ее душеприказчицей…
— Итак, зачем тебе понадобилось приглашать к себе Марджери?
Лора немного помолчала, а потом раздраженно фыркнула.
— Что ж, Марджери все уже известно, поэтому, полагаю, нет смысла скрывать что-либо от полиции. Эллен завещала ей «Иголочку».
— Не может быть! — вскричал Маркби.
— Алан, не кричи! — Лора закрыла уши руками. — Да, собственно говоря, покойная завещала Марджери все свое имущество. Только не спрашивай меня почему. Может, ей просто некому больше было все оставить? Марджери, кажется, ничего об этом не знала и устроила у меня в кабинете настоящую истерику. Алан, у меня был очень тяжелый день, и я буду тебе весьма благодарна, если ты избавишь меня от допроса третьей степени!
Пол Данби просунул в дверь голову:
— Дети постоянно таскают еду! Куда-то делись все яблоки. Я хотел приготовить пудинг, а корзина для фруктов пуста. Может, Эмма опять ворует яблоки и скармливает их своим старым клячам?
— Надо было предупредить, что яблоки тебе нужны! — сварливо ответила его жена.
— И из кладовки пропадают запасы. Я пошел взять банку консервированной фасоли, но, оказывается, там ни одной не осталось!
— Значит, ты забыл ее купить! Зачем детям воровать консервированную фасоль?
— Я ничего не забыл, я покупал…
— Слушайте, мне пора! — перебил супругов Маркби. — Лора, ты мне очень поможешь, если поспрашиваешь у своих коллег, не знает ли кто чего-нибудь об Эллен. Я ведь ищу ее убийцу! Кстати, Лора, похоже, прошлогодний маньяк вернулся. Предупреди Мэттью и Эмму и не оставляй Вики играть без присмотра.
— Ох нет! — встревожилась Лора. — Пол, по-твоему, Эмме обязательно столько времени проводить в приюте для лошадей? Место там довольно уединенное…
— А ты сама попробуй ее не пустить! — возразил Пол. — Эмма девочка разумная, она никуда не пойдет с незнакомым человеком.
— Разумная-то она разумная, но силенок у нее маловато! — возразил Маркби.
Домой он возвращался в скверном настроении. Чтобы утешиться, он пошел в новую теплицу и осмотрел фуксии — нет ли белокрылок. Не найдя ни белокрылок, ни клещей, он немного приободрился. Но убийство по-прежнему не давало ему покоя. Они с Пирсом съездили в участок, разыскали список покупок Эллен. Оказалось, что он действительно нацарапан на обороте конверта, но марки на сохранившемся клочке не было. Остался только крошечный фрагмент штемпеля. Даже пристальный осмотр в микроскоп ничего не дал. Они по-прежнему не знали, откуда отправлено письмо. Пришлось призвать на помощь почтальонов.
— Похоже, штемпель лондонский, — заметил сотрудник сортировочного зала. — Но видно слишком мало, и с уверенностью ничего сказать нельзя. Я бы не поручился, что отправитель бросил письмо в Лондоне.
Еще один тупик. Эллен Брайант ушла из жизни, не оставив никаких следов. Никто не скучал но ней, и, кажется, никто ее не оплакивал — кроме бывшей служащей, которой она завещала все свое имущество, «потому что больше у нее никого не было».
Маркби тихо пропел слова из детской песенки:
— «Никто мне не нужен, нет, о нет, и я никому не нужна!»
Но тогда зачем кому-то понадобилось ее убивать?
* * *
Мередит чувствовала себя обманутой. Обдумав все хорошенько и долго подыскивая подходящее слово, она поняла, что слово «обманутая» точнее всего соответствует ее состоянию. Она поехала в Бамфорд, надеясь пообщаться с Аланом и побывать на открытии роскошного отеля. Выходные обещали быть замечательными, но чем же все закончилось? Трупом, отмененным ужином, о котором все забыли, и необходимостью давать показания в полиции.
Откровенно говоря, несмотря на ужас всего произошедшего, больше всего ее огорчала необходимость сидеть в Лондоне. И невозможность узнать, что происходит в Бамфорде и как продвигается следствие. Конечно, даже если бы она и приехала, вряд ли Алан сообщил бы ей что-нибудь важное.
Он позвонил только один раз — подтвердил, что ему, вопреки его ожиданиям, все же поручили расследовать убийство. Тем обиднее было сидеть в Лондоне вдали от важных событий. Таково уж свойство человеческой натуры.
Мередит бродила по квартире, варила кофе, то включала, то выключала телевизор, раскрывала и тут же закрывала книги и газеты. Представители прессы, узнав об убийстве, очень оживились. В газетах поместили фотографии Спрингвуд-Холла, хмурого Эрика и Алана, который выглядел очень целеустремленно. Часто мелькала Хоуп Маппл — обнаженная и частично прикрытая. Местный фотограф из «Бамфорд газетт» успел запечатлеть Хоуп в костюме Евы, и снимок выкупили общенациональные газеты.
Один неутомимый репортер, старавшийся выжать из темы все, что только можно, даже раскопал сведения о приюте для старых лошадей и ослов — мол, Эрик занес над несчастными меч. Народ, как известно, любит рассказы о животных. «Смелая и хорошенькая Зои Фостер» была снята рядом с шетландским пони, «которого ждет мясокомбинат». По словам автора статьи, Зои была «лучшей подругой покойной». Более того, именно Зои в обществе «гостьи — представительницы светского общества» нашла тело. И вот вам, пожалуйста, в газете поместили даже размытый снимок самой Мередит в ее лучшем вечернем платье. Она стояла на лужайке и случайно попала в объектив одного из зевак, который, наверное, с большой радостью продал снимок газетам.
— Тупицы несчастные! — пробормотала потрясенная Мередит.
Естественно, и в статейке все переврали. Они с Зои не гуляли вместе, когда нашли тело. Зои обнаружила труп одна. Мередит насупилась. Интересно, верно ли написал журналист о том, что Эллен была лучшей подругой Зои? Сама Зои лишь обмолвилась о том, что Эллен, как и она сама, была членом Общества защиты исторических памятников Бамфорда. А может, их все-таки связывали более тесные отношения?
Мередит покосилась на снимок «смелой и хорошенькой» Зои Фостер. Бросила взгляд, исполненный отвращения, на снимок Мередит Митчелл, светской красотки, и выкинула газету в корзину для мусора. Решив чем-нибудь заняться и перестать себя грызть, она направилась в кухню.
Мередит временно проживала в квартире одного сослуживца по министерству иностранных дел, который сейчас находился за границей. Она ни на минуту не забывала о том, что квартира принадлежит Тоби, и потому ей трудно было назвать ее своим домом. Дело осложнялось тем, что Тоби без конца звонили знакомые, как мужского, так и женского пола. Видимо, Тоби не удосужился известить их о своем отъезде. Но, поскольку уехал он уже довольно давно, оставалось только гадать, сколько пройдет времени, прежде чем многочисленные друзья Тоби оставят попытки связаться с ним. Странно, почему ему не пришло в голову послать друзьям хотя бы открытку. И кстати, почему последние две недели все его знакомые как сговорились и дружно домогаются его? Кроме того, непонятно, почему никто из тех, кто рассчитывал застать Тоби дома, не удивляется, услышав на том конце линии женский голос? Бурная личная жизнь Тоби невольно внушала уважение. Интересно, как он там сейчас, в Южной Америке?
Мередит отрезала наискось кусок багета, разломила его пополам, обе части намазала маслом и украсила одну половинку ветчиной и ломтиками помидора, а другую — ломким сыром «карфилли» и художественно разбросанными оливками. Бутерброды и бокал белого вина она отнесла в гостиную и приготовилась рано поужинать. Но не успела она откусить кусок, как зазвонил телефон. Мередит подошла к аппарату с бокалом в руке и сняла трубку. Хоть бы в этот раз звонили не Тоби, а ей!
— Мередит? Говорит Ли Фултон.
— Ли? — Мередит поняла, что голос у нее прозвучал озадаченно и чуточку разочарованно. Она-то надеялась, что звонит Алан. — Ли! Как приятно слышать ваш голос! — продолжила она бодрее и оживленнее.
— Понимаю, мой звонок стал для вас неожиданностью, — без тени огорчения сказала Ли. — Вы заняты сегодня вечером? Дело в том, что я хочу пригласить вас к нам на ужин. У нас не прием и вообще ничего особенного, просто небольшая вечеринка. Нас будет четверо. У Дениса в последнее время неважное настроение; по-моему, происшествие в Спрингвуд-Холле не дает ему покоя. Но трудность в том, что он ничего мне не говорит. Вот я и подумала, если мы соберемся и поболтаем, возможно, атмосфера прояснится. Я пригласила и Виктора. Виктора Мерля.
— Да. Я приду! — воскликнула Мередит. — Я тоже ни о чем другом не могу думать. Ли, вы совершенно правы. Нам всем пойдет только на пользу, если мы спокойно все обсудим.
«Не я одна переживаю», — думала Мередит, снимая с плечиков «маленькое черное платье», которое подходило практически для любого случая. Досада и бессилие сменились острым возбуждением. Она чувствовала: что-то непременно произойдет. Что-то сдвинулось с места. Что-то случится.
Глава 7
Фултоны жили в Челси, на тихой улочке, застроенной домами ранневикторианского стиля. Приятно было взглянуть на одинаково изящные арочные проемы дверей и аккуратные крылечки с металлическими перилами. Увидев рядом с нужным домом свободное место, Мередит припарковалась. Тщательно заперев машину, она поднялась по ступенькам и некоторое время постояла, осматриваясь.
Окна по обе стороны от входа были занавешены тяжелыми бархатными шторами на плотной подкладке кремового цвета. Шторы полностью отгораживали жителей дома от внешнего мира. Но из-за углов пробивалось немного света, а на одном подоконнике мерцала лампа под шелковым абажуром. Мередит облокотилась на перила и посмотрела вниз. Спустившись но каменным ступенькам, можно было попасть в цокольный этаж. Видимо, там жила прислуга. Занавески на окне были раздернуты, и Мередит увидела не лишенную своеобразного уюта гостиную, заставленную мягкой мебелью и увешанную распятиями. Из-под лестницы вышел кот — черно-белый джентльмен с белым нагрудником и безупречно белыми носочками. Он посмотрел снизу вверх на Мередит, мяукнул, ощетинился и скрылся в какой-то нише, где, несомненно, стоял мусорный контейнер. Мередит улыбнулась и поднесла руку к тяжелому бронзовому дверному молотку. Гулкий звук эхом отозвался во всем доме.
Дверь открыла горничная-филиппинка, но, услышав голос Мередит, в прихожую тут же вышла хозяйка дома. Как и в первую встречу, внешность Ли Фултон произвела на Мередит неизгладимое впечатление. На ней было ярко-синее платье; длинные волосы она зачесала наверх, подчеркивая крупные жемчужные серьги в золотой оправе. Кроме серег да еще обручального кольца, на ней не было украшений.
— Какой у вас милый дом! — искренне сказала Мередит, думая о том, как замечательно неброская, ароматная элегантность Ли дополняет безвкусную обстановку.
— Мы купили его с Маркусом, — сказала Ли, вводя гостью в дом. — Иногда мне кажется, что лучше продать его и купить новый, устроить дом, который был бы нашим с Денисом, и больше ничьим, но Денис против. Он говорит, что это мой дом и он ни за что не заставит меня с ним расстаться. В то же время я догадываюсь, что здесь ему не совсем уютно. Он не в состоянии по-настоящему расслабиться и отдохнуть. Извините, что делюсь с вами своими семейными неурядицами. Я вовсе не собиралась никому портить вечер. Ужин будет изысканным, а общество — милым. Виктор всегда всех умеет занять.
Прежде чем Мередит успела ответить, Ли распахнула дверь в гостиную и сказала:
— Денис, дорогой, пришла Мередит!
— Здравствуйте. — Денис протянул ей руку. — Рад, что вы откликнулись на наше приглашение, хоть мы ничего заранее и не планировали. Что будете пить?
Бедняга действительно какой-то напряженный, подумала Мередит. Впрочем, в Бамфорде он выглядел не лучше.
— Бокал хереса, если можно, — сказала она.
Ли извинилась и вышла, сказав:
— Я на минутку!
Мередит решила, что уход хозяйки служит своего рода сигналом и она, гостья, должна каким-то образом заговорить на интересующую всех тему и убедить Дениса раскрыть душу и сердце, пока они остались с глазу на глаз. Ей не слишком-то нравилась роль исповедницы, и она понятия не имела, как начать разговор. Однако Денис заговорил сам, не дожидаясь приглашения:
— Очень рад, что вы к нам пришли. — Он протянул гостье бокал, а сам устроился на подлокотнике кресла. Себе он плеснул виски. — Знаете, с того самого ужасного дня Ли места себе не находит. Поскольку вы тоже были у Эрика, мне кажется, вам обеим будет полезно поговорить о том, что случилось.
— В самом деле? — Отпив глоток хереса, Мередит подумала: выслушивать признания обоих Фултонов довольно сложная штука. Она показалась себе Алисой в Стране чудес, которая вынуждена иметь дело с неразлучными близнецами Траляля и Труляля. Либо Фултоны понимают друг друга без слов, либо один из них — пока невозможно определить, кто именно, — приписывает другому чувства, которые испытывает сам.
— Ведь вы же нашли ее, ту убитую женщину, — взволнованно заговорил Денис, заглядывая Мередит в глаза. — Страшное дело… представляю, как вы испугались. Какое потрясение вы, наверное, испытали!
— Да. Мне было очень жаль Шумахера и его служащих. Они столько трудились — и все напрасно. Кстати, на самом деле не я нашла ее.
— Ах да, верно. А за Эрика не волнуйтесь, он справится. Когда-то он замечательно играл в хоккей, знаете ли, и с тех пор сохранил спортивный характер. Кроме того, он прекрасный бизнесмен. Да и вообще, Эрик — крепкий орешек. С ним все будет в порядке.
В голосе Дениса послышалась зависть. Наверное, он невольно сравнивал швейцарца с собой.
— Я увидела его в первый раз, и мне он понравился.
— Я знаю его очень давно, потому что он занимается ресторанным бизнесом, а я интересуюсь кулинарией и винами. Конечно, Эрик мне тоже нравится, и мне жаль, что торжественное открытие сорвалось. Я не хочу показаться вам бесчувственным. — Денис катал в ладонях опустевший бокал из-под виски. — Вы, кажется, дружите с полицейским, который расследует убийство? По-моему, старший инспектор Маркби — славный малый. Энергичный и все такое…
— Очень. Он обязательно докопается до сути.
— Он оказался на месте происшествия случайно? Вот уж совпадение!
— Он не считает совпадение удачным, ведь его пригласили в гости, и он собирался весь вечер развлекаться! — сухо заметила Мередит.
— Да-да, конечно. Он кого-нибудь подозревает?
— По-моему, еще нет. И потом, он бы не стал делиться своими подозрениями со мной, — довольно резко ответила Мередит.
Денис окинул гостью подозрительным взглядом. Очевидно, он ей не поверил. Мередит показалось, что Фултон разочарован. Но в том-то и заключается недостаток того, что дружишь с полицейским. Денис и остальные, наверное, полагают, что она должна все знать. Мередит понадеялась, что ее пригласили не за тем, чтобы она развлекала остальных сведениями, предназначенными лишь для узкого круга посвященных.
— А я думал, вы с Маркби большие друзья! — сказал Денис.
— Да, но, когда мы вместе, мы не говорим о работе.
Денис понял, что продолжать бессмысленно, и переключился на другую тему:
— Вы ведь знакомы с Мерлем?
Вопрос застал Мередит врасплох.
— Едва ли это можно назвать знакомством. Я была на его лекции. Он меня запомнил, чего я совсем не ожидала.
— Вы привлекательная женщина, — неожиданно заметил Денис. — Ничего удивительного, что Виктор запомнил вас! — Он встал и подлил себе в бокал виски. Оглянувшись через плечо, спросил: — Как вам херес? Извините, надо было спросить раньше.
— Спасибо, замечательно. Я не знаток по части вин, но…
— Надеюсь, от бокала вина вы не откажетесь. Я припас для сегодняшнего ужина бутылочку русского вина. И мне не терпится узнать ваше мнение.
— Мы будем закупать вино в России?
— Они производят огромное количество вин разного качества. Игристое вино типа шампанского у них ужасное. Но некоторые сорта столовых вин вполне терпимы, а сейчас, когда они открылись для Запада и прибыль больше не считается у них бранным словом, их производители рвутся на внешний рынок. Особенно оптимистично настроены грузины. Конечно, им придется для начала успокоиться и как-то наладить экономику. Я бы сказал, что с ними стоит попробовать торговать. Да, я бы рекомендовал всем закупить несколько бутылочек их вина.
— Тогда скажите, какие именно вина вы рекомендуете.
Заговорив на любимую тему, Фултон изменился до неузнаваемости. Он вдруг стал раскованным, дружелюбным, веселым. Совершенно другой человек, подумала Мередит.
— Кстати, — Денис доверительно понизил голос, — вы в компьютерах разбираетесь?
— Немного.
— Я недавно купил себе компьютер. Меня заверили в том, что машина суперсовременная и я могу делать с ней практически что угодно. Очевидно, в том, что у меня ничего не получается, виноват я сам. Может, мне удастся попозже заманить вас к себе в кабинет и вы взглянете на мое приобретение. Если сумеете расшифровать инструкцию, вы заслужите мою вечную благодарность!
— Искренне сомневаюсь в том, что смогу вам помочь.
Снаружи послышались голоса, один из них был мужской. Денис мигом помрачнел и насупился.
— Мерль! — сурово сказал он.
Дверь открылась.
— А вот и Виктор! — объявила Ли, входя следом за гостем с букетом цветов в руках. — Посмотрите, что он мне принес! Правда, великолепные? Мередит, вы ведь с Виктором уже знакомы?
— Конечно. В последний раз мы виделись на открытии отеля, которое кончилось полным фиаско. Вряд ли кто-нибудь из нас забудет тот день! Дорогая мисс Митчелл! — Мерль исполнил ритуальное и изящное целование руки. — Денис, я, пожалуй, выпью виски.
Денис нахмурился и, шаркая, побрел к бару, где, отвернувшись от всех, начал звенеть бутылками и бокалами.
— Полагаю, вы не в курсе того, как продвигается расследование? — спросил Мерль у Мередит, расположившись в кресле рядом с ней, поглаживая свою серебристую львиную гриву и поправляя запонки.
Да, он был из тех мужчин, которые до сих пор носят запонки — золотые, с алмазной крошкой.
— Да, я ничего не знаю, но я хочу взять несколько дней отпуска и съездить в Бамфорд. В конце концов, у меня там есть друзья.
Послышался страшный звон.
— Извините! — воскликнул Денис. — Я разбил бокал. Какой я неуклюжий! Все в порядке.
— Старина! — Мерль встал с озабоченным видом. — Вы порезались, у вас кровь идет!
— Ничего, говорю вам, ничего страшного, — отрезал Денис, отметая всякие проявления сочувствия и попытки помочь. Он вытащил носовой платок и обмотал большой палец, потом сообразил, что повязка мешает ему действовать рукой. И со словами «Извините, пойду заклею пластырем» он выбежал из гостиной.
— Бедный Денис, — величественно проговорил Мерль. — Как он нервничает! Ли с ним очень нелегко. Придется мне налить себе виски самому!
Ужин явно не клеился. Мерль все время назидательно рассказывал им об архитектурных отклонениях, которые он заметил в Спрингвуд-Холле. Денис, успевший заклеить палец полоской розового пластыря, сам выпил почти все вино, которое они должны были дегустировать. С каждой минутой он все больше мрачнел и, наконец спросив мнение Мерля о вине, резко оспорил его.
— Что ж, по-моему, неплохо, а уж я в своей жизни вина выпил немало! — грубо заметил он.
Мерль поднял одну бровь.
— Ну да, ясно. Однако я не сказал, что вино плохое. Вы приписываете мне то, чего я не говорил. Просто я не поклонник восточноевропейских вин. А вы, Мередит?
— А мне они нравятся. Правда, я к ним привыкла. Люблю венгерские вина — «Бадачони», «Бычью кровь», «Токай»… — призналась Мередит.
— Ах да, вы ведь много путешествовали, конечно! — Мерль поднял бокал и поклонился ей.
— Я буду настоятельно рекомендовать закупить это вино! — гнул свое Денис, сжимая злосчастную бутылку так, словно воображал вместо горлышка бутылки горло Мерля.
— Денис, вы эксперт, вам, как говорится, и карты в руки!
— И нечего так снисходительно ко мне относиться! Пусть я не очень разбираюсь в искусстве и архитектуре, зато кое-что понимаю в еде и напитках!
— Денис, дорогой…
— Старина…
— Как ноет палец! Надо бы заехать в больницу и сделать противостолбнячный укол, чтобы не было заражения крови!
Обида Дениса многократно усиливалась выпитым вином.
— Прививку от столбняка обязательно делать, только если порежешься металлическим лезвием или поранишься, копаясь в земле, — с важным видом заявил Мерль. — Однажды, помню, я сильно укололся о розовый шип…
— Да кому какое дело до ваших рассказов? Или вы и в садоводстве разбираетесь так же хорошо, как в искусстве и винах? — закричал Денис.
— Мне очень жаль, — перебила мужа Ли, примирительно улыбаясь. — Боюсь, Денис чуточку перебрал. Издержки профессии, знаете ли. Давайте перейдем в малую гостиную, а Долорес пока уберет со стола. Скоро будет готов кофе.
— Я не пьян! — проворчал Денис, когда жена тащила его прочь. — И что еще за издержки профессии? Я умею себя вести! Когда это я напивался? Нет, ты мне скажи…
— Конечно, милый, конечно, ты не пьян. Просто чуточку под мухой. Ты ужасно грубо ведешь себя по отношению к Виктору.
— Вот в чем дело! Встала на его сторону! — Денис неожиданно замер на месте и вырвался, сильно взмахнув рукой. — Чего и следовало ожидать!
— Послушайте, старина… — огорченно начал было Мерль.
— Нечего называть меня стариной, вы… донжуан крашеный!
— Что это значит? — возмутился Мерль, так и не поняв, относится ли презрение и оговорка к цвету его шевелюры или же к его нравственным принципам.
— Думаете, я слепой? Думаете, я не вижу, что происходит? Сидит и строит глазки моей жене!
— Денис, прекрати! — резко заявила Ли.
Фултон набросился на жену:
— С чего бы это? Боишься, Мередит узнает, что я женился на изменнице? Не понимаешь, как мне все стало известно? Если Мередит не слепая, она уже все поняла сама. Да и я не дурак! Ты говорила, что обедаешь с Лиззи, а на самом деле встречалась вот с ним! — Денис взмахнул рукой и устремил обвиняющий жест на Мерля. Патетику слегка портил розовый пластырь на большом пальце.
— Ты пьян! — холодно сказала его жена.
У Мередит упало сердце. Она пришла в гости вовсе не для того, чтобы стать свидетельницей семейной ссоры, а судя по всем признакам, разгоралась именно ссора с ужасающими разоблачениями. Лучше бы Фултоны дождались ухода гостей!
— Вот как? Я, значит, пьян? — проворчал Денис. — Значит, всему виной моя пьяная логика? Но знаешь, позавчера я случайно встретил Лиззи на улице, и она сказала, что не виделась с тобой с марта! И дольше всего ты общалась с ней, когда вы полчаса пили чай в магазине «Хилз»! Значит, всякий раз, когда ты говорила мне, что встречаешься с дочерью, ты встречалась с ним!
— Чушь! — У Ли сверкнули глаза.
— Разумеется, ваша жена со мной не встречалась! — пылко вмешался Мерль. — Если вы серьезно предполагаете нечто подобное, вы просто дурак!
— Ну да, ну конечно, я дурак! — Денис возбуждался все больше и больше; лицо у него побагровело, он весь покрылся потом. — Вы оба держите меня за дурака! Но я не такой тупой, как вам казалось! Ладно, Ли, если ты не с ним встречалась, то где ты была и с кем?
— Денис, сейчас я не намерена это обсуждать. Простите, Мередит, мне очень неловко…
— Хватит извиняться за меня! — заревел Денис. — Хватит изображать оскорбленную невинность! Черт побери, пострадавшая сторона здесь — я!
— Вот именно, — заметил Мерль. — И я готов вас простить, сделать скидку на порезанный палец. Что же касается всего остального… боюсь, у вас просто разыгралось воображение. Очень советую сходить к врачу и сказать, что у вас галлюцинации.
— Вот именно!
По несчастному стечению обстоятельств Денис в тот момент стоял рядом с горкой, в которой разместилась коллекция оружия. Неожиданно он схватил с полки кинжал и бросился на ошеломленного Мерля.
— Я вам покажу, черт возьми! А ну, вон из моего дома!
При ярком электрическом свете сверкнуло металлическое лезвие; оно со свистом рассекло воздух.
— Вон! — орал Денис, скача взад-вперед и неуклюже размахивая кинжалом. — В клочья порежу!
— Кстати, позволь напомнить, это мой дом, — громко произнесла Ли. — Виктор, оставайтесь, где стоите. Денис, ты ведешь себя как ребенок. Иди наверх и ложись спать. Твое поведение непростительно. Могу лишь предположить, что ты болен.
— Мое… поведение! — Казалось, Денис сейчас задохнется. Он круто развернулся лицом к жене. Кинжал сверкнул в опасной близости от ее лица.
Ли Фултон отступила на шаг, вскрикнула и закрыла лицо руками.
— Осторожнее, идиот! — закричал Мерль.
Его крик лишь усугубил дело, подумала Мередит, которую происходящее очень утомило. Денис в любой момент мог наделать глупостей. Хорошо, если он навредит только себе. Мередит оглянулась. Кто-то, видимо покойный Маркус, очевидно, любил собирать разного рода оружие и военные трофеи. На глаза ей попалась офицерская тросточка с серебряным набалдашником.
Мередит схватила тросточку, размахнулась и что было сил ударила Дениса по плечу.
— Ой! — взвыл Денис, роняя кинжал.
Мередит нагнулась и подобрала его. В гостиной воцарилось молчание. Денис качал больную руку и мрачно смотрел на гостью.
— Ненормальная! Вы мне руку сломали!
— Извините, но кинжал очень острый, а вы ведь не хотели никого поранить? — спокойно парировала Мередит.
Денис все больше распалялся.
— Нет… нет… о черт!
Он развернулся и, спотыкаясь, выбежал из гостиной.
— Спасибо, Мередит! — сказала Ли, тяжело дыша. — Мне очень жаль, я прошу прощения у вас обоих. Понятия не имею, что вдруг нашло на Дениса. Ведь он обычно не агрессивен. Виктор, вы его знаете. Просто в последнее время ему пришлось нелегко.
— Конечно, конечно, Ли, дорогая. Чего только не бывает в жизни. Но… вы уверены, что справитесь без посторонней помощи? Кто еще есть в доме, кроме горничной?
— Рауль, муж Долорес. Он наш повар. Ничего, с Денисом я справлюсь и сама. Он больше не будет шуметь. Вы его знаете… — Ли грустно улыбнулась. — Денис не умеет постоять за себя. То… то, что вы сейчас видели, было просто кратковременной вспышкой. Он скоро остынет.
— Тогда я, пожалуй, пойду. Сейчас уже действительно поздно. — Мерлю удалось произнести последнюю фразу так, будто на самом деле ничего не случилось. — Но вы все-таки уговорите его сходить к врачу или съездить в отпуск!
Снаружи, на крыльце, после того как за ними закрылась дверь, Мерль остановился и спросил:
— Мередит, вас подвезти?
Искусствовед театральным жестом накинул на плечи черный плащ, оперся о черные кованые перила и тряхнул своей серебристой львиной гривой. Он являл собой довольно яркое зрелище и, по мнению Мередит, сам прекрасно это понимал.
Вдруг на нее снизошло вдохновение. Денис напрасно ревнует жену к искусствоведу! Ли не ходит на свидания с Мерлем. Виктору нравится красиво одеваться, красиво ухаживать за дамами, дарить цветы и целовать ручки, но его галантность ни на что не намекает. Он бы ни за что не позволил себя скомпрометировать. Женщины Виктора не интересуют — как, впрочем, и мужчины. Его интересует лишь он сам… и вещи, красивые вещи. Дома, картины, скульптуры. Вот что имеет для него значение. Но никак не люди.
Мередит поежилась — наверное, из-за вечерней прохлады, а вслух сказала:
— Нет, спасибо, я на машине.
Мерль заметил ее дрожь.
— Что ж, давайте не будем здесь стоять, а то вы простудитесь! — Он бросил взгляд на окна первого этажа, откуда они только что вышли, и на его лице появилось необычное выражение. Глаза засверкали, серебристые кудри вздыбились.
На миг он, в развевающемся черном плаще, напомнил Мередит огромную летучую мышь.
— На самом деле Денис — малый неплохой, — сказал Мерль. — Просто не умеет справляться с трудностями. Такие люди часто доходят до крайностей. И странно, что он сразу схватился за нож! Невольно напрашивается мысль: не проделывал ли он нечто подобное и раньше?
Глава 8
— С этими цифрами что-то не так! — решительно заявил Маркби.
— Ничего не понимаю! — вздохнула Марджери Коллинс.
Всю вторую половину дня понедельника шел дождь, мелкий, но нескончаемый. Капли били по стеклам квартиры, в которой жила покойная Эллен. Маркби и Марджери сидели за обеденным столом. В комнате было холодно. Немного помявшись, Марджери вышла в кухню и сварила кофе. Правда, сама пить не стала. Над ее чашкой клубился пар, но на холоде кофе скоро остыл, и на поверхности образовалась пленка.
— Как будто сидишь за столом с покойником! — вздохнула Марджери.
— Надеюсь, вы не меня имеете в виду, — галантно заметил Маркби.
Губы у Марджери дрогнули в улыбке, которая, впрочем, почти сразу растаяла. Но и сам Маркби склонен был согласиться с наследницей. В квартире было гулко и пусто — все говорило о том, что владелица покинула ее навсегда. В ноздри проникал еле заметный запах тлена. Мебель покрылась пылью. Груда бумаг на столе лишь подчеркивала то обстоятельство, что здесь больше никто не живет. Они проводили посмертное деловое совещание.
Маркби взял сверху несколько выписок с банковского счета, сколотых вместе.
— Вот, смотрите. Судя по этим выпискам, за последние восемь месяцев Эллен несколько раз сдавала в банк выручку. Она ходила в банк примерно каждые шесть недель. Я говорю — примерно, потому что сроки неточны, но все же она сдавала выручку довольно регулярно. Отсюда видно, что общая сумма прибыли не слишком велика, однако дела в «Иголочке» все же шли неплохо. И все-таки, почему она сдавала деньги не день в день?
Он побарабанил пальцами по одной из выписок, и Марджери, смахнув с глаз плохо подстриженную челку, тоже заглянула в документ.
— По сравнению с таким же периодом прошлого года доход вырос на тысячу фунтов. А еще говорят, что наша экономика переживает спад! — Маркби придвинул к себе еще одну стопку документов. — Вы любезно предоставили мне счета за доставленные в тот же период товары. Если сравнить приход и расход, чем мы и занимались, становится ясно, что цифры не совпадают. Судя по количеству заказов и количеству товара на складе, сейчас дела в магазине идут не лучше и не хуже, чем всегда. Скажите, пожалуйста, Марджери, повысился ли в последние шесть-восемь месяцев спрос на шерсть, нитки и прочее? Растут ли продажи? Может, наблюдается ажиотажный спрос на какой-то определенный товар?
Марджери покачала головой:
— Нет. Летом товары для рукоделия раскупаются плохо. Подъем продаж начинается в августе — хозяйки запасаются шерстью в преддверии долгих зимних вечеров. Кто-то вышивает скатерть, кто-то вяжет мужу свитер. Можно сказать, рукоделие — зимнее хобби. Поэтому мы заранее заказали очередную партию шерсти… то есть собирались заказать. Я написала поставщикам и попросила немного придержать товар. Мне не хотелось аннулировать заказ. С другой стороны, нехорошо, если коробки с шерстью доставят на днях. Ведь завещание еще не утверждено официально, и я не знаю, как буду расплачиваться.
— Понятно. Но давайте вернемся к прошлому году. Откуда взялись лишние деньги, которые Эллен внесла на счет «Иголочки»?
— Не знаю, мистер Маркби! — Марджери заволновалась. Дождь сильнее забарабанил по стеклу, и она, обернувшись, бросила на окно затравленный взгляд. — Я никогда этим не занималась. Никогда не ходила в банк. Выручку всегда сдавала Эллен. Она ходила в банк каждый день, потому что считала, что хранить деньги дома опасно. Говорила, что об этом рано или поздно станет известно. Но финансовые дела она со мной не обсуждала!
Маркби вздохнул и начал раскладывать документы по папкам.
— Придется показать вашу документацию специалисту. Здесь нужен человек, который лучше меня разбирается в бухгалтерии. — Старший инспектор имел в виду сотрудника отдела по борьбе с экономическими преступлениями, но не собирался еще больше тревожить Марджери. — Эллен никогда не пользовалась услугами профессионального бухгалтера?
— Она все делала сама. Правда, в первый год, когда мы только открылись, она действительно приглашала кого-то из одной фирмы в Бамфорде, но потом сказала, что разобралась во всем сама и не понимает, зачем нужно кому-то доплачивать. — Прикусив губу, Марджери наблюдала, как Маркби складывает все документы и папки в кейс. — Мистер Маркби, я знаю, что Эллен… убили, зверски убили, и вы ищете ее убийцу. Но… неужели так уж необходимо копаться в ее делах? Эллен бы это не понравилось. Вот я сижу здесь, и мне кажется, что она тоже где-то рядом… что она видит и осуждает нас… меня. И мне кажется, что я в чем-то виновата перед ней.
— Вам ни к чему себя винить. Да, будь Эллен жива, она вряд ли одобрила бы, что мы лезем в ее дела. Но ее убили. И если даже ее дух витает здесь, то, я уверен, только потому, что она хочет, чтобы восторжествовала справедливость! — Маркби улыбнулся — как он надеялся, ободряюще. — Если бы я не видел необходимости заниматься финансовой стороной вопроса, я бы и не прикоснулся к бухгалтерским книгам. Поверьте, я человек занятой и у меня много других дел, которые тоже требуют моего внимания.
— Да, понимаю, — пробормотала Марджери. — Но… что конкретно вы ищете? Да, баланс не сходится, но ведь совсем немножко? По-моему, это не важно…
На бледном треугольном личике Марджери глаза, еще увеличенные толстыми линзами очков, казались просто огромными.
Она смутно напомнила Маркби Минни-Маус, подружку Микки-Мауса. Интересно, в самом ли деле она настолько наивна, что полагает «не важным» то, что баланс «немножко не сходится»? А может, она по-прежнему хранит верность покойной хозяйке и старается защитить репутацию Эллен? Странное она все-таки создание. Маркби сочувствовал Марджери, но в то же время испытывал по отношению к ней легкое отвращение.
— Я ищу мотив, — негромко сказал он.
Субтильная фигурка его собеседницы как будто съежилась и исчахла еще больше, если такое возможно. Марджери вжалась в стул, ссутулилась и выглядела особенно жалко.
— Деньги — корень всех зол! — произнесла она кротко, но убежденно.
— Поймите, Марджери, убивают не только из-за денег. Мотивом может стать, например, любовь, ревность, зависть…
Марджери почти неслышно прошептала:
— Ни о чем таком я ничего не знаю…
— Многие, — ответил Маркби почти так же тихо, — услышав ваши слова, скажут, что вам повезло.
Порыв ветра бросил в окна новый шквал дождя, и капли настойчиво забарабанили по стеклу и подоконнику, словно нетерпеливые пальцы пытались открыть защелку. Маркби подумал: «Возможно, тень Эллен все-таки пытается проникнуть сюда и помешать мне». Поздно! Правила игры устанавливает он.
— Я искал мотив, — говорил он позже Пирсу, сидя у себя в кабинете. — И кажется, нашел. — Он постучал по мокрому кейсу с документами, который положил на столешницу, и снял зеленый дождевик, забрызгав пол. — Магазин миссис Брайант, — он подошел к вешалке, повесил плащ на крючок и кое-как пригладил волосы, — служил не только центром рукоделия, но и прачечной!
Повернувшись, он увидел, что брови Пирса удивленно взлетели вверх, и пояснил:
— Я имею в виду не стирку грязного белья, а отмывание денег. Хотя грязное белье и грязные деньги часто бывают связаны между собой!
— Ничего себе, — сказал Пирс, помолчав. — По-вашему, она занималась шантажом?
— Непонятно откуда взявшиеся деньги, которые она более или менее регулярно переводила на счет последние восемь месяцев… На первый взгляд она перечисляла в банк доходы от продаж, однако документы рост продаж не подтверждают. Происхождение лишних денег не ясно. Какой напрашивается вывод?
— Но ведь в деньгах-то она не нуждалась! Дела в магазине шли неплохо.
— Шантажисты действуют не только с целью наживы.
— По-вашему, ее наследница, Марджери Коллинс, в курсе?
— Сомневаюсь. Мисс Коллинс отличается безупречной честностью. Но возможно, она что-то подозревала. А теперь пытается покрывать свою бывшую хозяйку. Между прочим, странные у них были отношения! Эллен не дружила с Марджери, не покровительствовала ей, но завещала ей крупную сумму денег и магазин. Муки совести? Извращенное чувство юмора? Ей было все равно, кому достанутся деньги? Этого мы уже не узнаем. Марджери как будто восхищалась Эллен, но не особенно любила ее. Сейчас, по-моему, ее гнетет то, что она должна испытывать благодарность. Бедная девочка совсем запуталась.
— Шантаж… — повторил Пирс. — Его жертва уж точно не заявит о себе.
— А может, жертва именно и заявила… Схватила нож и положила конец всей истории. — Маркби не сводил глаз с кейса. — Эллен Брайант играла с огнем. Как глупо… Ужасно глупо!
* * *
— Я ни о чем не жалею!
Слова мисс Маппл повторяли строку из песни покойной Эдит Пиаф, но внешне она совершенно не напоминала знаменитую французскую певицу. Несмотря на то что Хоуп Маппл была полностью одета и сидела на диване у себя в гостиной, Маркби испытывал такое же смятение, как когда его собеседница бегала по лужайке голышом. Сейчас на ней было одеяние похожее на палатку, собранную наверху в подобие круглого хомута разных оттенков фиолетового. Густые черные волосы она зачесала назад, и они окружали ее голову, как нимб. Длинные серьги доставали до плеч. Серьги, судя по виду, были самодельными: бисер, нанизанный на серебряную проволоку. Маркби почти не сомневался в том, что Хоуп сделала их сама.
Комнату заполняли и другие образчики ее творчества: картины, глиняные горшки и вазы, абстрактные коллажи, сделанные из пуговиц, скрепок и лоскутков пестрой материи.
— А, вы заметили! — сказала Хоуп, проследив за его взглядом. — Работа моих учеников.
— Из политехнического института?
— Нет, из психиатрического отделения больницы. Знаете, старший инспектор, если разум в каких-то областях закрыт, в других областях открываются окна. Я неоднократно видела замечательные произведения искусства, сделанные людьми, которых общество считает психически неполноценными или больными. Знакомы ли вам творения Ричарда Дадда, художника девятнадцатого века?
— Да. Незабываемые, фантастические произведения!
— А ведь он страдал манией убийства!
— Кстати, об убийстве… — начал Маркби, но Хоуп перебила его:
— Я абсолютно ничего об этом не знаю. Полагаю, вы снова хотите поговорить об убийстве Эллен. Я уже говорила, что совершенно ничего о нем не знаю! Да, я видела Эллен в тот день. Она пришла в Спрингвуд-Холл, чему я не удивилась. Она входила в наше общество, и я рассчитывала на ее поддержку. Своей демонстрацией протеста я защищала наш край, нашу историю, наше наследие! Мы стремимся сохранять, а не разрушать, старший инспектор! Повторяю, я ни о чем не жалею! — Она тряхнула черными кудрями. — Вы, наверное, считаете меня сумасшедшей. Это не так!
В подкрепление своих слов, как будто заранее рассчитывая на то, что Маркби станет возражать, Хоуп погрозила ему пальцем, унизанным кольцами.
— Ну и считайте меня какой хотите, раз вы так думаете. Однако я не сумасшедшая. Я прожила в Бамфорде всю жизнь. Спрингвуд-Холл был частью моего детства. Знаю, там уже много лет никто не живет, но здание служило для других целей. Если помните, одно время там была школа, а потом пансионат для инвалидов. Но конечно, здание расположено вдали от всего и там нет современных удобств, поэтому пришлось отказаться от этой затеи. Я сама неоднократно бывала в Спрингвуд-Холле, когда там был пансионат, и давала инвалидам уроки живописи. Они были очень довольны. Потом мы устроили выставку наших работ в помещении церкви. Все посетители были восхищены и получили незабываемые впечатления! Я знаю, что последние несколько лет Спрингвуд-Холл пустовал, но ему можно и нужно было найти новое применение. Такое, чтобы туда могли приходить жители Бамфорда и окрестностей. — Хоуп скорчила недовольную гримасу. — А новый отель и ресторан… Вряд ли жители Бамфорда будут приходить туда! Спрингвуд-Холл станет островком для богатых чужаков, гостей, перелетных птиц, и, хуже всего, местные жители не будут иметь туда доступа!
Маркби ничего не ответил мисс Маппл, потому что она, пусть и неосознанно, нащупала его ахиллесову пяту. Ему хотелось сказать: «Все это очень хорошо, и в целом я с вами не спорю. Я согласен, что в идеале следовало бы найти Спрингвуд-Холлу такое применение, чтобы он служил местным жителям. Но надо смотреть правде в глаза: Спрингвуд-Холлом никто не хотел заниматься. Да, одно время в нем разместили школу, потом — благотворительное учреждение. Когда же выяснилось, что Спрингвуд-Холл не подходит ни для того ни для другого, его просто забросили. Никто не вызвался добровольно отреставрировать старый дом, и потому он много лет ветшал и разрушался. Ремонт обошелся бы в целое состояние». Но старший инспектор приехал к Хоуп не для того, чтобы спорить с ней, поэтому он благоразумно оставил свои соображения при себе.
— Миссис Брайант состояла в вашем обществе. — Он решительно вернул разговор в нужное русло. — Я пытаюсь узнать о ней как можно больше. Кажется, здесь у нее было немного друзей, поэтому ее отношения с другими членами Общества защиты исторических памятников чрезвычайно важны.
Хоуп расслышала слово «важны», зашуршала своей палаткой и самодовольно хмыкнула. Одна из трех собачонок, бродивших по комнате, подняла мордочку и залилась звонким лаем. Маркби с опаской покосился на собачек и незаметно стряхнул с рукава собачью шерсть.
— Она, — отрывисто проговорила Хоуп, — была не очень общительна. Эллен была трудным человеком.
— Вы имеете в виду — для вашего общества?
— Нет, для самой себя. Несчастного человека видно сразу, старший инспектор. Такие люди распространяют вокруг себя атмосферу страдания. Они передают свои несчастья другим. Эллен была очень ожесточена.
— Почему?
— Откуда мне знать? — Широкие плечи Хоуп передернулись. — Я пыталась наладить с ней отношения, как только не старалась! Даже предложила вместе со мной давать уроки рукоделия и гончарного искусства. Ведь она тоже была в некотором роде причастна к искусству… Так сказать, искусство с коммерческим уклоном.
Слово «коммерческий» она произнесла с неподражаемой интонацией. Маркби развеселился.
— И что же ответила Эллен? — спросил он.
Фиолетовая палатка начала вздыматься и опускаться.
— Она была очень груба! Сказала, что ей неинтересно заниматься мазней и нанизывать бисер! Иногда она бывала очень резкой. Ничего удивительного, что у нее не было друзей!
— В обществе с ней никто особенно не дружил?
— Нет. Хотя… — Хоуп помолчала. — Нет. В общем, нет.
Маркби решил пока не настаивать.
— Как по-вашему, почему ее убили?
— Старший инспектор! — Хоуп подалась вперед. — Вам надо думать не о том, почему ее убили, а о том, где ее убили! Вам надо сейчас не у меня сидеть, а ехать в отель «Спрингвуд-Холл» и расспрашивать тамошних обитателей!
— Каким образом отель связан с ее гибелью? Разве что она оказалась там на общественном мероприятии, где было много народу?
— Какой же вы все-таки непонятливый! По-моему, все очевидно. Она узнала об отеле нечто зловещее, и ее убили, чтобы она ничего не рассказала!
— Что именно она узнала?
— Это уж ваше дело выяснить, что именно, — заявила мисс Маппл, откидываясь на спинку дивана. — Не мое. Идите и поговорите с Шумахером.
— Да, наверное, придется. — Маркби встал, собираясь уходить. — Если вы все-таки вспомните что-нибудь важное, пожалуйста, позвоните мне. Все, что вы расскажете, останется строго между нами.
Хоуп смерила его презрительным взглядом.
Когда Маркби вышел от Хоуп, чтобы ехать в Спрингвуд-Холл, дождь перестал. Все вокруг выглядело умытым и зеленым. Лето было в разгаре. Трудно поверить, что через несколько недель листья на деревьях пожелтеют и облетят…
Урожай был собран, поля сжаты; правда, то здесь, то там на полях виднелись черные проплешины — на тех местах, где фермеры жгли солому. Недолго им осталось жечь! Маркби очень радовался недавнему запрету устраивать на полях костры — дым часто становится причиной дорожных аварий и пожаров. Кроме того, он очень жалел сгоревших мышей-полевок. Сейчас среди жнивья гуляли фазаны, одновременно красивые и нелепые в своем уборе цвета бронзы, пурпура и морской волны. Они выбрались из-под покрова ближайшего леса, наверное почуяв, что сезон охоты на них начнется только через несколько недель.
Эрик встретил его радушно, но мрачновато.
— Судя по выражению вашего лица, вы пока не добились успеха. Но вы пришли рассказать мне об этом лично, за что я вам очень признателен. Устраивайтесь поудобнее. Я открою бутылку хорошего вина — или вы, может быть, предпочитаете пиво?
— К сожалению, я за рулем, поэтому откажусь и от того, и от другого. Но чашку кофе выпью с удовольствием.
— Конечно! — Шумахер снял трубку и заговорил по внутренней линии с кухней. Повесив трубку, он сел в мягкое кожаное кресло. — Итак? Дама, которую нашли в винном погребе, по-прежнему остается загадкой?
— Боюсь, что да. Весьма таинственная персона. Я только что побывал у… мисс Маппл из исторического общества…
Услышав фамилию Маппл, Эрик вскинулся:
— Ужасное создание! Ее нужно поместить в лечебницу! Изолировать от общества! Изолировать ради блага всех остальных!
— Эрик, я воздержусь от комментариев. Меня озадачивает другое. Эллен Брайант убили здесь. Следовательно, ее убийца тоже был здесь. Эллен пришла сюда, чтобы участвовать в демонстрации протеста или поддержать мисс Маппл. Зачем сюда пришел убийца? Он просто следовал за Эллен? Знал ли он — или она — о планируемом срыве мероприятия? А может, убийца уже был здесь в каком-то другом качестве?
— Надеюсь, моих служащих вы не обвиняете? Полная бессмыслица! Убийца, наверное, явился сюда с той же целью, что и убитая… Скорее всего, он тоже входит в общество, которое возглавляет Маппл! Сборище психов! Они ни перед чем не остановятся!
Дверь открылась, и молодой официант в черных брюках, рубашке с короткими рукавами, жилете и галстуке-бабочке принес кофе. Когда он ушел и Эрик налил им обоим кофе, Маркби благоразумно заметил:
— Как бы общество ни возражало против переоборудования Спрингвуд-Холла в отель, они вряд ли пошли бы на жертву, то есть в буквальном смысле слова пожертвовали одним из своих членов, лишь бы сорвать торжественное открытие.
— Они способны на что угодно! — зловеще ответил Шумахер.
— Перестаньте, Эрик. Ведь не на убийство же!
— К слову, я навел справки и выяснил, что убитая и мисс Маппл не были подругами. Они часто ссорились. Если хотите знать, кто мне это сказал, я отвечу: одна из моих горничных, местная девушка. Она неделю или две работала у мисс Маппл уборщицей, но вскоре ушла, потому что, по ее словам, квартира этой Маппл кишит собаками и вся мебель в собачьей шерсти.
Что ж, совершенно верно.
— Как зовут вашу горничную?
— Сейчас… фамилия Поллок, а зовут ее, кажется, Дениз или Дидре, я точно не помню. Хотите с ней поговорить?
— Позже. Я пришлю сержанта, который побеседует с ней, если вы не возражаете. — Маркби отпил глоток. — Кофе превосходный!
— Конечно! — раздражительно отозвался Шумахер. — Здесь у меня все превосходное, все самое лучшее. Но что толку? Вы знаете, что обо мне пишет «желтая пресса»? Как только меня не обзывают! Дошло до того, что я — палач, готовый сдать на бойню несчастных лошадей!
— Надеюсь, не для того, чтобы угощать клиентов бифштексами из конины?
— Если это шутка, то очень неудачная! — возмутился Эрик. — Нет! Конечно нет! Дело в том, что я не хочу держать под носом у своих гостей вонючих старых кляч. Поэтому меня выставляют каким-то чудовищем!
— А, вы имеете в виду приют для лошадей и ослов!
— Девица, которая возглавляет приют, по фамилии Фостер, тоже состоит в Обществе защиты исторических памятников Бамфорда! Исторических, тьфу! Вот у нас в Швейцарии действительно есть небольшие исторические города. В них много прекрасных, интересных зданий, окруженных изумительной красоты пейзажами! А Бамфорд… да, не спорю, здесь есть старые дома, но все они очень скромные. И потом, их мало. Можно осмотреть церковь, центр города… и все. Кроме того, местные жители относятся к памятникам старины буквально по-варварски. Вставляют в старые дома современные алюминиевые рамы. И ваше общество почему-то молчит! Что же касается пейзажей, они очень милы, но здешние холмы — отнюдь не Альпы.
— Я очень люблю Бамфорд! — К собственному удивлению, Маркби ответил гораздо резче, чем собирался. — И здешние места кажутся мне очень красивыми… как и моим предкам.
На лице Эрика отразился ужас, и он тут же кинулся извиняться:
— Простите меня! Должно быть, мои слова звучали и надменно, и невежливо. Но я не хотел вас обидеть. Я только хотел подчеркнуть, что я не разрушал здешние красоты, более того, я восстановил Спрингвуд-Холл и нашел ему новое применение. Я, как мне кажется, лишь поспособствовал процветанию здешних мест. Без меня этот величественный старинный дом… — Шумахер обвел рукой комнату, в которой они сидели, — превратился бы в руины! Кому в наши дни по карману жить в таком доме? Как вы говорите, быть владельцем поместья. Нет-нет, если уж дом нельзя спасти, надо найти ему коммерческое применение.
— Вы раньше были знакомы с Эллен Брайант или с другими членами общества?
— Да. Я встречался с каким-то мужчиной, по фамилии Гримсби. Он приезжал ко мне в Лондон. Я был вежлив. А он — нет. Нам нечего было сказать друг другу. Он — единственный, с кем я встречался лично; общаться с остальными я просто не видел смысла. Мы переписывались, точнее, переписку вели мои адвокаты.
— Вы не беседовали лично с мисс Фостер о судьбе ее приюта?
— Нет… я видел ее только издали. Я подъехал к такому месту, откуда мог смотреть на конюшни в бинокль. И сразу понял, что мои помощники, которые посылали мне отчеты, нисколько не преувеличивали. Старая конюшня портит вид. Она как бельмо на глазу. Более того, когда с той стороны дует ветер, пахнет навозом. Тамошние ослы страшно ревут — как будто их режут. Их рев долетает до отеля. Почему мои гости должны всякий раз испуганно вздрагивать, заслышав ужасные звуки?
Эрик Шумахер наклонился вперед; его крепкие и ловкие руки вцепились в подлокотники кресла. Сейчас он казался особенно большим и сильным и гораздо больше был похож на хоккеиста, чем на владельца отеля.
— Алан, Спрингвуд-Холл — вершина моей карьеры. Все, о чем я мечтал, ради чего трудился столько лет! Почему все должно рухнуть из-за того, что какую-то женщину, с которой я даже не был знаком, убил в моем винном погребе сумасшедший по причине, не имеющей никакого отношения ко мне? Это невыносимо! Прошу вас, найдите убийцу как можно скорее!
— Мы стараемся, но дело крайне запутанное. Понимаю, что убийство не лучшим образом сказалось на ваших делах… Да еще бесконечные статьи в газетах…
— А вы как думали? Все даже хуже, чем вам кажется. Ко мне являются зеваки — любопытные, ненормальные извращенцы. Они, видите ли, хотят посмотреть место! Представляете, просят показать им винный погреб! Мы уже научились вычислять таких психов и отказывать им. Неужели мой отель — музей восковых фигур или комната ужасов? — Шумахер сжал огромный кулак и со свистом рассек им воздух. — Ваше убийство не погубит дело всей моей жизни! В Спрингвуд-Холл вложено целое состояние! Кроме того, я не намерен ставить под удар судьбу моих служащих! Я этого не допущу!
— Вот увидите, скоро все обо всем забудут. Так бывает всегда, — утешал его Маркби, впрочем, без особого успеха. — И тогда вы продолжите свое дело и вас не побеспокоим ни мы, ни журналисты.
Шумахер нахмурился.
Выходя из отеля, Маркби посмотрел на часы. Беседу с Зои Фостер он оставил напоследок. Приют для старых лошадей находится в нескольких минутах ходьбы от отеля, как подчеркнул Эрик. Более того, если племянница Маркби, Эмма, сегодня там и помогает Зои, ей уже пора домой. А он может подвезти ее до Бамфорда на машине.
Когда у человека нет собственных детей, ему легко судить других и учить их, как воспитывать отпрысков. Маркби прекрасно понимал это и пытался не критиковать сестру и зятя и не давать им полезных советов. Предупреждение насчет маньяка-педофила — дело другое. Он выполнял свой долг полицейского.
Обычно они не ссорились, хотя Маркби серьезно полагал, что сестра и зять слишком давят на Мэттью, заставляя его делать уроки. Кроме того, им следовало бы научить Вики не ломать все, к чему она прикасается. Вики в теплице — страшный сон любого садовника. Но племянников он любил. Эмме он приходился не только дядей, но и крестным отцом; иногда ему казалось, что Полу и Лоре следует лучше следить за ней. То, что девочка проводит в приюте для лошадей все воскресенья и все свое свободное время, еще куда ни шло. Но дорога от дома до приюта небезопасна. Сначала Эмме приходится ездить на автобусе до конечной остановки, потом идти одной по тропинке среди полей. Маркби часто говорил Полу: нехорошо, что девочка ходит одна. Пол с легким раздражением отвечал, что в случае дождя он едет за дочерью на машине и забирает ее домой.
Маркби так и подмывало спросить: «А что ей делать, если дождя нет?»
Но он благоразумно промолчал, понимая, что ему, скорее всего, ответят: «Тогда она поедет на автобусе, и вообще, это не твое дело!»
Наверное, профессия накладывает на человека свой отпечаток. И все же, проехав мимо автобусной остановки, на которую обычно выходила его племянница, старший инспектор Маркби очень внимательно осмотрел заброшенную пустошь. Свернув с шоссе на аллею, он все время высматривал маленькую крепкую фигурку в резиновых сапогах и старой курточке с капюшоном, которая, может быть, бредет по обочине. Эммы нигде не было видно. Сегодня дождь, — наверное, Пол заехал за дочерью и забрал ее.
Маркби подрулил к воротам, вылез из машины и осмотрел обветшалые строения. В нос ему ударил запах навоза, на который жаловался Эрик. Обычный деревенский запах. Маркби пожал плечами, открыл ворота, а потом тщательно закрыл их за собой на щеколду. Справа от него находился огороженный выгон, на котором паслись несколько пони и еще большая и очень уродливая ослица, у которой были явно больные передние ноги. Она передвигалась с трудом от одного кустика травы к другому. В порыве доброй воли Маркби облокотился об ограду и свистнул. Ослица вскинула морду и оскалила верхнюю губу, обнажив огромные желтые зубы. Отвислые уши прижались к голове. Хорошо еще, подумал Маркби, что ослица не может быстро бегать. У него зародилось подозрение: если бы ослица могла сбить его с ног, она бы так и поступила.
Он направился во двор и увидел Зои, которая разговаривала с коренастым и лохматым молодым человеком в мотоциклетной кожаной куртке. В руках молодой человек вертел шлем. В нем Маркби узнал еще одного члена Общества защиты исторических памятников Бамфорда, Робина Хардинга. Мотоцикл, стоявший неподалеку, скорее всего, ему и принадлежал. Он вспомнил, что Зои рассказывала, как Хардинг ей помогает. Интересно, зачем молодой человек сюда ходит — из любви к животным или для того, чтобы произвести впечатление на хорошенькую девушку?
— Добрый день! — поздоровался он. — Моей племянницы здесь нет?
Молодые люди прервали серьезный разговор и повернулись к нему.
— Ой, здравствуйте, мистер Маркби! — воскликнула Зои. — Нет, извините, Эммы нет. Сегодня она не приходила. Наверное, из-за дождя.
— Наверное. — Маркби вздохнул с облегчением. — Как вам известно, я расследую обстоятельства смерти миссис Брайант. Раз уж вы оба здесь, позвольте побеседовать с вами обоими.
— Убить, так сказать, одним камнем двух зайцев? — сухо уточнил Робин.
— Да, примерно так. Мисс Фостер, я только что нанес визит вашему землевладельцу.
Веснушчатое личико Зои затуманилось.
— Что он сказал?
— О вашем приюте? Почти ничего. Понимаете, сейчас ему нелегко. Как, конечно, и всем вам.
— Да уж! — выпалил Робин, не давая Зои ответить. — Зои просто сама не своя от беспокойства! Только не просите никого из нас жалеть Шумахера! Надеюсь, вы не будете допрашивать Зои через день только потому, что она имела несчастье обнаружить труп Эллен!
Маркби сделал вид, что пропустил слова парня мимо ушей, но успел заметить, как прищурилась Зои.
— Сегодня я имел честь побеседовать с мисс Маппл, поэтому особенно рад видеть вас здесь. Таким образом, я пообщаюсь со всеми членами вашего общества, за исключением мистера Гримсби. К нему я надеюсь заглянуть позже.
— Он владелец магазина книг и канцтоваров, — сказала Зои. — Но вы, наверное, и так это знаете. Там вы его и найдете.
— У Эллен Брайант тоже был магазин, — осторожно начал Маркби. — Значит, у нее было что-то общее с мистером Гримсби.
— Если вы думаете, будто у Эллен и Гримсби был роман, вы ошибаетесь! — насмешливо заметил Робин. — Скажите при Гримсби слово «секс», и он отведет вас в соответствующую секцию своего магазина и продаст книгу по данному предмету. Если, конечно, в его магазине такие продаются, в чем я сильно сомневаюсь. Он противный старый брюзга с кассовым аппаратом вместо мозгов!
— А по-моему, он очень милый, — возразила Зои, ошеломленная резким отзывом. — И вовсе он не старый. По-моему, ему лет сорок пять.
— Да нет, он ничего. Я не говорил, что он плохой. Но старший инспектор спросил, не связывали ли Эллен с Гримсби нежные чувства, вот я и ответил: это невозможно.
— Вообще-то я ничего подобного не спрашивал, — заметил Маркби.
— Но имели в виду!
— А какими были отношения Эллен со всеми вами? Насколько я понимаю, мисс Маппл и миссис Брайант не очень-то ладили между собой, но кто-либо из вас дружил с миссис Брайант?
— Кто вам сказал, что Хоуп и Эллен не ладили между собой? — задиристо спросил Робин. — Да, они не были закадычными подругами, но их связывало общее дело и, насколько возможно, у них были нормальные отношения.
— По-моему, Эллен иногда нарочно изводила Хоуп, — призналась Зои и покраснела. — Вообще-то… мы с Эллен довольно неплохо ладили. Мне она казалась хорошей, только не слишком гибкой. Она не выносила дураков. Сама она была умная. Посмотрите, как хорошо она управлялась с магазином! Да, ее замечания бывали непонятными. Иногда трудно было уяснить, что она вообще имеет в виду. Да, Хоуп часто обижалась на Эллен, но она и сама… Боже мой, терпеть не могу сплетничать! Но иногда Хоуп сама напрашивается на то, чтобы ее высмеивали.
— А Эллен ее высмеивала? Высмеивала Хоуп?
— Ну да, но кто этим не занимался? — решительно встрял Робин.
— Я! — воскликнула Зои.
— Да, вы, конечно, ее не высмеивали, извините! Вас я в виду не имел! — Робин посмотрел девушке в глаза.
«Любви сон молодой!» — не слишком добродушно подумал Маркби. Оказывается, дело осложняется. Интересно, понимает ли Зои, что парень в нее влюблен. Наверное, нет. И ничего удивительного. Кроме своих старых кляч, она вообще ничего не замечает.
— Мисс Фостер, не могли бы вы привести пример того, когда Эллен понимали неправильно или вообще не понимали, что она имеет в виду?
Зои покраснела еще гуще и заволновалась.
— Не скажу за других, не хочу быть несправедливой. И еще… не хочу сплетничать. Это некрасиво!
— Но мы сейчас не в зале суда, — мягко заметил Маркби.
— Ну и работа у вас, — сказал Робин. — Собираете сплетни и пытаетесь вызнать чужие тайны.
— А у вас есть тайна, которую вы предпочли бы скрыть от меня?
Маркби холодно посмотрел ему в глаза. Молодой человек начинал действовать ему на нервы. Пожалуй, пора указать ему его место.
Робин вспыхнул:
— Нет, конечно нет! А вы, пожалуйста, занимайтесь своими делами!
— Совершенно верно. Итак, мисс Фостер?
— Тайны? Да, у меня, пожалуй, есть тайна. Если честно, мне даже хочется вам все рассказать и снять груз с души. Все так глупо, но я все время об этом думаю, и мне становится стыдно, потому что я предстаю в не очень выгодном свете.
— Зои! — На лице Хардинга появилось одновременно удивленное и встревоженное выражение. — В чем дело? Вы вовсе не обязаны что-то ему рассказывать!
— Мне кажется, я должна с кем-то поделиться и как-то искупить вину. А то я кажусь себе и дурой, и корыстной.
— Зои, бога ради, перестаньте!
— Мистер Хардинг! — сухо перебил его Маркби. — Будьте добры, замолчите и позвольте мисс Фостер говорить!
— Я вам уже сказала, что неплохо ладила с Эллен, — быстро начала Зои, не давая Робину Хардингу себя перебить. — Несколько раз по воскресеньям она выбиралась сюда, и мы с ней гуляли в полях. Говорили мы в основном о кампании по спасению Спрингвуд-Холла и о том, что нового произошло в Бамфорде. Я рассказывала ей, как непросто управляться с моими питомцами и о том, как трудно достать денег.
Зои замолчала.
— Если честно, с недавних пор читатели газет засыпали меня пожертвованиями… После того как напечатали статью о том, как нас угрожают выгнать отсюда.
Маркби насторожился. Зои начала было отвечать, но тут же сбилась на любимую тему.
— Вы с миссис Брайант не рассказывали друг другу о себе? — спросил он. — Может, она говорила, где жила до того, как поселилась в Бамфорде?
— Точно не помню. Кажется, она родом из Австралии, но уже давно переехала в наши края. Она сказала, что, возможно, когда-нибудь съездит на родину в отпуск. Вот и все, что я запомнила. Но я сейчас о другом… Однажды в воскресенье мы гуляли, и я рассказывала, как трудно нам здесь живется. Она же сказала, что в ее магазине дела идут очень хорошо. Она сама удивлялась своему успеху, даже пошутила на эту тему, но шутка вышла неудачная. «Если так пойдет и дальше, — сказала она, — я умру богатой женщиной». Потом она добавила, что придется найти человека, которому можно отписать все в завещании. Она сказала: «У меня нет ни родных, ни друзей, никого! Но я не забываю людей, которые по отношению ко мне вели себя порядочно». Насколько я поняла, она собиралась написать завещание, и я подумала… — щеки Зои стали просто пунцовые, — я подумала, что она имеет в виду меня. Мол, раз я отношусь к ней хорошо, она меня не забудет! Знаю, это ужасно, но я в самом деле думала, что она собиралась включить меня в завещание, точнее, не конкретно меня, а наш приют…
— Зои! — закричал Хардинг.
— Заткнитесь! — бесцеремонно приказал ему Маркби. — Мисс Фостер, но ведь она не включила вас в завещание, так?
— Да, не включила. Жаль, что она про нас забыла. Я не хочу сказать, что сама хотела получить деньги Эллен. Просто было бы хорошо, если бы она оставила приюту хотя бы пару сотен. Нам бы они пригодились.
— Зои, прошу вас! — не сдавался Хардинг.
— Мистер Хардинг, прошу вас молчать! — загремел Маркби.
— И конечно, я не желала ей смерти. Я никому не желаю смерти. Но Эллен… она завещала все, что у нее было, Марджери Коллинс. Все, включая и магазин. И мне… немного обидно. Она могла бы хоть что-то оставить и бедным лошадкам. Правда, когда я вспоминаю тот наш разговор, мне кажется… Наверное, Эллен решила, что я пытаюсь ее разжалобить своими рассказами о том, как нам трудно живется. И поэтому не упомянула нас в завещании. А все-таки обидно, что Марджери досталось все. Несправедливо! Я очень надеялась, что Эллен оставит нам хоть что-нибудь.
Тут Хардинг не выдержал:
— Зои, ради всего святого! Больше ни слова! Неужели вы ничего не соображаете? Теперь этот проныра-полицейский будет считать, что у вас имелся мотив для убийства!
Глава 9
Горничная Дидре зазывно улыбнулась сержанту Пирсу, демонстрируя ямочки на пухлых щеках и встряхивая белокурыми кудряшками. Она могла похвастать пышными формами и безупречной кожей. Через несколько лет она, несомненно, растолстеет и расплывется, но сейчас была похожа на молочницу из детской книжки с картинками.
— Она настоящая старая корова, — заявила Дидре, точно прочитав мысли сержанта. — Если хотите что-нибудь узнать о Хоуп Маппл, вы меня спросите, уж я вам такого расскажу!
— Я вас и спрашиваю.
Пирсу было не по себе. Последние пять минут горничная постепенно придвигалась все ближе к нему, и ее круглые голубые глаза горели откровенно хищным блеском.
— Она оставила заявку в центре занятости. Написала, что ей нужна приходящая горничная, которая будет прибирать в доме. Делать небольшую уборку. Мне такая работа не очень-то по вкусу, но в центре занятости были недовольны, что я долго получаю пособие по безработице, вот и пришлось пойти к ней. Надоело, что на меня ворчат. Как только я увидела ее жилище, оно мне сразу не понравилось, да и она сама, откровенно говоря, тоже! Любит совать нос не в свои дела. От нее просто мурашки по коже. Зато здесь, в отеле, по-настоящему шикарно. Мебель новая, и пахнет приятно, красивые шторы, и все такое. Сюда-то много охотников работать. Как мне предложили это место, я сразу же и согласилась.
— Итак, вы работали у Хоуп Маппл… — напомнил Пирс.
— Да. Небольшая уборка, как же! — Дидре презрительно фыркнула. — Вы бы видели, как она живет! Повсюду бегают вонючие собачонки, да еще полно всякой мазни и горшков. Все кресла и диваны в собачьей шерсти, а попробуй стряхни пыль с какого-нибудь старого горшка или картинки, она начинает вопить, как будто ее режут! — Дидре помолчала. — Вообще-то, если бы кто-нибудь попытался убить старуху Маппл, я бы нисколько не удивилась. Она дает уроки рисования психам из больницы; по-моему, ей там самое место. Не представляю, как врачи отличают ее от своих пациентов! Мне очень жаль миссис Брайант. Славный у нее магазинчик. И сама она выглядела как картинка. Странно, что у нее никого не было. По-моему, у таких красавиц поклонников должно быть полным-полно. — Дидре многозначительно подмигнула. — Что тут такого? Женщинам приятно, когда рядом есть мужчина, да и мужчинам женское, общество тоже по вкусу.
Пирс вздрогнул и прикинул на глаз, далеко ли до двери.
— Вы сказали мистеру Шумахеру, что мисс Маппл и миссис Брайант ссорились.
— Уж это точно! — многозначительно заметила Дидре. — Вы бы их слышали!
— А вы слышали? — спросил Пирс. Дидре слегка смутилась.
— Я слышала, что отвечала старуха Хоуп. Ссорились-то они по телефону. Ну а что ей говорила та, другая, и так понятно. Они обзывали друг друга последними словами, вот что я вам скажу! Старуха вопила: «Да как вы смеете?» Поэтому я решила, что миссис Брайант тоже в долгу не оставалась. Ну и молодец. Мне и самой нашлось что сказать старухе Маппл, когда я уходила. Представляете, она обвинила меня в том, что я съела ее поганые шоколадные конфеты! А я к ним и не прикасалась! Я сижу на диете… — Помолчав, Дидре глупо ухмыльнулась. — Точнее, тогда сидела… но я не хотела исхудать, как спичка. — Она приосанилась, демонстрируя пышные формы.
Пирс подумал: вряд ли Дидре когда-нибудь исхудает и станет тощей, как спичка.
— Да… — слабым голосом проговорил он.
— Любите толстушек, а? — игриво поинтересовалась Дидре.
— Речь у нас сейчас не обо мне и не о моих вкусах! — отрезал вспотевший и побагровевший Пирс.
— Сегодня вечером после четырех я свободна. А вы?
— Нет, я работаю допоздна… всю неделю! — твердо заявил Пирс.
Дидре вздохнула. Потом вспомнила, на чем она остановилась, и на ее лице снова появилось выражение оскорбленной невинности.
— Так вот, к ее конфетам я даже не прикасалась! Их наверняка сожрали собаки! Жуткие паршивцы, такие мелкие, все время путаются под ногами, тявкают, а если хочешь их погладить — кусаются! Они и слопали, больше некому. А я подобрала коробку с пола. В ней ничего не было. Но как только я ее подобрала, вошла старуха Маппл и увидела, что я держу в руках коробку из-под конфет. Ну и она, конечно, напустилась на меня и заявила, будто я их съела! Наглость какая! Ну, тут мы, конечно, повздорили, и я ушла. Швырнула на пол тряпку и банку с лаком для мебели и сказала: пусть, мол, сама у себя и убирает. Хотя, — добавила Дидре, — вряд ли она когда-нибудь наводила у себя чистоту. Сдается мне, она годами не прикасается к тряпке. Повсюду толстенный слой пыли, а на кухню вообще без слез не взглянешь! В холодильнике полно собачьих консервов, вонючих, как не знаю что… И ванная у нее жуткая. На веревке сушатся старые панталоны… — Дидре хихикнула. — Размером с парашют! Я, конечно, и сама не худенькая, но по сравнению со мной старуха Хоуп — просто слониха. Жаль, я не видела, как она бегала голышом! Представляю, какой был вид!
— Да. — Пирс вздохнул. — Я тоже не видел. Итак, это все, что вы можете мне сообщить?
Дидре мечтательно закатила глаза.
— И представляете, — протянула она, — даже у такой слонихи нашелся ухажер!
— О чем вы?..
— Есть, есть у нее поклонник. А иначе зачем ему дарить ей конфеты?
Пирс, уже вставший и собравшийся уходить, снова сел.
— Кто подарил ей конфеты? И откуда вам об этом известно?
— На коробке была такая белая карточка, знаете, какие вкладывают, когда посылают подарок? Убирала я в столовой, вижу — лежит коробка, еще не вскрытая, обернутая в целлофан. И сверху карточка. Это было за день до того, как я нашла пустую коробку на полу. В общем, конфеты лежали на столе, а под оберткой — карточка. Я еще удивилась: надо же, у старухи Хоуп, оказывается, есть поклонник! Не иначе какой-нибудь ее ученик из психушки! Мне стало любопытно, и я прочитала, что написано на карточке. Вы меня понимаете?
— Да, конечно! — нетерпеливо сказал Пирс. — И что же там было написано?
— Там было написано: «С наилучшими пожеланиями, Чарлз». Ничего лучше придумать не мог. Раз уж прислал подарок, надо было хоть стишок написать или там признание в любви. Я тоже обожаю ассорти из молочного шоколада. Особенно те конфетки, что с апельсиновым кремом внутри.
Гримсби, подумал Пирс.
— Вы совершенно уверены, что там было написано именно так?
— Конечно! — Дидре пожирала сержанта взглядом. — Если вы всю неделю работаете допоздна, начальство должно на следующей неделе дать вам отгулы…
* * *
Эмма выбралась из кровати и, стоя в пижаме, напряженно вслушивалась. Босые ноги утопали в пушистом прикроватном коврике с изображением пони. В комнате было темно, хоть глаз выколи; ей хотелось включить хотя бы настольную лампу. Но предательскую полоску света под дверью мог заметить кто-нибудь из родных, проходя мимо. Даже Мэттью по пути в туалет мог открыть ее дверь и велеть ей ложиться, пригрозив, что спустится и пожалуется маме. Старшие братья — они такие.
Внизу был включен телевизор; из гостиной доносились негромкие голоса родителей. Боясь, как бы не наступить на скрипучую половицу, Эмма на цыпочках подошла к шкафу и, включив фонарик, достала заранее припасенную одежду.
Рассудив, что ночью на улице холодно, она натянула на себя самый толстый свитер и две пары носков. Вдруг ей послышался голос сестренки Вики из соседней комнаты. Она замерла на месте и затаила дыхание. Что, если отец или мать поднимутся наверх? Но больше Вики голоса не подавала, и все стихло. Сначала Эмма собиралась дождаться, пока родители лягут спать. Но здесь таилась опасность: родители обычно ложились поздно. Когда они наконец поднимутся в свою спальню, Эмма может нечаянно заснуть, и тогда все рухнет. А она так долго готовилась…
Ее замысел был прост и грандиозен одновременно. Спасти ослицу Мод. Несмотря на то что Зои Фостер уверяла ее в обратном, Эмма боялась, что дни Мод сочтены. Говорил же ветеринар, что Мод не переживет зиму в полуразвалившейся конюшне со сквозняками. А сама Зои не один раз повторяла, что ей некуда перевести своих подопечных. Эмма еще не изучала логику, но сделать вывод было нетрудно: раз нет денег на новую конюшню, значит, Мод конец.
Кроме того, Эмме нужно было спешить, потому что время было не на ее стороне. В любой день можно ждать самого страшного. Она придет в приют, а Мод уже нет… Однако перед тем, как уйти из дому, Эмма все же задержалась в спальне. Она аккуратно сложила пижаму и заправила постель, чтобы мама не огорчалась.
Ей удалось пройти мимо комнаты брата, ни разу не наступив на скрипучую половицу. Она навострила уши, ожидая услышать звуки радио. Иногда Мэттью перед сном слушал радио — портативный приемник лежал рядом с ним на подушке. Но сегодня, приложив ухо к двери, Эмма услышала только ритмичное цоканье: значит, брат надел наушники и вообще ничего не слышит.
Эмма осторожно прокралась вниз. Она уже добралась до прихожей, но тут с ужасом услышала голос отца. Буквально в последнюю секунду она нырнула в шкаф, где хранились плащи, резиновые сапоги, клюшки для гольфа и детский складной стул на колесиках. Если что-нибудь упадет, ее сразу найдут. Но удача была на ее стороне. Отец прошел мимо; вскоре на кухне засвистел чайник. Прошло несколько минут, и отец вернулся в гостиную. Судя по звяканью посуды, он нес в руках поднос с чашками и чайником. Потом до слуха Эммы донесся бой курантов — значит, по телевизору начинаются «Новости в десять». Потом звук прикрутили, и все снова стихло.
Эмма тихонько выбралась из дому черным ходом и перешла ко второму этапу своего плана, единственному, по поводу которого у нее имелись серьезные сомнения. Для того чтобы все успеть, придется позаимствовать велосипед Мэттью. Идти пешком до приюта Элис Батт слишком далеко, особенно ночью. Автобус тоже исключается. Увидев ее — если, конечно, автобусы еще ходят, — водитель обязательно спросит, куда она едет одна так поздно. Значит, добраться до приюта вовремя можно только на велосипеде брата. Собственный Эмма сломала полгода назад, когда училась ездить по пересеченной местности. Новый велосипед ей если и подарят, то не раньше Рождества. Зная, как дорожит Мэттью своим велосипедом, Эмма решила, что поедет очень осторожно и оставит его в таком месте, где его без труда найдут.
То и дело виновато озираясь на занавешенные окна, Эмма вывела велосипед из сарая, с трудом взгромоздилась через мужскую раму и покатила вперед.
Путешествие заняло больше времени, чем она рассчитывала, и оказалось страшнее, чем ей казалось. На дороге было пусто, но два раза мимо нее с ревом проносились машины, ослепляя фарами. Она едва не свалилась в придорожную канаву. Однако ни один из водителей не остановился и не спросил у девочки, почему она едет по шоссе одна ночью, и Эмма благополучно добралась до ворот приюта.
Охраны никакой не было. Не такие здесь были питомцы, чтобы кто-то захотел их украсть. Даже для мясокомбината они уже не годились. Сама Зои жила здесь же, в старом автоприцепе, снятом с колес и поставленном на кирпичи. Ложилась она рано, так как вставала с рассветом и сразу же принималась за нескончаемые дела. В темноте ее вагончика не было видно.
Эмма откинула щеколду на двери конюшни и распахнула дверь пошире. В тишине ржавые петли скрипели особенно громко и противно. В конюшне было тепло и пахло лошадьми и навозом. Возможно, Шумахер сейчас презрительно сморщил бы нос, но для Эммы это был самый приятный запах на свете, лучше любых духов. Она зашла внутрь и включила свой фонарик. Зашуршала солома, и обитатели конюшни повернули морды к двери. Пони тихо заржали, узнав девочку.
Эмма вышла на улицу за велосипедом. Она вкатила его в конюшню и осторожно прислонила к стене, чтобы он ни в коем случае не упал. Здесь с ним ничего не случится, а завтра утром его найдут и вернут взбешенному Мэттью. Потом она, конечно, возместит брату ущерб: например, купит большую упаковку кока-колы.
Денник Мод был последним. Ослица дремала, поджав задние конечности и согнув передние. Когда Эмма подошла к ней, ослица вскинула голову и смерила девочку недобрым взглядом. Так отреагировала бы любая старушка, если бы ее разбудили посреди ночи. Эмма сняла с крючка на стене недоуздок и надела его на голову Мод, все время шепча ослице ласковые слова. Только бы Мод не заревела в знак протеста! Эмма потянула за повод. Мод, недовольная тем, что нарушили ее привычный распорядок, заковыляла за девочкой на своих искривленных ногах. Наверное, она очень удивилась. Тем не менее девочке она доверяла и потому не сопротивлялась.
Выйдя наружу, Эмма закрыла дверь конюшни и пошла по аллее, ведя Мод в поводу. У самой живой изгороди она заранее устроила тайник: старый рюкзак, куда она давно уже стаскивала унесенные из дому продукты. Для Мод предназначались яблоки, для самой Эммы — несколько банок с консервированной фасолью. Рюкзак оказался очень тяжелым, и девочке лишь чудом удалось закинуть его на спину Мод и кое-как закрепить. Потом они снова пустились в путь.
Эмма решила пройти полем мимо ближайшей фермы и углубиться в лес. Там Мод никто не найдет. А если ослица начнет реветь, то из чащи ее не услышат.
Здешние леса занимали довольно большую площадь. Помимо обычного леса, в окрестностях Бамфорда располагался и хвойный питомник комиссии по лесному хозяйству. В обычном лесу гулять было приятно, особенно весной, среди зеленой травы, колокольчиков и примул. Лес был старый; деревья росли самосевом и потому боролись за каждый сантиметр свободного пространства, а под ними произрастали диковинные грибы.
Питомник выглядел совсем по-другому. Сосны были посажены регулярно; кроны высоких деревьев заслоняли небо. Здесь было тоже интересно, но как-то страшновато, особенно в одиночку. Одному в таком громадном лесу легко заплутать. Но Эмма рассудила так: раз здесь легко заблудиться, значит, их вряд ли быстро найдут. Вот почему она решила спрятать Мод именно в сосновом лесу, где деревья напоминали высокие темные колонны какого-то старинного собора.
За неделю до похищения ослицы девочка сходила на разведку и обнаружила в сосняке оленью тропку. Тропка уходила далеко в чащу. Идя по ней, Эмма нашла то, что ей было нужно. Большую поляну прорезал ручей, которому девочка очень обрадовалась — ведь Мод нужна вода. На берегу ручья стоял самодельный шалаш. Эмма решила, что шалаш на каникулах построили дети. Он был довольно просторный, сделанный из переплетенных веток, которые приволокли сюда из лиственного леса, и накрыт старым брезентом. Она тщательно осмотрела шалаш. Хотя в нем слегка пованивало, внутри было сухо. Мод здесь как раз поместится.
Что будет потом и сколько времени им предстоит скрываться, Эмма не знала. Подобно диккенсовскому мистеру Микоберу, она решила, что все как-нибудь образуется и ее затруднения решатся сами собой. И действительно, до сих пор у нее все получалось.
Чтобы попасть в лес, нужно было спуститься с довольно крутого холма в лощину. Мод решила, что спуск для нее слишком тяжел; то же самое показалось и Эмме, тем более что ей почти ничего не было видно. Кроме тусклого лунного света да луча ее карманного фонарика, у нее не было других источников света. Они двигались ощупью, с трудом. Задыхаясь от напряжения, Эмма тащила за собой ослицу, которая иногда осуждающе фыркала.
Впереди замаячила опушка лиственного леса. Зашелестела листва — как показалось Эмме, довольно зловеще. Вдруг что-то большое вылетело из леса и понеслось прямо на них. Эмма вскрикнула и присела. Над ее головой, едва не коснувшись щеки, просвистели огромные крылья. На фоне луны мелькнула призрачная тень и тут же скрылась во мраке.
Всего лишь сова! Эмма облегченно вздохнула и ласково потрепала Мод по шее.
— Пошли! — велела она.
Но ослице уже надоело гулять среди ночи. Да, она вышла из конюшни, но только ради своей маленькой подруги. Путь оказался тяжелым; она устала, замерзла и соскучилась по теплому деннику и обществу своих товарищей. И потом, ей хотелось спать. Мод остановилась.
Эмма потянула за повод:
— Мод, не сдавайся! Ты должна идти дальше! Ты не знаешь, что они хотят с тобой сделать!
Мод, очевидно, думала: что бы с ней ни собирались сделать, то, что происходит сейчас, значительно хуже. Она дернула головой, натянула веревку и, развернувшись на своих крепких задних ногах, решительно затрусила назад той дорогой, которой они пришли. Эмма бросилась догонять ослицу; с большим трудом ей удалось поймать непослушное животное. Но во время погони Мод уронила рюкзак с запасами. Эмма светила вокруг себя фонариком, но так и не нашла его. «Ничего, — решила девочка, — я найду его, когда рассветет».
Теперь ей предстояло уговорить Мод идти дальше. Эмма тянула повод. Мод, упрямо упираясь в землю всеми четырьмя копытами, отказывалась двинуться с места. Более того, она попыталась озвучить свое несогласие и зареветь, но Эмма, услышав первое, еще не очень громкое «Иа», принялась гладить ослицу и уговаривать ее не шуметь.
Девочке показалось, что прошла целая вечность, но наконец Мод уступила и позволила развернуть себя и снова повести в лес. Эмма испытывала не только облегчение, но и беспокойство. Путешествие отняло много времени и сил, она потеряла рюкзак, вспотела и устала. Мод в лесу явно не нравилось. Она вздрагивала от ночных шорохов и скрипов. Эмме стало не по себе. Даже красивый лиственный лес, в котором так приятно бродить при свете дня, стал враждебным. Под ногами что-то шуршало и скрипело, сверху что-то падало. Искривленные ветки так и норовили преградить им путь. В призрачном лунном свете ветви и сучья казались уродливыми инопланетянами. Эмма то и дело спотыкалась о торчащие корни и боковые отростки. За ней как будто следили чьи-то глаза; их владельцев не было видно, но Эмма знала, что они здесь. Время от времени луч фонарика выхватывал из темноты фигурки лесных обитателей — зайца или горностая. В одиннадцать лет Эмма уже не верила в домовых и фей и почти не верила в привидения. Но в темном лесу в душе поневоле просыпался первобытный страх. Здесь таилось нечто древнее, намного старше самой Эммы, намного старше, чем теперешние деревья, намного старше, чем письменная история округи. Нечто бесформенное, безвременное, забытое. Оно шуршало среди поросших мхом упавших древесных стволов, шелестело корой и взметало в воздух палые листья.
Наконец они добрались до соснового питомника. Эмма довольно быстро нашла оленью тропу и очень порадовалась своей удаче. Понадеявшись, что тропка та самая, что ведет на ее поляну, девочка крепче сжала в кулаке повод и, шепотом призывая Мод не сдаваться, нырнула в чащу.
Их окутал непроходимый мрак. Кроны высоких сосен не пропускали лунный свет, а батарейка в карманном фонарике Эммы уже садилась. Эмма светила себе под ноги. Двигаться по узкой тропинке было трудно. Ноги пружинили на подстилке из сосновых игл, заглушающей шаги, голова кружилась от густого смолистого воздуха, к которому примешивался слабый запах тлена. Они спотыкались, но брели дальше. Эмме казалось, что они идут уже целую вечность, но наконец она услышала журчание воды и поняла, что они вышли к ручью. Во время своей разведывательной прогулки она предусмотрительно отметила нужный поворот, натаскав кучку камней и сосновых шишек. Когда слабый луч фонарика выхватил из темноты ее самодельную веху, Эмма готова была петь от радости. Она потянула за повод, и Мод следом за ней зашагала в чащу.
Вот и шалаш! Эмма ликовала. У них все получилось! Они устали и измучились, но все же добрались до цели! Значит, она старалась не зря.
— Мод, теперь все будет хорошо! — прошептала она в длинное ухо ослицы.
Видимо, Мод не была согласна с девочкой, потому что попятилась и топнула задним копытом.
Эмма откинула край брезента и посветила внутрь. Хотя слабого лучика хватило только на то, чтобы осветить узкую полоску у самого входа, Эмма надеялась, что Мод смирится. Она поймет, что здесь хорошо. Девочка потянула за повод.
Мод вскинула голову и уперлась. Эмма, пыхтя, тащила ослицу вперед. Мод, фыркая, сопротивлялась и тянула девочку назад. Эмма выключила фонарик и сунула его себе за пояс, чтобы освободить обе руки. Ценой нечеловеческих усилий ей наконец удалось затащить ослицу в тесный, темный и вонючий шалаш.
Вдруг брезент у входа упал, шлепнув по веткам. Эмма вздрогнула. Теперь снаружи не проникал никакой свет, и они остались в кромешной тьме. Вонь была ужасающая; Эмме показалось, что в прошлый раз, когда она ходила на разведку, здесь не так сильно воняло. А сейчас… Какой омерзительный, какой гнетущий запах! Девочка испугалась, что не выдержит и ее стошнит. И тут она услышала шорох рядом со входом.
Сначала Эмма подумала, что это Мод топнула копытом. Она прижалась к ослице, но та стояла неподвижно, прядая ушами. Шорох послышался снова; Эмме показалось, что кровь застыла у нее в жилах. Сердце готово было выскочить из груди. Какой-нибудь лесной зверь? Кто там может быть? Барсук или лиса? Вряд ли. Они прячутся в норах. Птица, которая случайно залетела сюда и не может вылететь? Летучие мыши? Брр, какая гадость! Одно Эмма поняла точно. Они с Мод в шалаше не одни.
Девочка опустила руку и попыталась нашарить на поясе фонарик; тут существо, вошедшее в шалаш, снова задвигалось. Оно направлялось к ним. Эмма чувствовала его запах, затхлый и неприятный, и, что самое страшное, слышала хриплое, затрудненное дыхание. Мод предупредительно фыркнула, вскинув голову, и шагнула вперед, словно заслоняя Эмму от пришельца.
Наконец девочка дрожащими пальцами нащупала фонарик. Надо вытащить его из-за пояса и сразу включить…
Но прежде, чем она успела что-либо сделать, из темноты протянулась рука и схватила ее за запястье.
Глава 10
День у Маркби выдался утомительный. Послав Пирса в Спрингвуд-Холл к горничной Дидре, он взял у экспертов пленку, снятую телевизионщиками в тот роковой день, и просматривал ее.
Вернувшийся Пирс с радостью присоединился к своему начальнику. Сержанта не было в Спрингвуд-Холле, когда Хоуп Маппл устроила свою демонстрацию протеста, и он очень жалел о том, что пропустил такое зрелище. Однако Пирс был настоящим профессионалом; он понимал, что смотреть надо не на голую толстуху с транспарантом… вернее, не только на нее, но и на то, что происходит вокруг нее и на заднем плане.
Они прокручивали запись снова и снова. Маркби прикрывал рукой лоб и щурился, глядя на экран.
— Дальше! — бормотал он.
Тихо стрекотала пленка; фильм начинался снова. Группки людей на лужайке то сходились, то расходились; потом бежала раздетая догола Хоуп Маппл. Что и говорить, такое увидишь не каждый день!
— Давай дальше! — снова приказал Маркби. — Нет, погоди! Крути назад… нет, это слишком… да, вот!
Он наклонился вперед и снова начал всматриваться в экран. Пирс подошел к телевизору и ткнул в фигуру, стоящую в толпе почти за спиной Хоуп.
— Вы правы, сэр. Вон она, Зои Фостер!
Маркби кивнул:
— Ладно, сержант, выключайте. На сегодня хватит. По-моему, Зои можно вычеркнуть из списка подозреваемых. Она вместе со всеми побежала за Хоуп, как и сказала нам, и могла спуститься в погреб только после всех остальных. Потом она выбралась в боковую галерею и нашла труп. Она нас не обманула. На то, чтобы убить Эллен, у нее просто не было времени.
— Убийца действовал молниеносно, — с сомнением в голосе возразил Пирс. — Если они с Эллен договорились встретиться и Эллен уже ждала ее в условленном месте…
— Зои не убила бы ее, зная, что совсем рядом целая толпа свидетелей! Когда все ввалились в погреб следом за Хоуп, Эллен была уже мертва. И все-таки я очень рад, что мисс Фостер попала в поле зрения камеры. Сегодня я было усомнился в ней, когда она начала бормотать о завещании Эллен. Она совсем не похожа на убийцу, но… она действительно обожает своих старых кляч, а мы ведь с вами знаем, что мотивы для убийства бывают самые странные. Теперь у нее есть отличное алиби, так что беспокоиться не о чем.
— Кстати, говорят, молодой Хардинг горячо за нее заступался! — Пирс расплылся в улыбке.
— Как он меня раздражает, этот юнец! — Маркби вздохнул и посмотрел на часы. — Что ж, пора и по домам… Точнее, вы идите. А я поеду к Гримсби. Он велел мне явиться к нему домой точно без четверти семь. Сказал, что в начале седьмого закроет магазин, но исключительно из-за меня. Обычно он уходит домой в половине седьмого, после того как наведет там порядок.
— Разве нельзя было прийти к нему прямо туда? — удивился Пирс.
— Гримсби был не в восторге. У меня создалось впечатление, что приход инспектора полиции он расценивает как подрыв своей деловой репутации. Может, он боится, что я не вытру ноги при входе или громко, на весь зал, спрошу, торгует ли он порнографией. Пока мы с ним договаривались, мне все время казалось, что ему хочется обратиться ко мне как к прислуге: «Эй, любезный».
— Напыщенный болван, — сказал Пирс.
— Пирс, он рядовой обыватель и член местной торговой палаты. С ним нужно обращаться бережно. Я даже рад, что он пригласил меня к себе домой. Интересно будет взглянуть на него в домашней обстановке. О человеке многое можно сказать, увидев, какие книги стоят у него на полках и какой узор у него на ковре. Однако, строго между нами, мне уже начинает надоедать это Общество защиты исторических памятников Бамфорда. Многовато их для одного дня. Включая Гримсби, я за двадцать четыре часа успел опросить всех оставшихся в живых членов общества, а такого и врагу не пожелаешь!
Маркби раздраженно покачал головой.
— Знаете, что напоминает мне это дело? В молодости мы с друзьями ходили в паб, где было пианино. Мы положили на музыку стихотворение Лонгфелло Excelsior и сопровождали пение всякими жестами — иногда приличными, иногда не очень. Если помните, стихотворение начинается строчками: «Тропой альпийской в снег и мрак шел юноша, державший стяг». На его стяге, говорится дальше, был «странный девиз». Так вот, можно сказать, что на стяге, который несла Хоуп Маппл, тоже был странный девиз. И «альпийская тропа» тоже к месту, ведь Эрик родом из Швейцарии. Но все остальное теряется в тумане, как и цель героя стихотворения.
— А что случилось с тем парнем из стиха?
— Его вместе со стягом завалило лавиной. Повезло же ему! Мне предстоит сражаться со всеми членами Общества защиты исторических памятников! Кстати, как прошла беседа с горничной?
— Ее зовут Дидре. — Пирс закатил глаза. — Я бы не стал верить всему, что она рассказывала о Хоуп Маппл.
Он поведал Маркби о карточке, прикрепленной к коробке конфет.
— «С наилучшими пожеланиями, Чарлз»! — медленно повторил Маркби. — Значит, Хоуп была в союзе с Чарлзом Гримсби, а Зои — с Робином Хардингом. Эллен Брайант оставалась одна. Интересно, имеет ли это какое-то значение. Время покажет. Ну, спокойной ночи, идите домой!
Гримсби занимал половину приличного дома на две семьи; подоконники в гостиной украшали горшки с геранью, на полках в книжном шкафу теснились книги по истории края и тома Диккенса, на полочке стояли три фарфоровых гуся, а на полу лежал потертый ковер с завитушками. Вся мебель и обстановка словно сошли с картины, изображающей интерьер тридцатых годов двадцатого века. Маркби с удовольствием разглядывал древний радиоприемник Маркони в полированном корпусе, атласные диванные подушки с оборками и подголовники на креслах с вышитыми дамами в кринолинах.
Хозяин предложил Маркби стаканчик кипрского хереса; старший инспектор с благодарностью согласился и осторожно сел на диван, стараясь не помять атласные подушки и не сбить дам в кринолинах. Судя по всему, Гримсби сохранял обстановку, созданную, наверное, лет пятьдесят назад еще его родителями. Он ничего здесь не менял, ничего не выбрасывал и не покупал — кроме разве что нескольких книг.
— Решительно не понимаю, чем я могу вам помочь… м-м-м… старший инспектор, — заявил Гримсби, решив, что исполнил долг гостеприимства. Потом он посмотрел на Маркби в упор, как будто пытаясь убедить самого себя, что перед ним в самом деле старший инспектор полиции, который умеет вести себя в обществе, а не какой-нибудь самозванец.
— Я стремлюсь как можно больше узнать о миссис Брайант.
— Вряд ли я сумею много рассказать о ней, — надменно заявил Гримсби.
— Тогда расскажите о вашем обществе. Кто основал его? Давно ли Эллен в нем состояла?
— Общество основали мы, — довольно сухо ответил Гримсби. — Шесть лет назад. Основателями стали мы с Хоуп; позже к нам присоединялись другие. Эллен вступила года три назад. Разумеется, мы с ней и до того встречались в местном отделении торговой палаты, но близко знакомы не были. Повторяю, не были. Робин Хардинг вступил в общество примерно год назад, а малышка Зои — совсем недавно. Подозреваю, сию юную особу больше интересуют ее лошади, чем история. Вы ведь знаете, что Шумахер угрожает выкинуть со своей земли и ее, и ее питомцев? Хотя я сам не большой любитель животных, я всемерно сочувствую мисс Фостер, а высокомерие и своеволие Шумахера возмущают меня до глубины души! Я специально ездил в Лондон, чтобы повидать его, и дал понять, что мы против его планов. Мне казалось, что он поведет себя цивилизованно, ведь, в конце концов, я такой же бизнесмен, как и он. Однако он держался вызывающе и оскорбительно.
— Да, знаю, точнее, знаю о лошадях. Но если вы с Хоуп такие друзья…
— Коллеги! — сухо уточнил Гримсби.
— Но и друзья, конечно, ведь вы шесть лет проработали вместе…
— Не спорю, мы с Хоуп неплохо ладили, — сварливо заявил Гримсби и тут же помрачнел. — Да, ладили — до тех пор, пока она не устроила свою нелепую демонстрацию протеста. Должен признаться, после ее выходки я увидел ее в новом свете!
«Да уж, увидел так увидел, — нашептывал Маркби его внутренний голос. — Разглядел во всей красе!»
— Я не могу допустить, чтобы в торговой палате меня считали дураком и смутьяном, нарушающим общественный порядок! Так же считала и миссис Брайант. Видимо, потому-то она и ушла, не дожидаясь выходки Хоуп. Но зачем она спустилась в винный погреб? Вот чего я не понимаю.
— Но до прошлой субботы вы с Хоуп дружили, — не сдавался Маркби. — Молодые люди, Робин и Зои, тоже держались вместе…
Гримсби мрачно покосился на своего гостя.
— Следовательно, у Эллен в вашем обществе союзников не было…
Гримсби с недовольным видом заерзал в кресле.
— Мы объединились ради единой цели, делали общее дело. Поймите, старший инспектор, члены общества не разбиваются на партии по интересам!
— Мой богатый жизненный опыт подсказывает обратное. Поверьте, во всякого рода обществах такое не редкость.
— Я не обладаю вашим опытом, старший инспектор. Хотите еще хереса?
В обычных условиях подобный вопрос означает приглашение посидеть еще и поговорить, но в устах Гримсби последние слова приобрели смысл прямо противоположный.
Маркби понял намек и встал.
— Мистер Гримсби, мне крайне важно найти всех знакомых и родственников Эллен. Если что-нибудь вспомните, прошу вас, позвоните мне.
— Вряд ли вы кого-нибудь найдете, — проворчал Гримсби, распахивая перед Маркби дверь. — Спокойной ночи, старший инспектор!
Вопреки привычке, Маркби по пути домой зашел в паб выпить кружку пива. Чем дальше, тем загадочнее! Кроме того, расследуя убийство Эллен Брайант, он сталкивается с неприязненным к себе отношением. В такого рода делах поневоле приходится рыться в чьем-то грязном белье. Может быть, Гримсби о чем-то умалчивает? А Хоуп Маппл? А Эрик? Не исключено, что Хоуп, пусть и случайно, попала в точку, заявив, будто Эллен обнаружила в Спрингвуд-Холле нечто странное?
Откуда взялись лишние деньги, которые Эллен вносила на счет магазина «Иголочка»? Эрик — человек богатый; возможно, он привлек к себе внимание какого-нибудь жадного и беспринципного типа, который раздобыл о нем некие компрометирующие сведения. А может быть, никакого шантажа и вовсе нет. А если Эллен — азартный игрок и выигрывала на бегах? Или экономила на всем, даже на спичках, а одежду покупала на благотворительных распродажах… иногда там попадаются по-настоящему ценные вещи. Или промышляла чем-нибудь незаконным? Эллен — привлекательная женщина. Что, если она тайно от всех занималась проституцией? Значит, Эллен была жертвой шантажа, а не шантажисткой? Судя по состоянию ее счетов, в последнее время она не снимала крупных сумм. Но платить ведь можно не только наличными деньгами.
«Ну и работка у вас!» — сказал Робин Хардинг, и ведь он был прав. В самом деле, ну и работка! Внезапно Маркби почувствовал всепоглощающее желание пойти к Маквею и попросить, чтобы дело передали кому-нибудь другому. Он больше не желал знать ничего об Эллен Брайант, не желал беседовать с людьми, которые откровенно не хотят с ним разговаривать и считают его приход вмешательством в свою личную жизнь. Маркби хотелось домой.
Но и собственный дом показался ему пустым и заброшенным. Он захлопнул за собой дверь — дом отозвался гулким эхом. Под ногами зашуршали письма и газеты, которые почтальон бросил в щель. В раковине до сих пор стояли не вымытые с завтрака чашка и тарелка. От одиночества хотелось выть!
Как жаль, что нет Мередит! Интересно, чем она занимается в Лондоне, когда не работает? Кто ее друзья? Маркби очень интересовало, с кем она водит компанию и нет ли среди ее знакомых мужчины, способного ее увлечь. Она ничего такого ему не говорила. Но признается ли она, если встретит другого, если встретит мужчину, которого полюбит? А почему, собственно, Мередит в чем-то должна ему признаваться? Она не обязана отчитываться перед ним в своих поступках, как и он перед ней. И тем не менее ревность разъедала ему душу.
На ужин Маркби поджарил упаковку рыбных палочек и съел их с хлебом и маслом. Пол Данби часто ворчал на шурина за то, что тот питается фастфудом, а не готовит себе полезные и вкусные салаты из свежих овощей. Но Пол любил возиться на кухне, а Маркби — нет. Быстро прочитав газету, старший инспектор включил телевизор, чтобы посмотреть новости, и задремал до начала выпуска, положив ноги на скамеечку. Скамеечка, сделанная из верблюжьего седла, досталась ему после развода. Ни ему, ни Рейчел она не была нужна, но, поскольку Рейчел оставалась верна себе, вещи, которые никто из них не хотел брать, при разделе имущества достались ему.
Его разбудил настойчивый телефонный звонок. Алан вздрогнул, открыл глаза и посмотрел на часы. Скоро полночь. Он встал, выключил телевизор и снял трубку:
— Алло!
— Слава богу, Алан, ты дома! — У Пола, его зятя, голос был явно взволнованный.
Маркби быстро спросил:
— С Лорой ничего не случилось?
— Нет, но Эмма… пропала! В комнате ее нет! Перед сном Лора, как всегда, заглянула к детям и увидела, что Эммы нет… Она пропала!
— Погоди! — быстро перебил зятя Маркби. — Значит, раньше Эмма, как обычно, поднялась к себе?
— Да, да! Вот именно, как обычно! Но где же, во имя всего святого…
— Вы искали в доме, в саду? Ее одежда тоже пропала?
— Да, да и еще раз да! — закричал Пол на том конце линии. — В доме ее нет, и она надела джинсы, свитер, резиновые сапоги и курточку. Перед тем как уйти, она сложила пижаму и застелила постель…
Голос у зятя задрожал.
— Успокойся, дружище, — сказал Маркби. — Я еду к вам.
Пропал ребенок. Что может быть страшнее? Сердце у Маркби болело не только потому, что Эмма приходилась ему племянницей и крестницей. Он любил ее как родную дочь и понимал, что своих детей у него нет и, наверное, уже не будет. Ему за сорок, первый брак был бездетным, после развода он много лет жил один. Даже если когда-нибудь он уговорит Мередит выйти за него замуж, вряд ли испытает радость отцовства. Впрочем, в его возрасте трудно менять образ жизни. Он не был уверен, что сумеет справиться с малышом, не спать ночами, менять подгузники и подолгу сидеть дома.
По пути к дому сестры — дорога была недолгой — Маркби злился на себя. Сколько раз он заставлял себя молчать и не делать замечания сестре и зятю! Лора и Пол поощряли в Эмме самостоятельность, но она ведь еще маленькая! Как они допустили? Маркби понимал, что несправедлив к Полу и Лоре, но… все-таки в том, что случилось, есть и их вина. Эмма пропала не на конечной остановке автобуса и не в поле. Она исчезла из собственной спальни, из-под родительского крова, и в ее исчезновении не было никакого смысла, никакой причины.
А может, она просто решила всех разыграть? Очень хотелось в это верить. Дети обожают прятаться; наверное, она сейчас сидит где-нибудь в саду возле дома и уговаривает себя не бояться… Скоро она вернется домой. Наверное, когда он приедет, Эмма уже вернется. Он войдет и увидит, что девочка сидит в кухне за столом, пьет какао, а родители, испытавшие облегчение, то целуют, то ругают ее.
Но безжалостный внутренний голос нашептывал ему: нет, сбылось дурное пророчество, которое он изрек три или четыре дня назад. Тогда им вдруг овладел необъяснимый страх, предчувствие чего-то ужасного. Старший инспектор словно знал заранее, что Эмме угрожает опасность. Знал, но ничего не сумел предотвратить!
Во всех окнах дома Данби горел свет. Парадная дверь была распахнута настежь. Лора, бледная как смерть, выбежала из гостиной навстречу брату и молча обняла его. Маркби положил руки ей на плечи.
— Лори, не расстраивайся, — сказал он. — Все будет хорошо.
Какие глупые, бессмысленные слова! Но ничего лучше ему в тот миг не пришло в голову.
Лора отпрянула и высморкалась в мокрый платок. Маркби поднял голову и увидел племянника, сидевшего на верхней ступеньке лестницы.
— Привет, Мэттью! — поздоровался он. — Ну а ты не знаешь, где твоя сестра? Что она задумала? Может, она поделилась своими планами с тобой, но попросила никому не рассказывать? Говори, не бойся, сейчас можно. Говори!
— Нет. — Мэттью покачал головой. — Родители меня уже спрашивали. Эмма ничего мне не говорила. — Вдруг мальчик оживился: — Она уехала на моем велосипеде! Папа пошел в сарай, думал, она там прячется, смотрит, а велосипеда нет! Она сперла мой велик! И наверняка его сломает! Свой-то уже доломала…
— Хватит, хватит! — крикнул из гостиной Пол. — Марш в постель! Живо!
Мэттью встал и угрюмо зашагал к себе, бормоча:
— Она свалится, а если не свалится, то цепь слетит… Обдерет краску…
Не переставая горестно причитать, он скрылся в спальне.
Войдя в гостиную, Маркби спросил:
— Соседей обзвонили? Может, Эмма у подруги? Или они сговорились и сейчас сидят в чьем-нибудь сарае, едят всякие вкусности и рассказывают друг другу страшилки…
Он слышал собственный голос как будто со стороны. Ему очень хотелось убедить самого себя в том, что опасности нет, отогнать прочь тревогу.
— Всякие вкусности! — Пол побледнел. — Вот оно что! Так вот почему у нас всю неделю пропадают продукты! Яблоки, консервированная фасоль, полбатона хлеба… Наверное, она брала их и где-нибудь прятала!
— Мы обзвонили соседей и всех ее подруг, — сказала Лора, собранная, но напряженная, как сжатая пружина.
— Значит, вы не знаете, куда она могла пойти? Поищите хорошенько в ее комнате — может, она оставила вам записку.
— Алан! Мы уже обыскали весь дом! Никакой записки нет. И потом, раз она взяла велосипед Мэттью, она могла поехать куда угодно!
Маркби прекрасно понимал, что зять прав, но тем не менее не сдавался:
— Подумайте, к кому она могла поехать. Кстати, не было ли у нее в последнее время конфликтов с вами? Вспомните! Может, она плохо себя вела и вы ее отругали? Обидевшись на родителей, дети часто убегают из дома, но, как правило, возвращаются на следующий день. В моей практике такое случалось.
— Нет, Эмма не такая! — решительно возразила Лора. — И потом, мы ее не ругали.
Маркби нахмурился.
— А если конфликт произошел не дома, а где-то еще? В школе сейчас каникулы. Она по-прежнему помогает в приюте для лошадей?
Родители Эммы переглянулись.
— Эмма очень расстроилась, узнав, что Шумахер собирается выселить приют, — сказала Лора. — Но она не поехала бы туда среди ночи, правда? Зои ночует в вагончике… Черт, там даже телефона нет! Но зачем Эмме ехать туда среди ночи?
Маркби кивнул:
— Ладно. Я позвоню в участок и дам им приметы Эммы. — Подняв трубку, он спросил: — А лунатизмом она не страдает? Во сне не ходит? Понимаю, это нелепо, но…
— Нет! — отрезал Пол. — И потом, она ведь уехала на велосипеде!
— Ну да, конечно. И все же остается надежда, что она решила вас разыграть… например, начитавшись о приключениях «Великолепной пятерки»!
Маркби набрал номер и изложил дежурному обстоятельства дела:
— Да, ей одиннадцать лет. Мы считаем, что она уехала на велосипеде. У нее длинные светлые волосы. На ней джинсы, резиновые сапоги и голубая куртка с капюшоном. Совершенно верно. Да, ее подруг уже обзвонили. Нет, нет. Вряд ли… — Он покосился на Пола. — Ты не звонил в больницу?
— Нет, — вяло ответил Пол, а Лора села на ближайший стул и закрыла лицо руками.
Остаток ночи тянулся бесконечно долго. Они совсем извелись в ожидании новостей, но так ничего и не узнали. В четыре утра Маркби, который больше не мог пребывать в бездействии, поехал в бамфордский полицейский участок, чтобы убедиться, что его сотрудники предпринимают все усилия для розыска его племянницы. На улицах в этот предрассветный час было пусто; Бамфорд казался заброшенным. Все спали, даже кошки. В сточных канавах плавали обертки от жареной рыбы с картошкой; у магазина ветер со звоном катал по асфальту пивные банки. В кустах на парковке стояла забытая магазинная тележка для продуктов; в витрине магазина электротоваров образовалась трещина. Наверное, ночной патруль уже заметил трещину и сообщил владельцам.
Маркби встретили очень участливо; все утешали его. Со смесью раздражения и отчаяния он понял: сейчас его воспринимают не как коллегу и тем более не как начальника. Его успокаивают как обычного пострадавшего, родственника пропавшего ребенка.
Ему предложили чаю.
— Не волнуйтесь, сэр! Такое случалось у нас и прежде! Большинство беглецов возвращаются в течение суток. Скорее всего, утром девочка придет домой. В конце концов, она ведь не могла заехать далеко.
Старший инспектор больше не в силах был сдерживаться. Он хватил кулаком по стойке и заорал:
— Нечего меня утешать! Ей одиннадцать лет, и она не привыкла выкидывать дурацкие номера! У нее велосипед; она могла уехать очень далеко отсюда! Если, конечно, ее не сбила машина. Водитель мог даже не заметить ее в темноте! Так что шевелитесь! Она моя племянница, и я хочу, чтобы ее нашли как можно быстрее! Понятно? Вызовите вертолет! К утру чтобы был здесь! Зря, что ли, вы получаете зарплату?
На обратном пути к Лоре он остановился перед тюдоровским домом, в котором разместился магазин «Иголочка». Заглушив мотор, он поднял голову и оглядел темные окна квартиры, в которой жила покойная Эллен Брайант. Светало. Ему поручено искать убийцу Эллен, но, пока не найдется Эмма, он больше ничем не может заниматься.
Маркби вздохнул и побарабанил пальцами по рулевому колесу. На него навалилась огромная усталость. Впервые он примерил на себя роль пострадавшего… Опыт оказался полезным. Старший инспектор вспомнил, как сам профессионально бодрым голосом утешал безутешных родственников и поил их чаем. Одно Маркби решил наверняка: отныне любому встревоженному родителю в бамфордском участке окажут максимум практической помощи, причем быстро! Уж об этом-то он позаботится.
Он завел мотор и поехал к сестре. Утешая Лору, он постоянно ловил на себе ее беспомощный и вместе с тем гневный взгляд. Наверное, он говорит такие же банальности, которые возмущали его только что в участке. Маркби на собственной шкуре испытал, что чувствуют родители пропавшего ребенка, когда ничего не могут сделать, чтобы найти его.
Когда рассвело, он вернулся к себе домой, принял душ, побрился и собрался вернуться на работу. Телефон зазвонил, когда он допивал кофе.
Маркби схватил трубку.
— Пол? Ну что, она нашлась?
— Нет, Алан, это я, Мередит…
В первый миг Маркби даже не узнал ее. От усталости и разочарования он никак не мог собраться с мыслями.
— Извини, я думал, это… Пол или Лора… ты чего звонишь?
— Что-то случилось? — спросила Мередит. — Извини, Алан, что звоню так рано, но мне хотелось тебя застать… В чем дело?
— Эмма пропала, — ответил он.
Мередит молчала очень недолго. Потом она сказала:
— Я позвоню на работу и попрошу несколько дней отпуска. Ближе к вечеру буду в Бамфорде.
— Спасибо… спасибо… — пробормотал он и, повесив трубку, отправился на работу руководить поисками пропавшей племянницы.
Глава 11
Едва войдя, Маркби услышал голос констебля Джонс. Она с кем-то разговаривала по телефону. Голова у старшего инспектора распухла от мыслей, ему не хотелось сейчас ни с кем общаться. Он прошел мимо дежурной и направился к лестнице. Вдруг он уловил слово «конюшня» и тут же круто развернулся.
Заметив его вопросительный взгляд, констебль прикрыла микрофон рукой:
— Это мисс Фостер из приюта для старых лошадей. Она звонит из телефона-автомата. Из конюшни пропала одна из ее подопечных, старая больная ослица. Кому она могла понадобиться? Заблудиться ослица не могла. Значит, кто-то ее увел…
— А ну-ка, дайте мне! — Маркби почти выхватил трубку у растерявшейся подчиненной. — Зои? Говорит старший инспектор Маркби. Что там случилось с ослицей?
— Ничего не понимаю, — расстроенным голосом ответила Зои. — Мод уже старая и никакой ценности не имеет. Кому она понадобилась? К тому же у нее скверный характер. Не представляю, как она могла уйти с незнакомым человеком. И вот еще что странно. Я нашла в конюшне велосипед. Вчера вечером его там не было. Подростковый велосипед с мужской рамой, довольно красивый и дорогой. Судя по всему, человек, который на нем приехал, увел Мод, а велосипед оставил. Может, кто-то так глупо пошутил? Если да, то шутка вышла несмешная. Но если нет… тогда я просто не вижу смысла во всем произошедшем!
— Зато я вижу, — мрачно ответил Маркби. — Ждите, я скоро приеду!
Зои, еще более встрепанная, чем раньше, ждала его у ворот. Не дожидаясь, пока старший инспектор вылезет из машины, она начала рассказывать ему о происшествии, бурно жестикулируя. Ее подопечные уныло паслись в загоне.
— Я очень рада, что приехали именно вы! — воскликнула она, раскрывая перед Маркби ворота. — Я думала, вы пришлете констебля…
— Вы кое-чего не знаете! — перебил он ее. — Эмма пропала.
— Эмма?! — Зои ошеломленно посмотрела на него. — Но ведь не хотите же вы сказать… О нет, только не это! Финлей Росс!
— Ветеринар? Он-то тут при чем?
— Когда он в последний раз приходил осматривать Мод, Эмма была здесь. Я велела ей идти ко мне в вагончик и выпить соку, но она, наверное, спряталась где-нибудь и услышала… Финлей сказал, что Мод, возможно, придется усыпить. Эмма очень любит Мод…
Маркби ахнул и быстро зашагал к конюшне.
— Где велосипед?
Зои показала. Маркби сразу узнал наклейку на седле с изображением любимой поп-группы племянника. Сомнений больше не оставалось. Маркби тихо выругался.
— А ну, покажите, где вы его нашли. Когда вы обычно ложитесь спать? Вы ночью не слышали никакого шума, вообще ничего?
Зои растерялась, не зная, на какой вопрос отвечать первым. Маркби приказал себе успокоиться. На время надо забыть о том, что речь идет о его родной племяннице. Пропал ребенок. Сейчас главное — спокойствие, сосредоточенность и методичность.
— Рассказывайте!
— Я ложусь рано, часов в девять или в начале десятого, ведь я и встаю с рассветом. Да и электричества у меня нет, только керосиновая лампа. — Зои виновато покосилась на старшего инспектора. — Мистер Маркби, если честно, я живу здесь без разрешения. Вроде как самовольно поселилась в брошенном автоприцепе. Но мой вагончик не подключен к коммуникациям. Наверное, поэтому местные власти еще не пытались меня выселить…
— Зои, вопросы нелегального проживания — не мое дело. По мне, живите где хотите, хоть в палатке. Вы что-нибудь слышали ночью?
— Нет, ничего. Я сплю крепко. Здесь очень темно и тихо, и потом, к вечеру я всегда устаю как собака.
— Кстати, о собаке… У вас ее нет? Место здесь довольно уединенное. Вам не бывает страшно по ночам?
— Нет. Раньше у меня был пес, но он состарился и умер. Я не хотела заводить новую собаку, потому что ее ведь надо кормить, а денег не хватает… даже на прокорм лошадей. Сегодня я встала как обычно, около шести. Позавтракала и пришла сюда, потому что хотела починить дыру в ограде загона и только потом выпустить животных пастись. На починку ушел почти час…
В доказательство она протянула старшему инспектору исцарапанные руки.
— Сетку обещал починить Робин, но я не могла ждать, пока он приедет. Потом я пошла на конюшню и увидела, что пропала Мод, зато появился велосипед. Я не знала, что и подумать. Обыскала все кругом — вдруг человек, который увел Мод, просто отвязал ее и выпустил. Потом я решила, что это, должно быть, чья-то глупая шутка, но не могла найти Мод. Я побежала на шоссе, к телефону-автомату, и позвонила Финлею, потому что… видите ли… я подумала, если кто-то заметил ослицу, может быть, позвонили ветеринару. Потом я позвонила ближайшему соседу-фермеру, а потом в полицию… Наверное, в полицию надо было звонить сразу же, но я и предположить не могла, что Мод кто-то украл. Она очень старая и больная… у нее ревматизм.
Маркби оживился:
— Значит, она не могла уйти далеко?
— Да нет, почему… Хотя ей трудно, но ходит она довольно быстро. За час-другой она способна далеко забрести… — Зои прикусила губу. — Неужели Мод в самом деле увела Эмма? Да, теперь я понимаю… Когда к Мод подходят чужие, она лягается и кусается. Но Эмме она позволяет делать с собой все, что угодно.
— Похоже, она действительно увела ослицу. Бедная девочка!
К Маркби подошел шетландский пони; он мрачно косился на него из-под густой челки. Маркби благоразумно отодвинулся подальше.
— Куда они могли деться? — жалобно спросила Зои. — Кстати, а как она собиралась спасти Мод? Ведь нельзя же прятаться до бесконечности!
— Зои, Эмма еще маленькая и не способна мыслить на несколько ходов вперед. Она любит животных, ей показалось, что ее питомице грозит опасность, и потому она решила ее спасти. — Маркби посмотрел на близлежащее поле. — Надо попросить всех окрестных фермеров проверить свои сараи и овины и прочесать лес. Кстати… — Он покосился на пони. — Не лучше ли держать ваших подопечных в загоне или на конюшне?
* * *
Мередит поблагодарила портье, который отнес к ней в номер чемодан, и дала ему чаевые.
Оставшись одна, она огляделась по сторонам. Она решила остановиться в отеле «Спрингвуд-Холл». Номер роскошный: новая мебель, белоснежное белье, на столе цветы и фрукты, в ванной набор бесплатных туалетных принадлежностей. Счет за пребывание здесь пробьет ощутимую брешь в ее бюджете — ну и пусть. В таком отеле можно прекрасно отдохнуть и расслабиться. Жаль, что она приехала сюда не наслаждаться сельской идиллией. В Бамфорд ее привело серьезное дело. Мередит решила остановиться в «Спрингвуд-Холле» по какому-то наитию. Она не могла забыть съежившийся на полу труп и белое лицо молодой Зои Фостер.
Мередит раскрыла чемодан и достала оттуда прихваченный с собой бинокль. Подойдя к ближнему окну, она отдернула занавеску и огляделась. Ее номер был угловым, поэтому в нем было два окна, которые выходили на разные стороны. Из первого окна видны были зеленые лужайки и здание бассейна. За бассейном тянулись живые изгороди, а еще дальше — луг и отгороженный участок, на котором стояла какая-то развалюха.
Мередит поднесла бинокль к глазам и настроила фокус. Должно быть, это и есть приют для престарелых лошадей. Эрик прав, старая конюшня портит вид. Дыры кое-как залатаны кусками рифленого железа, черепичная крыша местами обвалилась. Рядом с конюшней дымилась большая навозная куча. Посреди двора — корыто и допотопный насос. Чуть дальше, почти не видный за конюшней, стоял ржавый автоприцеп.
В загоне паслись обитатели приюта. Там собралась пестрая компания: пегий конек, два грязных шетландских пони, несколько осликов и красивая лошадь — скорее всего, списанная скаковая. Несмотря на почтенный возраст, она передвигалась очень грациозно. В общем, вид довольно живописный, хотя едва ли он способен радовать взоры богатых постояльцев отеля «Спрингвуд-Холл».
К воротам подъехал мотоцикл. Мередит не понимала, откуда он взялся. Должно быть, с той стороны от шоссе к приюту ведет дорожка, не видная отсюда. Мотоциклист проворно спрыгнул на землю, открыл ворота, закатил внутрь своего железного коня и снова закрыл ворота на щеколду. Из конюшни вышла Зои, а гость снял мотоциклетный шлем. Они стали разговаривать, причем Зоя бурно жестикулировала. Молодой человек положил руки ей на плечи и притянул к себе.
Не желая подглядывать, Мередит перешла ко второму окну, откуда открывался вид на парк и поля. Вдали смутно маячила опушка леса. Судя по всему, лес растет в низине. Мередит знала, что в окрестностях Бамфорда имеется хвойный питомник комиссии по лесному хозяйству. Посадки занимают большую площадь. Кроме того, все деревья одинаковые, поэтому среди них нетрудно заблудиться. Удастся ли найти девочку? По полю двигались люди; они шли цепью, направляясь к лесной опушке. Скоро они спустятся по склону холма, и отсюда их уже не будет видно.
Откуда-то сверху послышалось негромкое стрекотание. Мередит с любопытством подняла голову. В поле ее зрения появился вертолет; он летел по небу, похожий на огромную пчелу.
Мередит положила бинокль в футляр, переоделась в джинсы, непромокаемую куртку и резиновые сапоги, повесила футляр с биноклем на шею и вышла из отеля. Она решила присоединиться к поискам. Где находится Алан, она не знала, но была почти уверена в том, что он тоже где-то там, вместе с поисковым отрядом.
В роскошных интерьерах отеля ее наряд казался совершенно неуместным; Мередит только улыбалась, видя выражение лиц горничных. Но вскоре ее саму поджидал сюрприз.
Дойдя до конца коридора, где находился лифт, Мередит протянула руку к кнопке вызова. Но оказалось, что кабина уже поднялась на ее этаж. Дверцы разъехались в стороны.
Из кабины вышли Денис и Ли Фултон.
Наверное, на их лицах и на лице Мередит застыло одинаково изумленное выражение.
— Мередит? — воскликнула Ли. — Какой приятный сюрприз! Очень рады…
— Да, мы очень рады видеть вас снова… — подхватил Денис, часто моргая. Наверное, сначала он решил, что Мередит ему померещилась.
— Здравствуйте, — сказала Мередит и тут же пояснила: — Я только что приехала. Хочу помочь в поисках. Вы знаете…
— О пропавшей девочке? — перебила ее Ли. — Да, конечно знаем. Какой ужас! Мы с Денисом тоже приехали только утром. Конечно, мы и понятия не имели о том, что здесь произошло. Наверное, нам не стоило приезжать. Но мы…
Она неуверенно покосилась на мужа.
— Мы немного повздорили, — громко заявил Денис, смерив Мередит слегка вызывающим взглядом. — Извините за то, что случилось у нас на ужине. Надеюсь, вы еще приедете к нам… в следующий раз я буду хорошо себя вести! Но мы с Ли…
Стоило ему сделать паузу, как его жена тут же перехватила эстафетную палочку.
— Нам обоим нужно было на какое-то время уехать из Лондона. Мы вспомнили про бедного Эрика; в конце концов, он наш друг и ему сейчас очень нелегко. Вот мы и решили приехать и оказать ему моральную поддержку, а заодно и отдохнуть от городской суеты. Денис знаком с Эриком много лет…
— Пусть не думает, будто его все бросили! — закивал Денис. — Вы не представляете, сколько денег и сил он вложил в этот отель.
Мередит снова вспомнились неразлучные близнецы Траляля и Труляля из «Алисы в Стране чудес». В разговоре Фултоны постоянно подхватывали фразы и угадывали мысли друг друга. Мередит приходилось переводить взгляд то на Ли, то на Дениса, как будто она следила за мячиком на теннисном корте.
— Как ты думаешь, милый, а мы сможем как-то помочь поискам? — спросила Ли у мужа.
— У меня нет резиновых сапог, — отрезал Денис.
— Спросим у Эрика. Вдруг у него найдется две лишних пары…
— Увидимся позже! — поспешно сказала Мередит. Она вошла в лифт, и сомкнувшиеся дверцы отделили ее от Фултонов. Напоследок они хором пригласили ее вечером выпить коктейль в баре.
Глава 12
На путь до луга у Мередит ушло почти пятнадцать минут. Выйдя за живую изгородь, она очутилась на, так сказать, полевом командном пункте. На дороге стояли рядом три легковые машины без опознавательных знаков, микроавтобус и два полицейских фургона, а также внедорожник «рейнджровер». Из кузова одного фургона слышались отрывистые приказы; дверцы были приоткрыты, и Мередит разглядела какие-то агрегаты и провода. Видимо, здесь развернули узел связи.
Алана нигде не было видно, зато чуть поодаль стояли супруги Данби. Мередит подошла к ним. Выглядели оба ужасно; лица у них были серые, измученные. Хуже того, подойдя ближе, Мередит услышала, что супруги ссорятся.
— Ты почти весь день сидишь дома! — пылко оправдывалась Лора. — А с восьми до часу приходит миссис Барнс. Дети любят миссис Барнс!
— Ты говоришь о них так, словно они еще маленькие! — возразил Пол. — Эмме одиннадцать, почти двенадцать лет. Ей нужна мать!
— Мать у нее есть! У нее есть я! Черт побери, я никогда не пренебрегала детьми!
— Ты вечно занята, ты вечно устаешь после работы! Девочке нужно, чтобы с ней поговорили, когда она приходит из школы или где она там бывает…
— Ты ведь дома!
— Но девочке в таком возрасте нужна мать! Она растет! Скоро она станет девушкой. Учти, Лора, когда… все кончится, мы должны будем многое изменить в нашей жизни. Тебе придется перейти на полставки!
— Мне — на полставки? Невозможно! Даже если отбросить все другие доводы, если я перейду на полставки, мы умрем с голоду!
— Я знаю, что зарабатываю совсем немного! — рявкнул ее муж. — Ну, придется в чем-то себя урезать… например, не ездить в отпуск.
— Отдых необходим! Дети любят менять обстановку. И потом, я просто не могу взять и перейти на полставки, подвести фирму! Я там нужна.
— Дома ты тоже нужна! А на фирме тебе быстро найдут замену.
— Я не хочу, чтобы мне находили замену! — закричала Лора, и на ее бледных щеках проступили красные пятна.
— Вот именно! Вот что главное! Тебе нравится работать, тебе нравится делать свою проклятую карьеру, а мы все для тебя на втором месте!
— Чушь!
Мередит кашлянула, и оба Данби повернулись к ней.
— О, Мередит! — воскликнула Лора, очевидно испытывая облегчение. — Алан говорил, что вы звонили.
— Извините, я вам помешала, — сказала Мередит. — Новостей пока нет?
— Вы нам не помешали, — сухо возразил Пол. — Мы с Лорой срываемся друг на друга от бессилия. От нас ничего не зависит… Эмма увела из приюта свою питомицу, старую ослицу, потому что боялась, что ее усыпят. И теперь нам кажется, будто во всем виноваты мы. Мы ведь знали, как Эмма любит животных и как она защищает интересы приюта… И потом, я уже давно заметил, что из кладовки пропадают продукты. Но мы не задумывались над тем, как все это важно для нашей дочери…
— Вы ничего не могли поделать, — спокойно возразила Мередит. — Где Алан?
— Здесь его нет. А жаль. Он руководит поисками из участка, а заодно занимается и другими делами. На месте всем руководит сержант — по словам Алана, человек надежный. Его фамилия Гаррис; он среднего возраста, с седеющими волосами. Вы найдете его где-то там. — Пол ткнул рукой в сторону группы мужчин, которые сбились в кучку и о чем-то совещались.
Вдруг издали послышались крики. Из цепочки вышел один человек и направился к ним. Он прижимал к груди какой-то узел.
— Вот что мы нашли! — закричал он, подходя ближе. — Сержант Гаррис попросил вам показать. Узнаете?
Узел оказался старым зеленым рюкзаком.
— Да! — Пол поспешно схватил рюкзак, но, не удержав, уронил. Тесемки развязались, и из рюкзака на траву посыпались припасы: яблоки, сухофрукты, куски хлеба и пакет овсянки.
Несколько секунд все стояли и молча смотрели на рассыпавшиеся продукты.
— О господи! — прошептала Лора. — Где же она? Пол!
Пол Данби повернулся к жене, положил руку ей на плечо, и она уткнулась головой ему в куртку.
Мередит направилась к группе мужчин. Она сочувствовала горю супругов Данби, но ничем не могла им помочь. Сейчас им легче вдвоем… Пол и Лора поддерживают друг друга.
Где же Эмма? Почему ее до сих пор не нашли?
Мередит поспешно отогнала страшные догадки. Девочка наверняка прячется где-то в лесу. Ее скоро найдут…
Постояв рядом с мужчинами и дождавшись, когда в их переговорах наступит пауза, Мередит обратилась к седоватому мужчине средних лет:
— Сержант Гаррис?
Сержант смерил ее подозрительным взглядом:
— Вы кто? Из газеты?
— Нет, что вы! — удивилась Мередит. Она быстро объяснила, кто она такая, однако сержант Гаррис, видимо, совсем не обрадовался ей.
— А я вас за репортера принял. Скоро они здесь объявятся, будут все вынюхивать. Всегда удивлялся, как они так быстро обо всем узнают! Ну а вы зачем сюда пожаловали?
— Хочу помочь.
— Вот как? — Сержант смерил ее неприязненным взглядом. — Спасибо, конечно, но людей у нас хватает.
Неожиданно для себя самой Мередит разозлилась.
— Да поймите же, я не буду вам мешать!
Но тут к сержанту обратился подошедший констебль, и он отвернулся от нее.
Мередит прекрасно понимала причину неприязненного отношения к ней сержанта. Для него она была «знакомой дамочкой» старшего инспектора. Женам и подругам не место на боевой операции. Им положено находиться дома, жарить сосиски и ждать, когда с работы вернется усталый и голодный мужчина.
Мередит вздохнула с досадой и оглянулась назад — туда, откуда она пришла. Еще того не легче! Со стороны отеля к ним целенаправленно трусили две фигуры, которых она совсем не рассчитывала здесь увидеть.
Видимо, у Эрика все же нашлись запасные резиновые сапоги. Правда, Денис и Ли шагали очень неуверенно. Либо чужие сапоги были им малы, либо они просто не привыкли к такого рода обуви. Вид у обоих Фултонов был довольно жалкий; они держались за руки, чтобы не упасть. Издали они оба, даже Денис, человек довольно полный, казались совсем крошечными. Да, их Мередит совсем не ожидала здесь увидеть! Но их трогательная решимость подкупала. Они спотыкались, но упорно шагали вперед, олицетворяя собой прославленную британскую готовность прийти на помощь. Мередит живо представила, как отнесется сержант Гаррис к появлению еще двоих добровольцев.
Фултоны заметили ее. Денис поднял руку и воспроизвел жест, каким когда-то отвечали на приветственный рев толпы в цирке римские императоры. Мередит так и не поняла, машет ли он ей просто так или просит их подождать. Ей стало нехорошо. Если она их дождется, то застрянет с ними до вечера. Втроем они далеко не уйдут: ей придется без конца вытаскивать Фултонов из канав и выпутывать из ветвей.
Откровенно убегать от них тоже не хотелось, ведь Фултоны видели, что она их заметила. К счастью, Денис разглядел неподалеку Данби, и Фултоны потопали к ним — выразить сочувствие и подбодрить несчастных родителей. Скорее всего, они проболтаются рядом с Данби несколько минут и не обидятся, если Мередит сама двинется дальше. Мередит отвернулась и обвела окрестности нетерпеливым взглядом.
Лесная опушка совсем близко; цепочка поисковиков почти добралась до нее. Мередит решительно зашагала вперед. Ей показалось, будто сержант Гаррис что-то крикнул. Ну и пусть! Она не собирается нарушать стройные ряды его подчиненных. Надо обойти цепочку сбоку. Гаррис очень занят и не станет бесконечно следить за ней. Притворившись, будто она ничего не слышит, Мередит ускорила шаг. Поросший травой склон холма оказался довольно крутым, и она постоянно поскальзывалась и спотыкалась. Алан наверняка осудит ее за то, что она лезет не в свое дело, но вдруг она сумеет хоть чем-то помочь?
* * *
— Нечего было вам самой возиться с дырой в сетке! — обиженно сказал Робин. — Я ведь обещал, что приеду и все сделаю! Вот я и приехал…
— Да, знаю. Но ведь нужно же бедным лошадкам где-то пастись. Я очень благодарна вам за все, что вы делаете. — Зои смахнула челку с глаз. — Не ворчите, Робин. Я сама не своя от беспокойства за Эмму и Мод, и мне хотелось чем-то себя занять.
— Извините, — покаянно произнес молодой человек. — Ну, раз я приехал, что мне делать?
— Если можно, вычистите денники, пожалуйста.
— Хорошо. Вот только переоденусь, возьму вилы и начну.
Выйдя из-за угла с вилами на плече, Робин увидел, что Зои выкатывает из конюшни велосипед. Прислонив его к стене, она вздохнула:
— Бедная Эмма! Ехала одна ночью по шоссе… Ведь ее могли убить!
— Во всем виноват Шумахер! — произнес Робин, еле сдерживая гнев. Он зашел в конюшню и с такой яростью вонзил вилы во влажную солому, как будто протыкал грудь злосчастного швейцарца.
— Он не виноват в том, что у Мод ревматизм.
— А мне все равно. — Робин на миг прервал работу и вытер пот со лба. Его карие глаза заблестели. — Все было так славно, пока не явился Шумахер и не купил Спрингвуд-Холл!
Вблизи послышался рев мотора. Потом скрипнули ворота. Молодые люди переглянулись.
— Может, это мистер Маркби! — воскликнула Зои, добавив с надеждой: — Ох, Роб! Может быть, они нашли Эмму и Мод?
Робин Хардинг вскинул вилы на плечо, и они вышли из конюшни. Им навстречу по грязи широким шагом шел высокий, прилично одетый мужчина.
— Ну надо же! — Робин встал как вкопанный, челюсть у него отвисла от удивления. — Ему хватило наглости!.. — Он с трудом заставлял себя стоять на месте.
— Доброе утро, — сказал Эрик Шумахер. — Вы будете мисс Фостер? Меня зовут…
— Нам известно, как вас зовут! — с негодованием воскликнул Робин.
Швейцарец повернулся к молодому человеку, медленно оглядел его с головы до ног и, не произнеся ни слова, обратился к Зои:
— Я слышал, пропавшая девочка взяла с собой вашу ослицу. Судя по тому, что поиски продолжаются, беглянок пока не нашли.
— Нет, не нашли. — Зои откашлялась, стараясь не выдать изумления. — Но я не сомневаюсь в том, что их скоро найдут. Все зависит от того, давно ли они скрылись в лесу. Дело в том, что, несмотря на ревматизм, Мод вполне способна пройти довольно большое расстояние.
Эрик смерил ее озадаченным взглядом.
— Кто такая Мод?
— Так зовут ослицу. Извините, я думала, вы знаете. Но конечно, откуда вам…
— Что вам нужно, Шумахер? — спросил Робин, вызывающе вонзая в землю вилы. — Вы здесь нежеланный гость! Из-за вас и так неприятностей хватает! Имейте в виду, во всем случившемся виноваты вы! Уходите!
Эрик смерил его презрительным взглядом:
— По-моему, только мисс Фостер имеет право решать, оставаться мне или уходить. А вы кто такой? Ее конюх?
— Нет-нет! — поспешила вмешаться Зои. — Робин мой друг, который любезно мне помогает.
— Вот и прекрасно, и пусть помогает. Почему бы вам не заняться делом, молодой человек?
Услышав последние слова, произнесенные надменно и презрительно, и без того распаленный Робин не выдержал. Его веснушчатое лицо покраснело, на скулах заиграли желваки. Он как будто сразу постарел на несколько лет. Карие глаза излучали ненависть и откровенную злобу.
— Мистер Шумахер, вы хотели обсудить со мной какой-то конкретный вопрос? — спросила Зои. Она положила руку на плечо Робина, пытаясь успокоить его. — Речь пойдет об аренде?
— Нет… нет. Я приехал лишь сказать, что мне очень жаль девочку, ну и конечно, пропавшее животное.
— Вот и сказали, а теперь проваливайте! — рявкнул Хардинг срывающимся от злости голосом и выдернул вилы из земли.
— Вы плохо воспитаны, — негромко заметил Эрик. — И к тому же, видимо, туго соображаете. Повторяю, я приехал не для того, чтобы беседовать с вами.
— Не ждите, что я буду стоять в стороне и позволю вам издеваться над Зои! — внезапно Робин рванулся вперед, выставив вперед вилы, как штык. — А ну, убирайтесь, или вам же хуже будет! — Он прислонил концы вил к груди Шумахера.
Зои встревоженно вскрикнула, но ей не о чем было беспокоиться. Эрик отреагировал мгновенно, словно вернулся на хоккейную площадку. Он ухватился за вилы, ловко крутанул их, вырвал у нападавшего и тут же отскочил в сторону.
Лишившись орудия нападения и потеряв равновесие, Робин споткнулся и полетел ничком в грязь. Он с трудом поднялся на четвереньки и громко выругался. На его лицо, облепленное грязью и конским навозом, страшно было смотреть, но швейцарец как будто совершенно не испугался. Он сохранял полную невозмутимость.
— Молодой человек, — сказал Эрик, глядя на Робина сверху вниз, — не пытайтесь бегать, не научившись как следует ходить. Мисс Фостер, покажите мне, пожалуйста, ваших подопечных. Заодно расскажете о своем благотворительном учреждении. — Он в последний раз покосился на Робина и швырнул ему вилы. — Займитесь лучше чем-нибудь полезным!
Заметив рядом с Зои незнакомца, животные, которые паслись в загоне, подняли голову и вопросительно зашевелили ушами. Старый пегий конек заржал, а два шетландских пони дружно подбежали к загородке.
— Эти двое — неисправимые попрошайки, — пояснила Зои. — Как только видят, что кто-то идет, сразу начинают подлизываться!
— В самом деле? — удивился Шумахер.
Пони подскочили к изгороди и, негромко фыркая, просунули морды сквозь колья.
— Какие милые! — Он легкомысленно протянул руку, собираясь погладить ближайшего к нему пони.
— Не надо! — закричала Зои. — Если только у вас с собой нет…
Она чуть не опоздала. Понюхав руку незнакомца и не обнаружив ничего вкусного, пони прижал уши к голове и разинул пасть.
Швейцарец успел отдернуть руку буквально в последнюю долю секунды. Удивление на его лице сменилось досадой.
— Я не успела вам сказать. — Зои с виноватым видом покачала головой. — Они очень прожорливые; если их не угостить чем-нибудь вкусным, они могут укусить.
— Теперь понятно! Беру слово «милые» назад. Вот вероломные твари! — с чувством воскликнул Шумахер.
— Ну что вы! Понимаете, в прошлом с ними дурно обращались. Агрессивность животных чаще всего объясняется плохим уходом или небрежностью прежних владельцев.
— Откуда у вас появились эти двое?
Рассказ Зои как будто не слишком поколебал мнение Шумахера о пони. Хотя он спрашивал, как они попали в приют, судя по выражению его лица, он не прочь был послать их по известному адресу.
— Их держали в детском уголке парка развлечений. На них катали малышей. Против малышей они ничего не имеют, парк находится на окраине большого города, и вечером, после закрытия, туда часто являлись молодые бездельники и хулиганы. Они дразнили несчастных животных и даже били их. Пони начали кусаться; оставить их в детском уголке было нельзя. Представьте, что началось бы, если бы один из них укусил ребенка! Хозяева зоопарка связались с нами и попросили принять их подопечных. Они понимали, что продать их все равно не удастся. Так что у них оставалось два варианта: либо мы, либо бойня.
— А остальные? — Эрик обвел рукой пегого конька, чистокровного скакового коня и эксмурского пони.
— Эксмурского пони мы тоже спасли от смерти. Он жил в одной семье, его купили для ребенка. Потом ребенок вырос, найти нового покупателя не удалось, и владельцы решили избавиться от бывшего любимца. К счастью, про это узнала мисс Батт и вмешалась. Бывают же такие бессердечные люди! А вот пегий пострадал от невежества. Он достался в наследство людям, которые ничего не смыслят в лошадях. Они думали, что животное само находит себе корм, и держали его на выгоне. Пастбище было бедное, никаких кормов он больше не получал и едва не умер с голоду. Попал к нам в ужасном виде. Все ребра наружу, копыта в диком состоянии… Он почти не мог передвигаться.
Задумавшись, Зои рассеянно потерла кончик носа, запачкав его грязью.
— Скаковой конь состарился и больше не мог участвовать в бегах. Если честно, он никогда не числился в фаворитах, ни разу ничего не выиграл. Но он был любимчиком мисс Батт. Она ездила на нем верхом, пока ее артрит не положил прогулкам конец. Он славный, но немножко нервный и иногда лягается. Мод, которую увела Эмма, нашли на обочине дороги. Кто-то бросил ее — мы так и не выяснили кто. Она была вся в гноящихся язвах, но мы их вылечили. Сейчас у нее ревматизм. А теперь взгляните туда! Видите кобылу серой масти? Ее держал один бессовестный заводчик; она без конца жеребилась, пока совсем не выбилась из сил. Хорошо, что мисс Батт вмешалась вовремя и спасла несчастное животное.
Эрик нахмурился. Он задумчиво оглядел Зои и сказал:
— Пожалуйста, не обижайтесь, но у вас на лице грязь.
— Правда? Грязь? — Зои принялась судорожно рыться в карманах. — У меня нет платка!
— Вот, возьмите! — Шумахер протянул ей белоснежный батистовый платок.
— Что вы, зачем? Я его испачкаю… Он такой красивый! — Зои поспешно вытерла лицо рукавом. — Ну как? Все?
— Да.
Эрик убрал в карман отвергнутый платок.
Зои ждала, что ее собеседник что-нибудь скажет, но Шумахер молчал. Тогда она нерешительно заговорила сама:
— Я понимаю, если смотреть на все с точки зрения прибыли, все мои подопечные ничего не стоят. Никто не назовет их красивыми. Некоторые так просто уродливы. Нрав у них строптивый… Чуть зазеваешься — могут лягнуть или укусить. Хотя, — поспешно добавила она, — меня они не кусают, потому что знают. И с бедной малышкой Эммой ведут себя идеально. Боже, только бы с ней ничего не случилось! — На лицо Зои набежала тень. — Куда она пропала? Если бы только вчера ночью я что-нибудь услышала! В конюшне скрипучая дверь, а ведь девочке пришлось и открывать, и закрывать ее. Ну почему, почему я не проснулась? Бедняжка, сколько ей пришлось пережить! Она так боялась за Мод!
Шумахер окинул неодобрительным взглядом стоящий в отдалении ржавый автоприцеп.
— Вы там живете? — сухо спросил он.
— Да. Конечно, вагончик очень старый и некрасивый…
— Да, он старый, — кивнул Эрик. — И портит вид. Понимаете ли, мисс Фостер, я не хочу вас обидеть и понимаю, что у вашего приюта благородные цели… — Он обвел рукой весь участок. — Но представьте, что вы гостья и остановились в моем отеле. Вы вышли на прогулку. И вдруг… какая ужасная вонь! Какие паршивые, блохастые клячи!
— Они не блохастые! — с возмущением возразила Зои. Пропустив ее возражение мимо ушей, Эрик продолжал:
— Откуда здесь полуразвалившаяся конюшня и ржавый автоприцеп? Нет, не ради такого зрелища приезжают сюда мои гости!
Неожиданно Зои возмутилась:
— Но ведь сельская местность выглядит именно так! Ваши гости приезжают из города подышать сельским воздухом… Да, за городом пахнет навозом! Если им это не нравится, пусть остаются в своих городах!
Эрик покачал головой:
— Моим гостям не нужна настоящая деревня. Они хотят отдохнуть на природе и полюбоваться красивыми пейзажами. Вот за что они платят большие деньги, и моя обязанность — предоставить им то, что они хотят.
— Но что же будет с нашими подопечными? — не выдержала Зои. — Из-за того, что на них нет ценников с шестизначными цифрами и они не радуют глаз, их, значит, можно отправить на живодерню?
Эрик оставался хладнокровным и невозмутимым, как скала.
— А так ли уж нужно продлевать их бесполезную жизнь?
— Они прожили тяжелую жизнь! — закричала Зои, забывшись. — И заслуживают того, чтобы провести хотя бы последние дни достойно… в сытости и довольстве… пусть относительных… в окружении людей, которые о них заботятся! А ваши богачи, которые видят деревню только в книжках с картинками, пусть забирают свои деньги и катятся куда-нибудь в другое место!
— Но я хочу, чтобы они оставляли свои деньги в моем отеле, — возразил Эрик по-прежнему хладнокровно. — А им у меня нравится. Здесь очень красиво и уютно, а если им хочется видеть сельскую идиллию, я готов им ее предоставить.
— Наш приют здесь уже много лет!
— Но вы находитесь на моей земле. Я ее владелец. Согласитесь, я вправе принимать решения. Срок аренды почти истек. И потом, под угрозу поставлено дело всей моей жизни, моя репутация. И заработки моих служащих. Я дал работу многим местным жителям, наняв их горничными, официантами, садовниками. Их жизнь тоже связана с успешностью моего отеля. Так что дело не только во мне.
Зои смерила своего собеседника озадаченным взглядом и как будто опомнилась. Когда она заговорила, голос ее звучал гораздо спокойнее:
— Мистер Шумахер, нам не по карману переезд в другое место. И платить повышенную арендную плату мы тоже не можем.
— Да, мисс Фостер, мне все известно. Я не дурак. Но и вы тоже меня поймите: я вложил в Спрингвуд-Холл огромные средства.
Зои вздохнула, понурилась, сунула руки в карманы куртки.
Эрик некоторое время молча рассматривал ее безутешную фигурку.
— Послушайте, мисс Фостер, — сказал он. — Я ничего не имею против животных. И искренне восхищаюсь вашим мужеством. Но… поймите, иногда приходится действовать в интересах дела.
Услышав неожиданно мягкие, добрые интонации, Зои вскинула на своего собеседника удивленный взгляд и покраснела.
— Да, я все понимаю. У нас с вами, мистер Шумахер, разные цели в жизни. Обе цели хороши сами по себе, но, столкнувшись, они противоречат друг другу. Наши интересы несовместимы, только и всего.
— Может быть.
Они развернулись и медленно побрели назад, к конюшне. Неожиданно Эрик спросил:
— Вы ведь тоже входите в местное историческое общество?
— Да. Представляю, как вы нас ненавидите! — Зои ссутулилась. — Честно говоря, я вступила в общество, потому что думала, что они как-то сумеют помешать вашим планам насчет Спрингвуд-Холла.
— Ну нет! — Шумахер расхохотался. — Даже непонятно, на что вы рассчитывали!
Услышав его смех, Зои остановилась и повернулась к нему лицом.
— По-вашему, то, чем мы занимаемся, смешно? В чем-то я согласна с вами… мы в самом деле нелепы, старомодны и непрактичны. Но здесь наша родина, наш дом, наш уголок страны, и нам небезразлична его судьба! — Она вспыхнула и понурилась. — Нам бы давно понять, что вас лучше оставить в покое. Что бы мы ни делали, все закончилось ужасно. Убита Эллен. Эмма пропала… Надеюсь, очень надеюсь, что с ней ничего не случилось! Мод тоже пропала. Извините, мистер Шумахер, что не смеюсь вместе с вами, просто я не нахожу здесь ничего смешного, только и всего.
Впервые за все время Эрик рассердился.
— Над вами я не смеялся!
Их разговор прервался. Услышав, что они возвращаются, Робин Хардинг вышел из конюшни и с мрачным видом встал у двери.
— Ваш приятель недоволен, — сухо заметил Шумахер. — Я лучше пойду. Спасибо, мисс Фостер, что показали мне ваших питомцев!
Он быстро вышел, сел в машину и, ни разу не оглянувшись, уехал.
— Давно пора! — буркнул Робин.
Зои ничего не ответила.
Глава 13
Мередит наконец добралась до опушки леса, которую раньше видела только издали. Над смешанной молодой порослью возвышались деревья постарше. Ветви и сучья цепляли ее за куртку, высокая крапива так и норовила обжечь. Мередит то и дело наступала на грибы; раздавленные, они испускали пряный аромат. Вдруг она увидела под деревом безголовую мертвую птичку — пестрого дятла. Мередит повернула трупик носком сапога. Интересно, кто его убил? Ей стало не по себе; мертвая птица служила дурным предзнаменованием.
Вряд ли девочка решила остаться со своей подопечной на опушке. Наверное, Эмма отправилась искать убежище понадежнее…
За леском темнели посадки сосен. Высокие прямые стволы показались Мередит похожими на воинов вражеской армии, готовых отразить любого неприятеля. В окрестностях Бамфорда сами сосны были непрошеными захватчиками: их насаждали в коммерческих целях.
Оглянувшись, Мередит увидела вдали крохотные фигурки людей и поняла, что намного опередила людей сержанта Гарриса. Она не будет путаться у них под ногами! Поискав глазами Фултонов и не найдя их, она решила идти вперед. А все-таки хорошо, что до людей можно докричаться. В одиночку в таком лесу страшновато. Наверное, если бы она попросила как следует, сержант Гаррис и разрешил бы ей прочесывать лес вместе со всеми. Но Мередит всю жизнь предпочитала рассчитывать на себя и действовать в одиночку. Она решительно шагнула вперед.
Сначала солнечные лучи еще проникали вниз, и при их свете было не так страшно. Но очень скоро Мередит оказалась совершенно в другом мире.
Под ногами у нее лежала толстая и мягкая подстилка из сосновых игл. Иногда под ноги попадали сухие веточки, которые громко трещали, если на них наступить. Чем дальше она шла, тем темнее становилось в лесу. От смолистого воздуха кружилась голова. На земле, под деревьями, ничего не росло — ни цветов, ни травы. Все было устлано коричневым ковром из сухих сосновых иголок. Мередит осторожно двигалась вперед в полумраке. Иногда ей казалось, будто ей снится страшный сон и она блуждает по странному замку со множеством темных колонн и бесконечных коридоров. Она оглянулась назад. Поискового отряда уже не было видно. Только стройные ряды одинаковых темных стволов. Только бы не заблудиться самой!
Здесь и в одиночку идти непросто, но вести за собой в поводу ослицу, наверное, во много раз труднее. Наверное, где-то есть тропинка — и, скорее всего, не одна. Но как ее найти? В таком огромном лесу можно блуждать очень долго. Алан не обрадуется, если придется организовывать вторую спасательную экспедицию… А уж как отреагирует сержант Гаррис, узнав, что и она пропала, Мередит даже боялась себе представить. Но, если двигаться вперед по прямой, по крайней мере, стараться идти по прямой, она в конце концов пройдет весь питомник насквозь и выйдет с другой стороны, пусть и не найдя Эмму.
Мередит приложила руку ко рту и громко позвала девочку по имени. Эхо пронеслось между стволов и растаяло где-то вдали. У нее над головой с ветки вспорхнула птичка, напугав Мередит. Но ответа на свой зов она не услышала.
Она побрела дальше. Через какое-то время почва сделалась болотистой. Из-под остро пахнущей смолой травы с каждым шагом выступала темно-коричневая жижа. Под ногами неприятно чавкало. Несколько раз Мередит попадались следы копыт, но не ослиных, а, скорее всего, оленьих. Наверное, олени шли на водопой. Осликам вода тоже нужна. Земля под ногами все больше раскисала; Мередит показалось, что ее сапоги промокают.
И все же она страдала не зря! В конце концов Мередит набрела на мутный ручей, быстро бегущий между деревьями. Она пошла вдоль ручья. Сначала пришлось нелегко, потому что по краям ручья почва была особенно топкой; с каждым шагом на сапоги налипало все больше грязи, которую ей удавалось стряхнуть с огромным трудом. Сапоги вырывались на свободу с ужасным всасывающим звуком. В самых трудных местах ноги проваливались в грязь по колено. Постепенно почва стала суше.
В глубине чащи ручеек бежал в овражке. Он стал шире и глубже; хотя местами русло было забито упавшими ветками, течение оказалось достаточно сильным и преодолевало преграды. Несмотря на то что Мередит постоянно озиралась по сторонам, она не находила в сосняке следов пребывания людей. Никто не бросал здесь обертки из-под конфет. Никто тайком не свозил сюда бытовой мусор. Чистота и пустота усиливали впечатление нереальности.
Вдруг впереди блеснул свет, и Мередит увидела большую, поросшую травой поляну. Очевидно, она вышла на пожарную просеку, проложенную между двумя квадратами посадок. Она с удовольствием разглядывала свежую зеленую траву, щурясь на солнце. Здесь гораздо веселее, чем в мрачном сосновом лесу!
Когда глаза привыкли к свету, она увидела, что по поляне бродит ослица.
Ослица была крупная, светлой масти, совсем не похожая на темно-серых маленьких осликов, с какими принято фотографироваться на английских приморских курортах. Мередит встречала таких крупных ослов на Балканах. Судя по всему, животное было весьма почтенного возраста, и его никак нельзя было назвать красивым. Ослица жадно щипала грубую траву, вырывая пучки с корнем; нетрудно было догадаться, что она голодна. Если ее бросили среди негостеприимных сосен, должно быть, она прошла долгий путь, чтобы найти себе еду.
— Мод! — позвала Мередит.
Ослица вскинула крупную шишковатую голову и прижала длинные пушистые уши. Мередит медленно двинулась к беглянке, но ослица неуклюже потрусила прочь. Мередит продолжала ласково и тихо звать животное; наконец ей удалось подойти поближе и потрепать ослицу по шее.
— Мод, где Эмма? Жаль, что ты не умеешь говорить…
Пальцы застряли в чем-то липком. Мередит отдернула руку и увидела у себя на пальцах темное пятно, похожее на засохшую кровь. Мередит раздвинула подшерсток на холке ослицы в поисках раны, но не увидела даже царапины. Ее замутило от страха.
Оглядевшись по сторонам, она заметила узкую тропинку на противоположном конце поляны. Тропинка убегала в чащу. Судя по лежащей там кучке свежего навоза, Мод выбрела на просеку именно с той стороны. Мередит заспешила на тропинку. От волнения она постоянно спотыкалась.
— Эмма! Эмма! — кричала она. — Это Мередит, знакомая твоего дяди Алана! Эмма, где ты?
Но из гущи темных, негостеприимных сосен никто не отозвался.
Она уже почти бежала; от волнения сердце готово было выскочить из груди. Иногда тропинка, вьющаяся между соснами, становилась шире, а иногда почти сходила на нет.
Мередит убеждала себя в том, что тропинка выведет ее к Эмме. То и дело она звала девочку по имени, но ответа не получала. Собственный голос казался ей чужим, незнакомым. Неподалеку послышался хруст и треск веток; какое-то крупное животное бежало от нее. Наверное, она спугнула оленя. Мередит еще раз испуганно окликнула Эмму, громче, но, как и прежде, ее зов остался без ответа.
В таком огромном лесу можно блуждать целую вечность! Все сосны высокие, стройные, одинаковые… Как тут сориентируешься? Нужно идти медленнее, и тогда она, может быть, заметит что-нибудь важное. Некоторое время Мередит постояла на месте, прислушиваясь. Потом повернула назад и зашагала в обратном направлении, сосредоточенно глядя себе под ноги.
Положение осложнялось тем, что на ковре из сосновых игл не остается следов. Мередит постоянно озиралась по сторонам. Где-то должен быть знак, который указывает на местонахождение пропавшей девочки. Поглощенная своими поисками, она больше ничего не замечала кругом и потому вскрикнула от неожиданности, натолкнувшись на какую-то преграду. Кто-то шумно выдохнул прямо ей в ухо. Мередит подняла голову и оказалась лицом к лицу со старой ослицей; блестящие глаза Мод, осененные длинными ресницами, взирали на нее как будто укоризненно. Потом Мод еще раз тяжело вздохнула.
Должно быть, ослица побрела в чащу следом за ней. Мередит похлопала Мод по шее, погладила жесткую, клочковатую гриву.
— Успокойся, старушка. Ну, что дальше? Хотелось бы мне знать! Но ты-то ведь знаешь, где Эмма, правда? Отведи меня к ней!
Мод всхрапнула, вырвалась, развернулась и не спеша затрусила между деревьями, рядом с тропой. Немного поразмыслив, Мередит двинулась следом.
Несмотря на больные ноги, Мод двигалась уверенно, помахивая хвостом с кисточкой на конце и отгоняя тучи мошкары. Встала ослица только один раз — когда остановилась, запыхавшись, сама Мередит. Правильно ли она поступила? Возможно, животное просто ищет корм. Однако Мод тоже остановилась и оглянулась, прижав длинные уши и закатив глаза. Неразумное поведение женщины ее явно раздражало. Она даже топнула задним копытом.
Мередит поняла, что ей сделали выговор на ослином языке. Ослы считаются очень умными животными; наверное, Мод стоит довериться.
— Пошли дальше, Мод! — приказала она, и они снова двинулись в путь гуськом.
Они снова приближались к ручью. Мередит уже слышала впереди его веселое журчание. Почва стала мягче; в воздухе запахло гнилой древесиной. Неожиданно Мод опять остановилась. Мередит с некоторым страхом увидела, что ослица понурила голову и, судя по всему, собирается вздремнуть.
— Эй! — сердито воскликнула Мередит, шлепая Мод по тощему заду. — Не вздумай спать! Вот паршивка, ведь завела меня так далеко! Неужели мы зря бродили?
Мод взмахнула ресницами и фыркнула; примерно такой звук выходит из проколотого надувного матраса. Ослица словно окаменела и не желала ничего слушать.
Мередит сунула руки в карманы и задумалась. И тут она услышала совсем рядом тихие звуки, похожие на плач. Сердце у Мередит екнуло.
— Эмма! — воскликнула она.
Плач повторился. Мередит побежала вперед не разбирая дороги, спотыкаясь о корни и падая. Неожиданно она снова выбежала к ручью и увидела поляну, на которой стояло странное сооружение наподобие вигвама из веток, накрытых брезентом. У ручья на земле скорчилась маленькая фигурка в грязной голубой куртке с капюшоном и резиновых сапогах. Услышав шаги, девочка подняла заплаканное лицо.
— Ох, Эмма! — воскликнула Мередит, испытывая величайшее облегчение, какого она давно уже не испытывала. Она мигом преодолела разделяющее их расстояние, упала на колени и обхватила Эмму руками. — Слава богу! Как ты?
Девочку била крупная дрожь. Она прижалась к Мередит и зашептала:
— Я боялась, что меня никто не найдет!
— Тебя ищут с ночи. Я пошла следом за Мод. Она привела меня сюда.
Услышав имя своей подопечной, Эмма судорожно дернулась. Потом подняла голову и зашептала:
— Мередит, случилось очень страшное! Но я не виновата.
Радость сменилась тревогой. Мередит вспомнила свернувшуюся кровь на холке ослицы.
— Ты не ранена? — взволнованно спросила она.
Эмма покачала головой, отчего спутанные светлые волосы закрыли чумазое личико. Девочка испуганно покосилась в сторону шалаша.
Мередит встала и шагнула ко входу. Тут Эмма схватила ее за подол куртки и закричала:
— Нет, нет, не ходите туда! Не смотрите!
Мередит снова опустилась перед девочкой на колени.
— Почему, Эмма? Что там такое?
— Он… — прошептала Эмма.
Наверху ветер зашелестел кронами деревьев. Он донес до них мужские голоса — видимо, отряд добрался до опушки леса.
— Эмма, не бойся, — решительно произнесла Мередит. — Я только загляну! Не бойся. Все будет хорошо.
Она подошла к шалашу, откинула брезентовый полог — и едва устояла на ногах, настолько сильное зловоние вырвалось оттуда. Мередит закрыла ладонью нос и рот и заглянула внутрь.
В шалаше было темно и тихо, если не считать назойливого зудения мух и комаров. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Мередит увидела на земле какую-то темную груду. Шагнув поближе, она разглядела мужчину в грязной одежде, в старой рваной куртке с полосками на рукавах; руки он вытянул вперед, словно защищая голову и лицо…
Но на месте лица у неизвестного оказалось сплошное кровавое месиво, вдавленное в раздробленный череп и облепленное мошкарой.
Мередит снова затошнило. Сдавленно вскрикнув, она круто развернулась и выбежала на свежий смолистый воздух.
В первый миг все закружилось у нее перед глазами. Потом туман рассеялся, и она увидела Эмму. Девочка не сводила с нее бледного, испуганного личика.
— Он умер, да? — спросила Эмма едва слышно.
Мередит села, точнее, упала на сосновый ковер рядом с девочкой и, отдышавшись, спросила:
— Откуда он взялся?
— Он был там до нас. Я думала… что в шалаше никто не живет, что его смастерили летом, а потом бросили. Мне показалось, что для Мод там самое подходящее место. Было темно, и я его не видела, пока не зашла внутрь вместе с ней. По-моему, Мод знала, что он там, потому что не хотела заходить.
Мередит спросила, осторожно подбирая слова:
— Эмма, он… прикасался к тебе?
— Он схватил меня за руку. Я стала вырываться, упала, он наклонился надо мной, и тогда Мод… Мод это сделала.
— Что она сделала, Эмма?
— Лягнула его. Мод не любит чужих, да и вообще она очень строптивая, но такой я ее не помню. Она как будто взбесилась. Она все лягалась, и била его копытом, и громко ревела… Я встала и выбежала оттуда. — Глаза Эммы наполнились слезами. — Мод убила его! Я не знала, что она такая кровожадная!
— Все животные защищают своих детенышей, — ласково сказала Мередит. — Это у них инстинкт. Видимо, Мод считает тебя своим детенышем, а… тот человек угрожал тебе. Мод совсем не злая. Она поняла, что тот человек замыслил что-то нехорошее, и поспешила на помощь. Она тебя очень любит и поэтому спасла тебя. — Мередит взяла девочку за руку. — Пошли, солнышко, нам пора. Полицейские прочесывают лес; на лугу тебя ждут мама и папа. Представь, как они обрадуются, узнав, что с тобой ничего не случилось!
Комментариев нет:
Отправить комментарий